Маяковский. Судьба поэта - особенности восприятия творчества поэта

Покотыло М. В.

В 1915 г. «Журнал журналов» опубликовал статью Маяковского «О разных Маяковских». В связи с этим В. Шкловский вспоминал, что к статье была приложена фотография, а редакция прибавила от себя негативные оценки в адрес молодого футуриста, но впоследствии с карточкой вышла некоторая метаморфоза: «ее постепенно, раз за разом перепечатывали, все время ретушируя, и Маяковский в ней изменялся, а главное, хорошеют на нем галстук и пальто. Очевидно, процесс этот неизбежен», - заключал Шкловский воспоминание об этом эпизоде еще в 1940 г. Тогда, наверно, трудно было себе представить, что наступят другие времена, когда с литературной «фотокарточкой» поэта будут проделывать обратное «ретуширование», кардинально, до неузнаваемости видоизменяя не только пальто и галстук поэта, но и весь его творческий облик. Парадоксальна жизнь и посмертная судьба поэта: начало его творческого пути было связано с неприятием личности и творчества, затем после смерти он был признан «лучшим и талантливейшим», а потом низвергнут с величественного пьедестала. Со второй половины 1980-х гг. в научный оборот стали активно внедряться дискуссионные, отличающиеся резкой полемичностью работы, не прошедшие какой-либо научной экспертизы, не просто размывающие человеческие и творческие черты поэта, но искажающие его портрет.

Интерес к творческому наследию Маяковского всегда был достаточно высок, так как в русском культурном сознании фигура В. Маяковского традиционно имеет двойную позицию: представитель советского дискурса и поэт, который, по выражению А. К. Жолковского, «завещан нам авангардом».

Устремленность эстетики Маяковского в будущее, стремление поэта с помощью искусства воздействовать на жизнь общества, действенность его поэзии и новаторский ее характер вызывали интерес у читателей и слушателей.

О Маяковском существует трудно обозримое море литературно-критического и литературоведческого материала, ориентироваться в котором очень сложно. Безусловно, в рамках одной статьи раскрыть все точки зрения на такого поэта, как В. В. Маяковского невозможно, поэтому мы при обзоре критических и литературоведческих работ остановимся только на тех работах, которые актуальны были в свое время и активно влияют на современное восприятие поэта. Необходимо отметить и следующий факт: исследование литературы о Маяковском постоянно сопровождается историческими, политическими, общелитературными событиями, определявшими зигзаги отношения власти и критики к творчеству поэта. Так, поворотными в судьбе Маяковского признаны 1935 год, памятный резолюцией Сталина на письме Л. Ю. Брик – «лучший, талантливейший поэт советской эпохи», вторая половина 1950-х – период хрущевской оттепели, связана с пиком работ о жизни и творчестве поэта, годы горбачевской перестройки, которые характеризуются переоценкой жизни и творчества поэта. На примере отношения к творчеству Маяковского можно проследить характерное для истории отечественной литературы ХХ в. «пульсирующее» развитие, когда период монологизма (следования одному официальному курсу) сменяется периодом полифонизма (возможностью сосуществования альтернативных эстетических концепций).

Известно, что В. В. Маяковский вошел в литературу как участник футуристических выступлений, и отношение критики к нему в первые годы его творчества неотделимо от отношения к футуризму в целом, которое было негативным. Заглавия статей о футуристах говорят сами за себя: «Клоуны в литературе», «Рыцари ослиного хвоста», «Вечер скоморохов», «Спектакль футуристов: Кто сумасшедшие – футуристы или публика?» [1]. Однако после появления первых футуристических сборников вдумчивые наблюдатели литературной жизни сделали попытки рассмотреть футуризм и его представителей как новое явление в литературе и поэзии. Известно высказывание А. М. Горького, который выделил Маяковского среди футуристов. Одним из первых, кто предпринял попытку серьезного анализа творчества В. В. Маяковского, был поэт-символист, критик В. Я. Брюсов, который в своих статьях 1913-1914 гг. говорил о Маяковском как о состоявшемся поэте.

