Литературная среда Вальтера Скотта
А.И. Сердюков
Интерес к историческому прошлому проявился уже на заре человеческой культуры, этому интересу служили «Илиада» и «Одиссея», а со временем — в эпоху раннего средневековья — романы об Александре Македонском, Соломоне и Морольфе, в которых основной место все же занимала не история, а фантастика.
Хотя происхождение романа и связывают с Гомером и «рыцарским романом», но продукт он городской культуры, складывающейся и сложившейся буржуазии с ее материальным бытом и преуспеянием. Новый роман, возникший в городских условиях, лишенный возвышенных идеалов, с самого начала отвергает патетическую форму Гомера и фантастику «рыцарского романа» и тяготеет к прозе. Городской роман отвергает мифологему и фантастический мир, связи с греческим и римским романами и утверждает свое родство с городской новеллой и более дальнее — с городским веселым анекдотом.
Новому роману, начиная от Сервантеса, нужно было отразить социальные противоречия своего времени, чтобы подняться над эмпирикой и выйти на дорогу реализма. Уже первым Фильдинг указал, что образ Дон Кихота под внешним комическим покровом обнаруживает глубокие человеческие чувства в мире эгоистических отношений. При всех бытовых подробностях, освещенных в романе, он стремится уйти в глубину — в историю своего времени, — раскрыть общественные связи всех героев, от мальчика, избиваемого хозяином, до самого Дон Кихота, бедного идальго, и его спутника — крестьянина Санчо-Пансо.
Нет ничего ошибочнее связывать в литературной традиции романы В. Скотта с «галантными романами» Кальпреведа и Скюдери, очень далеко стоявшими от истории и народной жизни.
Б.Г. Реизов считает, что историческим романам В. Скотта предшествовали «этнографические романы», построенные в форме путешествия в прошлое. Так, популярным в свое время романом был роман аббата Бартельми «Путешествие юного Анахарсиса в Грецию» (1788).
Историческая тема в литературе встречается и до романов В. Скотта. История в представлении XVII и XVIII веков — это античность. Когда Шатобриан создавал роман «Мученики», он был глубоко убежден, что он пишет исторический роман; в прошлом он искал не параллелей со своим бурным временем, а исторического оправдания, утверждения христианства. При временном успехе его роман не мог вызвать подражаний, ибо по своей схеме (описанием неба и ада) он расходился с поэтикой «исторического романа» — он слишком далеко стоял от жизненных интересов, от реальной действительности.
В литературу проникает альтернатива: народ и государство, человек и общество, которая пронизывает все художественные течения после Возрождения. Условный историзм был присущ каждому из них. Идея государства, воспринятая у итальянских гуманистов из их, представления о воссоединении Италии, находит свое продолжение во Франции в эпоху классицизма. Трагедии Корнеля и Расина обычно строились на материале из истории Греции и Рима. В эпоху абсолютизма идеям государства, гражданского долга приносились в жертву личные интересы и чувства человека.
Однако в каждом направлении — классицизм, барокко — отражались противоречивые взгляды, в классицизме — нравственные идеалы народа, чуждые абсолютизму, и страдание народа за внешним великолепием барокко.
Непосредственно к народу обращается английский «просветительский роман». Заслуга мастеров «просветительского романа» была в том, что свое классовое буржуазное сознание оби выразили в общенародной форме, а их образы (невзирая на классовое содержание) всегда отражали народные взгляды — в этом сказался их демократизм и гуманизм. Проза оказалась наиболее адекватной художественной формой буржуазного сознания, как и в эпоху Возрождения. Г. Фильдинг писал в своем «Дневнике путешествия в Лиссабон», что он «полюбил бы Гомера дольше, если бы он написал истинную историю о своем времени в скромной прозе».
Просветителям была свойственна склонность к методологии — разделять явления, на общие и частные, приходить к выводам от общего к частному и наоборот. Это был век пытливого изучения человека, среды и общественных отношений.
«Просветительский роман», несмотря на описание ограниченного мира частного человека, связанного в основном семейными узами, тем не менее тяготел к «социальному роману» — к социальному обобщению своего времени.
«Просветительский роман» в своей основе уже был «социальным романом», хотя его структура сводилась к биографии главного героя. Этому роману не хватало широкого социального фона, открытой связи с общественной жизнью эпохи. Главного героя окружала немногочисленная, но плотная среда, отношения с которой составляли основной конфликт романа. Жизнь героев романов XVIII века была ограничена замкнутым камерным миром, вне всякой связи с широкой народной жизнью.
Апология «человеческого разума» в начале века, в творчестве Свифта, очень скоро свелась к апологии буржуазного благоразумия и «чувствительности» у сентименталистов (С. Ричардсон, О. Гольдсмит, Л. Стерн).
Сентименталисты оказались первыми, кто стал сомневаться в силе «человеческого разума», да и последний оказался на поверку торжеством чистогана и стяжательства. Это противоречие между верой в силу «человеческого разума» и суровой действительностью стало причиной кризиса, а вскоре и упадка «просветительского романа». Последние мастера «просветительского романа» Л. Стерн и Т. Смоллетт показали жизнь уже разобщенной, рассредоточенной, в которой господствовали случайность и стихийность.
