Томас Чаттертон. Песня менестреля
(из трагедии Томаса Роули «Элла»)
"Спой песнь унылую со мной!
Слезу горючую пролёй!
Пляска кончилась, постой,
Стань, как плачущий ручей –
В земле сырой
Спит любимый мой
Под ивою меж корней.
Черновласый как ночь января,
Белгрудый как летний снег,
Краснощёкий, словно заря...
Хладом скован, уснул навек!
В земле сырой
Спит любимый мой
Под ивою меж корней.
Сладкогласый, как песнь дрозда,
Резвоногий – мысли быстрей,
В длани жезл, а в другой – узда...
Ах, – под ивой он меж корней!
В земле сырой
Спит любимый мой
Под ивою меж корней.
Слышишь, ворон бьёт крылом
И над пустошью парит,
Смерть-сова в лесу густом,
Словно в страшном сне, кричит:
В земле сырой
Спит любимый мой
Под ивою меж корней.
О, взгляни – как месяц бел!
Саван милого белей,
Чем зари лилейный мел,
Облачка в ночи светлей.
В земле сырой
Спит любимый мой
Под ивою меж корней.
Над могилой лебеда,
И репейники цветут,
Все святые никогда
Деве счастья не вернут.
В земле сырой
Спит любимый мой
Под ивою меж корней.
Я репейники сплету,
Лягу с милым, и над нами
Эльф и фея темноту
Озарите огоньками!
В земле сырой
Спит любимый мой
Под ивою меж корней.
Разорвите, грудь мою,
В чашу крови наберите,
Презираю жизнь свою –
Пейте, до зари пляшите!
В земле сырой
Спит любимый мой
Под ивою меж корней.
Нимфа в венчике из лилий
В лоно волн меня ввела.
Смерть уж рядом – ждёт мой милый!" –
Молвив, дева умерла.
Перевод Дмитрия Смирнова
* * *
Song from Aella
O SING unto my roundelay,
O drop the briny tear with me;
Dance no more at holyday,
Like a running river be:
My love is dead,
Gone to his death-bed
All under the willow-tree.
Black his cryne as the winter night,
White his rode as the summer snow,
Red his face as the morning light,
Cold he lies in the grave below:
My love is dead,
Gone to his death-bed
All under the willow-tree.
Sweet his tongue as the throstle's note,
Quick in dance as thought can be,
Deft his tabor, cudgel stout;
O he lies by the willow-tree!
My love is dead,
Gone to his death-bed
All under the willow-tree.
Hark! the raven flaps his wing
In the brier'd dell below;
Hark! the death-owl loud doth sing
To the nightmares, as they go:
My love is dead,
Gone to his death-bed
All under the willow-tree.
See! the white moon shines on high;
Whiter is my true-love's shroud:
Whiter than the morning sky,
Whiter than the evening cloud:
My love is dead,
Gone to his death-bed
All under the willow-tree.
Here upon my true-love's grave
Shall the barren flowers be laid;
Not one holy saint to save
All the coldness of a maid:
My love is dead,
Gone to his death-bed
All under the willow-tree.
With my hands I'll dent the briers
Round his holy corse to gre:
Ouph and fairy, light your fires,
Here my body still shall be:
My love is dead,
Gone to his death-bed
All under the willow-tree.
Come, with acorn-cup and thorn,
Drain my heartes blood away;
Life and all its good I scorn,
Dance by night, or feast by day:
My love is dead,
Gone to his death-bed
All under the willow-tree.
Произведения
Критика
- К вопросу о жанровом своеобразии «Бристольской трагедии» Томаса Чаттертона
- К вопросу о своеобразии метода и жанра «Прекрасной баллады Милосердия» Т. Чаттертона
- Предромантическая эстетика и творчество Томаса Чаттертона
Поділитися