В 1920-е гг. полемика с Маяковским велась в процессе борьбы литературных группировок и порой выходила за рамки приличия (достаточно вспомнить полемику Маяковского с Полонским и профессором Шенгели). При этом необходимо обратить внимание на критические замечания в адрес Маяковского отечественных поэтов разных литературных школ и направлений, на отношение к поэту марксистских критиков. Так, напостовец Г. Лелевич в статье «Владимир Маяковский (беглые заметки)» объявил поэта «деклассированным интеллигентом», «интеллигентным люмпен-пролетарием, представителем богемы» [2]. Принижал роль творчества поэта и другой известный критик 1920-х гг. – лидер группы «Перевал» А. К. Воронский, делавший такие выводы о дальнейшей судьбе произведений поэта: «Маяковский не будет поэтом миллионов»: его «не пускают» индивидуализм, футуристический груз, ему «недостает простоты и общественности». Констатируя, что В. В. Маяковский - лидер русского футуризма, реакции на символизм, бунтовавшего против «символистских исканий, быта, бескрылого реализма», А. К. Воронский подчеркивает, что «марксисты отнеслись к футуризму холодно», «претензии футуристов говорить от лица коммунистического искусства неосновательны». Подытоживая свои рассуждения о В. В. Маяковском, критик заявлял: «В марксистских кругах о Маяковском принято думать, что в поэзии он представитель… индивидуалистической богемы периода…разложения буржуазной культуры» [3].

Эти определения породили «ярлыки, ставшие в 20-х годах ходовыми и перекочевавшие в учебные пособия и хрестоматии 20-30-х гг.» [4].

Следует обратить внимание на тот факт, что как поэт и деятель искусства, являвшийся основателем и руководителем литературных групп (ЛЕФ, НОВЫЙ ЛЕФ, РЕФ) В. В. Маяковский со временем «перерастал» пределы этих течений. Большинство современников это видело и понимало, не случайно на многие совещания, проводимые по вопросам искусства и литературы, которые проводились в 1920-е годы различными руководящими организациями, Маяковского приглашали индивидуально, без указания представляемой им группировки.

Кроме этого, влияние В. В. Маяковского в 1910-1920-е годы преодолевало чисто литературные рамки, о чем свидетельствуют высказывания и статьи видных отечественных государственных деятелей начала ХХ века: В. И. Ленина, Л. Д. Троцкого, А. В. Луначарского.

Отношение деятелей русского зарубежья к поэзии Маяковского также было неоднозначным. На оценку его творчества распространялись стереотипы, сложившиеся в литературной среде русской эмиграции по отношению к футуризму, не принимавшему культурных традиций, и новой советской власти в России. Представители русского зарубежья оценивали творчество поэта с точки зрения политики и в рамках более крупной проблемы – возможности существования литературы в условиях тоталитарного государства. Естественно, негативное отношение к тоталитаризму в нашей стране накладывало отпечаток на оценку творчества Маяковского. Широко известна оценка творчества поэта писателем И. А. Буниным, который назвал Маяковского «самым низким, самым циничным и вредным слугой советского людоедства» [5]. Однако, именно за рубежом в 1920-е годы творчество поэта стало объектом научного анализа и вошло в лекционные курсы А. Бема, В Погодина.