На смену «просветительскому роману» с его прежним оптимизмом и верой в человека пришел «готический роман», отвергавший рационализм своего предшественника.
Возникнув во второй половине XVIII века, «готический роман» продолжал свое существование на протяжении почти целого столетия. Его влияние сказалось с особенной силой в эпоху романтизма, которому он отвечал мотивом тайны и преступления, своим мрачным зловещим героем. Его влияние отразилось даже на В. Гюго, Ж. Санд, Эж. Сю, Поль де Кока и др. С замиранием романтизма — во второй половине XIX столетия — «готический роман» прекращает свое развитие, растворяясь в бульварных романах о разбойниках типа «Приключения Рокамболя» Понсон де Терайля.
При своем зарождении «готический роман» обращается к эпохе средних веков, Возрождению, Италии, но историческая эпоха в романе была мистифицированной, как и сама Италия. Основным содержанием романа было описание фантастики и кровавых преступлений. Вещие сны, призраки и заклинания авторы «готических романов» объясняли самим временем, явлением, присущим самой эпохе. Уже первый «готический роман» Хораса Уолполя «Замок Отранто» был пронизан драматизмом — «пять глав романа построены так, что напоминают пять актов драмы». Драматизм, вызванный преступлениями зловещего героя, стал основным композиционным приемом всех «готических романов», но лишь только романам А. Рэдклиф В. Скотт придавал высокое художественное значение по сравнению с романом Хораса Уолполя.
Романы В. Скотта возникают в сложной литературной обстановке, писатели стремятся создать новый тип романа в противоположность старому «просветительскому роману» и утвердившемуся «готическому роману».
Новый английский роман в конце XVIII и начале XIX вв. развивается в нескольких направлениях: продолжает свое существование зародившийся еще в XVIII веке «великосветский роман». Под влиянием Французской буржуазной революции 1789 года в Англии бурно развивается общественное движение, оформляется Лондонское корреспондентское общество, появляется ряд романов на общественные темы, возникает «публицистический роман» (В. Годвин. «Сент-Леоне», «Флитвуд», «Калеб Уильямс»); ряд писателей и писательниц создает романы о положении женщины в буржуазном обществе (Шарлотта Лёнокс. 1720-1804, автор роману «Женщина Дон-Кихот»; Генри Маккензи, 1745-У831, «Юлия де Рубинье»; Фэнни Берни, 1752-1840, автор романов «Цецилия, или воспоминания наследницы», «Эвелина», «Камилла»; Мэри Уольстонкрафт, роман «Мария»; Мария Эджуорт, 1767-1849, «Отец и дочь», «Мать и дочь», «Помощница родителей», «Белинда», «Леонора»). Отдаленным предшественником романов о женщинах может служить роман Элизы Хайвуд, 1693-1756, «История Джемми и Дженнц Джессеми».
На основе романов о положении женщины в буржуазном и феодальном обществе В. Скотт создаст свои романы, в которых главную роль будут играть женщины («Эдинбургская темница», «Лэммермурская невеста», «Пертская красавица» и др.).
Большую роль в развитии английского романа начала XIX века сыграли две писательницы, оказавшие воздействие на романы В. Скотта, — Мария Эджуорт и Джейн Остин. Обе они создавали бытовые романы из жизни помещиков, но их романы отличались также и широким изображением народного быта, их герои были более «приземленными», чем герои «готических романов».
Ярким произведением Марии Эджуорт (1767-1849) была повесть «Замок Рэкрент» в форме «семейной хроники» о жизни ирландских сквайров, за нею последовали романы «Белинда» и «Гарри и Люси». Ее роман «Елена» был известен в России уже в середине тридцатых годов XIX в. Бытовые романы Марии Эджуорт были подготовлены сентиментальными романами XVIII века с их интересом к сельской жизни и противопоставлением городу с его суетностью тихой деревни, с ее чистотой нравов. В 1809 году появляется ее «Повесть из великосветской жизни», переведенная вскоре на французский язык и вновь переизданная в 1812 и 1815 годах.
Жизни провинциального дворянства были посвящены и романы Джейн Остин (1775-1817), из которых выделяются «Гордость и предубеждение» и «Нортенгерское аббатство», вышедшие в свет уже после ее смерти — в 1818 году. Джейн Остин изображала провинциальное английское дворянство в сатирическом свете, наделяя каждого из его представителей какой-либо одной ведущей комической стороной: педантизмом, высокомерием, кокетством и т. д. — эта сторона ее творчества найдет свое отражение в романах В. Скотта. Ральф Фокс посвятил ей небольшую, но верную характеристику: «Ей (Джейн Остин. — А. С.) свойственны критичность, ирония, она верно раскрывает своих персонажей», показывает, что в рамках существующего общества они не могут найти, выхода и их проблемы не могут быть разрешены, а затем смиренно капитулирует. Вот он замкнутый мирок провинциального дворянства».
