Роман Д. Коупленда «Поколение Х»: на перекрёстке литературных традиций и тенденций
Н.Е. Полишко
Роман современного канадского писателя Д. Коупленда «Поколение X»: сказки для ускоренного времени», опубликованный в США в 1991 году, получил широкое мировое признание и стал одним из культовых молодежных романов конца XX века. Вместе с тем, до настоящего времени ни сам роман, ни творчество этого чрезвычайно талантливого и продуктивного писателя не стали предметом пристального изучения как зарубежных, так и отечественных ученых-филологов. Фактор недостаточной изученности творчества писателя и его дебютного романа «Поколение X», а также большой резонанс, вызванный этим романом в литературе не только Северной Америки, но и в литературах европейских стран, обусловил обращение в рамках данной статьи к проблеме соотношения в творческом методе Д. Коупленда традиций и новаторства.
Традиционная для литературоведения проблема соотношения «данного» и «созданного» применительно к первому произведению Д. Коупленда получает свое особое разрешение. При исследовании этого романа в контексте художественных открытий конца XX века обращает на себя внимание процесс некой эволюции, которую проделывает в своем творчестве Д. Коупленд и современная ему литература, проявляющаяся в осмыслении традиционных художественных форм и их преобразовании под влиянием новых тенденций не только в литературе, но и в других сферах творчества.
Проблема «поколения X» и его выживания в современном западном постиндустриальном обществе помещена автором в центр романа. Именно в этом романе ярко отразилась особая чувствительность Д. Коупленда к наиболее острым и наболевшим проблемам общества, страхам и надеждам различных социальных и поколенческих групп. Проблема конфликта поколений отразила внутреннюю опустошенность и разочарование, переживаемые представителями среднего класса США и Канады, в реалиях жизни, которые были вызваны постепенной унификацией индивида в западном потребительском обществе, ностальгию по беззаботному прошлому, и, как результат, кажущееся или показное безразличие к существующей реальности и страх перед будущим.
Проблемное поле романа оказалось настолько обширным и многогранным, что мы имеем все основания рассматривать его не только как мгновенный снимок среза общества, удачно подмеченный и мастерски сделанный автором с помощью различных художественных средств. Это уникальное по своей форме и содержанию произведение со всей полнотой и выразительностью отражает процесс накопления целого ряда художественных тенденций, которые становятся узнаваемыми в американской литературе начиная со второй половины XX века и которые составят в дальнейшем ее специфику и своеобразие.
Современный канадский критик Алекс Пагсли (Alex Pugsley) в очерке «Postcards from Doug» отмечает, что в романе «Поколение X» и в последующих произведениях Д. Коупленда прослеживается живая традиция нонконформистской американской литературы и литературы битничества: «Зачастую случается так, что молодые авторы после создания некоторых удачных произведений, нашедших отклик у читательской аудитории, взлетают на самый верх таблицы популярности. Некоторые из них при этом создают еще более успешные произведения, которые читаются последующими поколениями, но большинство из них - нет... Фитцджеральд и Керуак создали классические произведения, но впали в алкоголизм! Норман Мэйлер поддался искушению быть Норманом Мэйлером и, как он сам признавался, написал вдвое больше книг, чем должен был написать. Дж. Сэлинджер ушел в тишину. Джей Макинери (Jay Mclnery) и его группа (Эллис и Яновиц / Ellis, Janowitz) не выполнили того, что обещали их первые книги. Но сейчас 1994 год, и самым последним, а, наверное, последним в этом веке писателем-оракулом стал канадец - бывший скульптор и нынешний журналист Дуглас Коупленд».
Одной из основных черт, объединяющих Коупленда с перечисленной Пагсли плеядой нонкоформистов, является его обостренный интерес к месту поколения в обществе, к его роли в преодолении назревших общественных конфликтов. Осознание того, что общество унифицирует личность и пытается ею манипулировать, всегда было присуще американской литературе второй половины XX века. После Второй мировой войны в литературе США, и в частности в прозе 50-60-х годов, которую называют литературой «молчаливого» или «потерянного поколения», с особой отчетливостью прослеживается тенденция деиндивидуализации, которую демонстрирует целый ряд послевоенных романов: «Голые и мертвые» («The Naked and the Dead» (1948)) Нормана Мейлера, «Над пропастью во ржи» («The Catcher in the Rye» (1951)) Дэвида Дж. Селинджера, «Приключения Оги Марча» («Adventures of Augie March» (1953)) Сола Беллоу, «Зима тревоги нашей» («The Winter of our Discontent» (1961)) Дж. Стейнбека и др.
Особое место в этом ряду занимает роман Дж. Селинджера «Над пропастью во ржи». Примечательно, что роман был издан в 1951 году, а четыре десятилетия спустя появился роман Д. Коупленда «Поколение X», который по праву может выступать своеобразным литературным римейком самого известного и популярного произведения Дж. Селинджера. О «Поколении X» Д. Коупленда как о «миниатюрном римейке» «Над пропастью во ржи» пишет российская исследовательница и переводчик С. Силакова, указывая на общее для обоих произведений «ощущение холода, фальши и потаенного благополучия вроде бы для благополучных нью-йоркцев (Тобиаса и его матери Элины)».