Если в 1920-е годы не только критики, но и многие поэты упрекали В. В. Маяковского за снижение высокой поэзии до повседневных будничных тем, то взгляд на поэзию В. В. Маяковского в начале 30-х годов вырабатывался в ожесточенной полемике, в столкновении различных, порой взаимоисключающих точек зрения. Одна из интерпретаций творчества поэта, заявившая о себе еще в 1920-е годы, связанна с вульгарно-социологическим подходом к литературе, и особенно ясно проявилась в позиции РАППа. Рапповцами был подвергнут резкой критики его первый сборник стихов для маленьких читателей «Маяковский – детям», вышедший в 1931 г. Критиками не было принято такое безобидное, казалось бы, стихотворение, как «Что такое хорошо…», поскольку в нем «аккуратность берется главным признаком «хорошести», и вся вещь построена на прославлении «благовоспитанных мальчиков», под понятие которых с большим правом подойдут дети нэпманов, чем рабочих». Известна инструкция московского облполитпросвета 1930 г., разосланная по библиотекам. Она предписывала внести в список книг, подлежащих изъятию, «все, написанное Маяковским для детей – как непонятное, идеологически неприемлемое и возбуждающее педагогически отрицательные эмоции» [6].

В 1935 году, после резолюции Сталина на письме Л. Ю. Брик, начался период мифологизации творчества поэта, многие стороны творчества Маяковского, которые не соответствовали идеологии, не принимались во внимание. Так, по идеологическим причинам в советском литературоведении не рассматривался объективно вопрос «Маяковский и русский футуризм», поскольку весь авангард, начиная с 1930-х годов у нас в стране, был объявлен продуктом упадка и разложения буржуазного общества. Маяковский воспринимался как политический поэт, воспевавший советскую власть и коммунистическую партию. Особое внимание при изучении творчества поэта уделялось социальным мотивам.

Несмотря на названные негативные тенденции, существовавшие в отечественном литературоведении с 1917 по 1990 год, именно в это время происходит уточнение и приведение в систему сведений творческих и биографических, предпринимаются издания Полного собрания сочинений, исследования формы и содержания. Начиная с 1950-х годов, творчество поэта становится объектом научного анализа, о творчестве Маяковского издаются статьи, монографии, защищаются кандидатские и докторские диссертации, которые заложили фундамент отечественного маяковсковедения. В названный период времени поднимаются проблемы периодизации творчества поэта, возникают споры при определении жанра (лирика, эпос или лирический эпос), направления (романтизм или реализм), проблематики творчества (тема раздвоения, бунт или что-то иное).

В перестроечный и постсоветский периоды начался процесс демифологизации Маяковского. Названный процесс совпал с экономическими и политическими изменениями, которые произошли в истории нашей страны в конце 80-х – начале 90-х годов ХХ века, что наложило отпечаток на науку о Маяковском, она впала в новую крайность – стала отрицать творчество В. В. Маяковского, основываясь на психологической интерпретации его произведений без учета культурно-исторического контекста, в котором жил и творил поэт.

Открыла волну «разоблачения Маяковского» книга Ю. А. Карабчиевского «Воскресение Маяковского» [7], вызвавшая в свое время много споров. Недоброжелательное отношение к поэту налицо почти в каждой строчке его «филологического романа»: «Чувством слова он был наделен замечательным — но только в ограниченном, поверхностном слое, доступном глазу и слуху (с. 23). […] Образ у Маяковского — не пучок ассоциаций, а линейный последовательный ряд, в лучшем случае разветвленный на два или три заранее заданных направления. […] Маяковский вообще – поэт без читателя. Читатель Маяковского - всегда слушатель, даже если он сидит не в зале, а у себя дома, с книжкой в руках. Стихи Маяковского могут нравиться, ими можно восхищаться, их можно любить — но их нельзя пережить, они не про нас (с. 25)». Отказывая В. В. Маяковскому в читателе, Ю. А. Карабчиевский тем самым говорит, что нет необходимости изучать его творчество, - оценивая свою работу как финальную точку в маяковсковедении. Эмоциональность книги Ю. Карабчиевского, ставшая причиной ее популярности, является главным ее недостатком: мнение Ю. Карабчиевского слишком предвзято, слишком субъективно, основано на его личных читательских симпатиях, его собственной читательской реакции.