С повестями о современной Шотландии выступили Сусанна Ферриир, автор романа «Свадьба» (1813), и Джон Гэлт, автор романа «Анналы церковного прихода» (1813). Оба они были друзьями В. Скотта.
Большой интерес вызывает появление первых «исторических романов» о Шотландии до Вальтера Скотта, к ним можно отнести пятитомный роман Ал. Стратта «Куин-Ху-холл», на который ссылается сам В. Скотт, в предисловии к своему первому роману «Уэверли», указав на его слабые места, которые «следовало бы автору избежать».
Авторами «исторических романов» были сестры Анна и Джейн Портер. Анна Портер была автором романов «Мальтийский рыцарь» и «Килярнское озеро». Джейн Портер прославилась романами «Тадеуш Варшавский» (1803) в 4 томах и «Начальники или шотландские шефы» (1810) в 5 томах. Интерес представляет второй роман, который по своему содержанию связан с последним романом В. Скотта «Замок опасный». Сюжет романа составляет война за независимость Шотландии с Англией (завоевание Шотландии в
Интерес к истории отразился также и в исторических драмах Джоанны Бейли (1762-1851), с которой В. Скотт был в дружеской переписке в течение многих лет. «Предшественниками» исторических романов можно назвать авторов мемуарной литературы об исторических событиях, жизни и приключениях придворных, которые вызывали глубокий интерес В. Скотта, таким первым литературным опытом, возникшим на этой основе, были «Мемуары кавалера» Д. Дефо.
В Англии «историческая тема» зарождается задолго до В. Скотта: уже поэт Чаттертон создавал поэмы, в которых он подражал старине, и выдавал их за «найденные рукописи», «Сборник народных песен» отвечал интересам к прошлому и, наконец, «готический роман», которой обращался к средним векам и Возрождению.
Исторические романы о Шотландии были подготовлены всеобщим увлечением шотландским фольклором, шотландской стариной, поэзией Роберта Бёрнса о подвигах Уоллеса, его подражателями, как, например, Холфорд в поэме «Уоллес» (1809). Большую роль сыграли «Песни Оссиана», которые вызвали интерес не только к истории Шотландии, но и интерес к фольклору и истории в других странах («бардиты» Клопштока, классицизм Сумарокова, «скорбная поэзия» Шатобриана).
Восстание 1745-1746 гг. обернулось национальной трагедией, вместе с тем его можно считать и началом шотландского национального «возрождения». С этого времени под влиянием новых экономических отношений, развитие шотландской национальной культуры принимает быстрый рост; в стране развиваются философия, фольклор, история, поэзия, роман. Шотландия гордится именами Юма, Робертсона, Смоллетта, Рамси и др.
К концу XVIII века это развитие достигает своего апогея в поэзии Роб. Бернса, творчество Вальтера Скотта можно назвать уже вершиной в развитии шотландской культуры, после чего Шотландия — это маленькая страна, воссоединенная с Англией, — невзирая на свое зависимое положение, становится такой же популярной в Западной Европе, как и многие крупные страны.
Участие шотландцев в английской литературе (Тоб. Смоллетт, Роб. Бернс, Вальтер Скотт), изображение быта и нравов Шотландии, ее природы и истории создали в английской литературе особую «шотландскую школу» с характерными национальными признаками, вплоть до использования национальных языковых элементов, также как и участие писателей-ирландцев составило «ирландскую школу», — обе они одинаково обогащали английскую литературу, сохраняя в то же время свои национальные черты.
Новый художественный стиль зарождается внутри старого, который не мог ответить на назревшие вопросы, возникшие в новое время. Поэтому происходит разложение старого стиля и перерождение его в новые формы. Просветители при своем глубоком гуманизме не смогли, ответить на существенный вопрос своего времени: в чем причины страданий человека. Они склонны были видеть их в злой воле человека, в его порочной природе. Так возникло разделение героев на «добрых» и «злых».
Вальтер Скотт, восприняв лучшие стороны «просветительских романов» — их гуманизм и демократизм, будучи писателем уже переходного времени — на рубеже двух столетий, — когда прежние нравственные понятия о чести и совести, сложившиеся в борьбе буржуазии против аристократии, пришли только в видимость, потеряли свое значение, увидел теперь в буржуазии «хищника, попирающего нравственные законы человеческого общества, и вынес этой буржуазии свой приговор. Продолжая прогрессивные традиции мастеров «просветительского» романа» с их глубокой верой в человека, в силу человеческого разума, торжество справедливости и прогресса, Вальтер Скотт в отличие от просветителей подчеркнул глубокие связи отдельного человека и общества с историей, социальной жизнью своего времени.
В новых исторических условиях художественный метод В. Скотта выразился не только в продолжении стилевых компонентов «просветительского романа», но и в борьбе за создание своего собственного стиля.
Л-ра: Ученые записки Азербайджанского университета. Серия язык и литература. – 1969. – № 1-2. – С. 131-136.
Произведения
Критика