В 2001 году появляется и книга Б. Горба «Шут у трона революции» [8], вызвавшая оживленную дискуссию, продолжающуюся и поныне. В книге собраны буквально все точки зрения на поэта, но вывод, к которому приходит автор, не может не озадачить своей неожиданностью. Как доказывает автор, стихи, пьесы, поэмы, оды, гимны, частушки Маяковского, написанные «в похвалу тоталитарному режиму, несут в себе в лучших традициях русских скоморохов потаенный сатирический заряд, для режима — смертельный». Осуществляя шутовскую реконструкцию творчества В. В. Маяковского с опорой на тексты трубадуров и русских скоморохов, чьи прерванные традиции, по мнению Б. Горба, поэт продолжал, автор книги дает свой ключ к авторскому прочтению стихов и поэм Вл. Маяковского и пониманию его сложной жизни.

Событием 2006 года явилась книга критика и литературоведа Бенедикта Сарнова «Маяковский. Самоубийство», в которой автор представляет концепцию жизни и творчестве поэта, основанную на свидетельствах Л. Ю. Брик и людей близких к ней. Основой книги послужили многочисленные воспоминания современников поэта, цитаты из литературно-критических статей 1920-1930-х гг. и исторических документов, позволяющих осмыслить в новом ключе жизнь и творчество Маяковского. При помощи целенаправленного анализа, обширных дополнений и размышлений Б. Сарнову удалось объединить все документы в единый сюжет и заставить весь материал заговорить современным языком. Вместе с тем, книга Сарнова транслирует, накопившиеся в маяковсковедении, мифы и фактические ошибки. Не случайно работа была подвергнута резкой критике профессора Ю. Павлова в статье «Бенедикт Сарнов: случай эстетствующего интеллигента». Есть критические замечания к осмыслению В. В. Маяквоского Сарновым и у А. М. Ушакова, которые нашли свое отражение в статье «Маяковский – вчера и сегодня (Вместо предисловия)», вошедшей в сборник «Творчество В. В. Маяковского в начале ХХI века. Новые задачи и пути исследования» (М., ИМЛИ РАН, 2008), который позволяет глубже осмыслить новейшие тенденции в современном маяковсковедении и способствуют всестороннему пониманию художественного своеобразия творчества В. В. Маяковского, его связей с эпохой, с литературным движением, с различными писателям.

В 2006 году была издана антология «В. В. Маяковский: pro et contra», в которую вошли важнейшие прижизненные и первые посмертные критические и мемуарные отклики на современников поэта, многие материалы были опубликованы впервые. Особую ценность имеет вступительная статья и комментарии, подготовленные В. Н. Дядичевым. Материалы, представленные в антологии, позволяют проследить историю восприятия и осмысления феномена Маяковского, чье творчество пришлось на сложный и ответственный период в истории нашей страны, когда происходили серьезные изменения в экономической, политической и общественной жизни.

В 2008 году вышла в свет книга известного философа, социолога, знатока жизни и творчества В. В. Маяковского - Карла Кантора «Тринадцатый апостол» [9], в которой автор предложил новый подход к изучению личности поэта – теолого-историософский. Говоря об этой книге, следует учитывать мировоззрение автора: К. Кантор в философских кругах известен как автор оригинальной идеи марксизма. Суть идеи состоит в том, что Кантор рассматривает марксизм как один из двух глобальных проектов мировой истории, наряду с христианством, как христианство в новых мировых условиях. Для него марксизм стал формой, через которую человек может выйти в сферу культуры. Революцию Кантор рассматривает в широком аспекте, это не просто захват власти, это способ жить в истории. В связи, с чем Кантор на революцию смотрит особыми глазами – глазами людей, которые воспевали ее в литературе и искусстве, не случайно в книге «Тринадцатый апостол» идет романтизация революционного процесса и революционных деятелей.

Во взаимодействии с христианством Маяковский предстает в книге, с одной стороны, как наследник представителей Ренессанса – Данте, Рабле, Шекспира, Сервантеса, а с другой, одновременно как продолжатель русского фольклора и традиций русской литературы. Автор выясняет близость духовных исканий трех поэтов – А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова и В. В. Маяковского и выдвигает спорную, на наш взгляд идею о том, что поэт был хранителем идеалов Христа и Маркса.

В 2009 году в России была издана книга известного знатока жизни и творчества поэта, ученого- слависта, шведского писателя - Бенгта Янфельдта «Ставка – жизнь. Владимир Маяковский и его круг» [10]. В центре внимания исследователя - люди, окружавшие Маяковского, чьи судьбы были неразрывно связаны с той героической и трагической эпохой, в которой жил и творил поэт. Особой ценностью книги является то обстоятельство, что в нее включены ранее не публиковавшиеся документы и фотографии из личного архива Л. Ю. Брик, а также из архива британской службы безопасности. Интерес представляет и список основной литературы по теме, включающий как отечественных исследователей жизни и творчества В. В. Маяковского, так и зарубежных.

Как видим, с конца 1980-х годов и по сегодняшний день наблюдается интенсивное переосмысление истории России и отечественной литературы, «плюсы» меняются на «минусы» и наоборот – «минусы» превращаются в «плюсы». Эти изменения коснулись и творчества Маяковского. Наблюдается и другой процесс: литературная критика русского зарубежья и критические высказывания ряда отечественных исследователей – современников Маяковского, малоизвестные у нас в России из-за своей полемичности и преобладающего негативизма, все активнее входят в научный оборот, зачастую без научной экспертизы и научных комментариев. Все это приводит к расстановке неверных акцентов и созданию «новых» концепций жизни и творчества Маяковского, недостаточно верно показывающих личность поэта. Мы полагаем, что в современных условиях концепции творчества Маяковского нельзя оценивать вне понимания современного общественно–политического контекста.

Мы исходим из тезиса о том, что многое в истории изучения творчества В. Маяковского нуждается в критическом переосмыслении, однако оценка тех или иных положений должна опираться на аргументированный анализ источников и не должна привести к их исключению из историко-литературной памяти. Мы полагаем, что некоторые аспекты нормативной культуры советского времени должны быть осмыслены с помощью серьезных аналитических исследований, лишенных тенденциозности. То же касается и анализа мнений политических оппонентов Маяковского, принадлежащих первой волне русской писательской эмиграции.

Покотыло Михаил Валерьевич, кандидат филологических наук, докторант Педагогического института Южного федерального университета, начальник межрегиональной психологической лаборатории главного управления Федеральной службы исполнения наказания.

Литература

1. В. В. Маяковский: pro et contra / Сост., вступ. статья, коммент. В. Н. Дядичева. - СПб.: РХГА, 2006. (Русский Путь).
2. Г. Лелевич «Владимир Маяковский (беглые заметки)»// На посту, №1, 1923.
3. Воронский А. Литературные типы. М., 1927. с. 230-240.
4. Черемин Г. С. В. В. Маяковский в литературной критике 1917-1925 гг. - Л.: Наука, 1985.
5. Бунин И. Маяковский // Бунин И. Воспоминания. - Париж: БИ, 1950. С. 335.
6. Блюм А. В. Советская цензура в эпоху тотального террора 1929-1953. СПб., 2000. С. 213.
7. Карабчиевский Ю. А. Воскресение Маяковского (филологический роман). Эссе. -М.: Фантом, 2000.
8. Горб Б. Шут у трона революции. Внутренний сюжет творчества и жизни поэта и актера Серебряного века Владимира Маяковского - М.: Улисс-Медиа, 2001.
9. Кантор К. М. Тринадцатый апостол. М.: Прогресс-Традиция, 2008.
10. Янфельдт Б. Ставка – жизнь. Владимир Маяковский и его круг. М.: Колибри, 2009.