В системе героев обоих романов действительно прослеживаются очевидные параллели в их отношении к современному им обществу. Главному герою романа Сэлинджера неуютно в Америке 50-х так же, как и коуплендовскому поколению X в Америке конца 80-х начала 90-х. Холден Колфилд, нервический семнадцатилетний юноша, на первый взгляд выглядит как избалованный подросток, все время ругающий «дурацкую школу» и «кретинов-одноклассников». Ненавидя всех и вся, он, как бы в отместку, нарушает общепринятые правила поведения, проваливает экзамены и оказывается изгнанным из престижной школы в Пеней. Хотя Холден Колфилд отличается повышенной эмоциональностью, правдивостью и искренностью своих чувств, он далеко не идеал. Стиль поведения Колфилда характерен и для главных героев романа «Поколение X», которые в свои почти 30 лет также способны на мелкое хулиганство и вандализм. Они не задерживаются на своих работах, так как не согласны выполнять рутинную работу, и в качестве альтернативы выбирают для себя «меньшее зло» или «McJob» - малопочетную, бесперспективную работу в сфере обслуживания, но которая освобождает от ответственности и дает определенную индивидуальную свободу.
Психологические портреты главных героев как Сэлинджера, так и Коупленда чрезвычайно сложны и иногда противоречивы. Холден Колфилд часто позволяет себе грубые выходки: он может язвительным смехом обидеть девушку или нагло зевнуть в ответ на дружеские советы учителя. В его рассуждениях и взглядах сквозит инфантилизм и нигилизм. Представителей поколения X также можно упрекнуть в инфантильности, которая граничит с безответственностью. Дегмар бурно ссорится со своим шефом и, отчаявшись, бросает работу, а Энди пренебрегает вниманием своего японского начальника и бесцеремонно обрывает с ним разговор. Уже находясь в Палм-Спрингс, Дег (при молчаливом соучастии Энди) царапает камнем капот и ветровое стекло автомобиля какого-то «богатенького яппи», у которого на бампере наклейка: «Мы тратим наследство наших детей». «Мир взрослых» Колфилда, стержнем которого был лейтмотив лицемерия и неискренности, стал прообразом мира самодовольных и интеллектуально ограниченных яппи (как семейка Бакстеров в «Поколении X»), который полстолетия спустя коуплендовские иксеры по-своему не приемлют. Свое отрицание современного ему общества Холден мотивирует тем, что не желает становиться «каким-нибудь пронырой», а потом работать «в какой-нибудь конторе, зарабатывать уйму денег, ездить на работу в машине, играть в бридж все вечера и ходить в кино...». От этого же бегут и герои Коупленда, представители поколения X.
Удивительно, насколько отрицательное отношение к обществу потребительства и вещизма Эндрю схоже с нигилизмом Холдена, с единственной разницей в том, что в родном городе Эндрю Портленде, «Городе Смерти», люди уже не ходят в кино, а берут видео напрокат: «Друзья либо переженились в тоске и депрессии; либо, не женившись, погрязли в тоске и депрессии; либо сбежали от тоски и депрессии - то есть из нашего города. А некоторые купили дома, что для индивидуальности все равно, что поцелуй смерти. Когда друзья сообщают тебе: «Мы только что купили дом» - это, считай, признание в том, что свою индивидуальность они потеряли. Сразу можно безошибочно догадаться, как они живут: эти люди застряли на ненавистной работе; в карманах у них пусто; каждый вечер они смотрят видеофильмы; у них килограмм семь лишнего веса; они больше не прислушиваются к новым идеям. Удручающая картинка... Нет, так жить нельзя».
На первый взгляд оба отрывка схожи, и речь в них идет о похожих проблемах. Но вместе с тем в них есть и разительное отличие. Современная нам действительность наложила свой отпечаток на речь Энди, в ней нет эмоциональности и максимализма, характерных для Колфилда, а есть скрытая ирония, граничащая с цинизмом - «в их карманах пусто, зато есть лишний вес». О радикальном отличии в рефлексии героев обоих произведений пишет та же С. Силакова: «Холден зациклен не только на своих мыслях, но и на своем чувственном восприятии. Его неистовство объясняется болезненным раздражением органов чувств, не выдерживающих запахов и картин реальной жизни. Подобное неистовство плоти принципиально чуждо героям романа Коупленда. Инициационные испытания не затрагивают их тел». Возможно, таким образом они бессознательно обособляются от предыдущего поколения - тех, кого Коупленд называет «обескровленные хвостики» - постаревшие, продавшиеся представители поколения 60-х, тоскующие по временам хиппи и «предпродажным» денькам» (bleeding ponytail - an elderly sold-out baby-boomer who pines for hippie or pre-sellout days). Ярость и бунтарство Холдена трансформируется у западной молодежи 90-х в «отсрочку бунтарства» (rebellion postponed), которое Д. Коупленд расшифровывает на полях своего романа так: «стремление некоторых категорий молодежи избегать традиционно «молодежного» образа жизни с целью приобрести достаточный профессиональный опыт. К тридцати годам это иногда приводит к оплакиванию утраченной юности и сопровождается дурацкими стрижками и дорогостоящими гардеробами, вызывающими насмешки окружающих» (rebellion postponed - the tendency in one’s youth to avoid traditionally youthful activities... in order to obtain serious career experience. Sometimes results in the mourning for lost youth at about thirty, followed by silly haircuts and expensive joke-inducing wardrobes).
Отчетливая преемственность идейной ориентации нонконформистской литературы 50-х годов обусловила наличие в произведении многих параллелей с процветавшим в то время социально-культурным движением битников. Экспериментальная установка в искусстве и в жизни, культ эмоциональности, непосредственности, попытки изменить художественное восприятие реальности посредством галлюциногенов и ухода в трансценденцию, характерные мессианские претензии позволили исследователям видеть в битниках непосредственных предтеч контркультуры 60-х годов. В начале битники, а вслед за ними хиппи обозначили аутсайдерство как социальную позицию индивидуума в обществе. Аутсайдерство как жизненная философия и способ достижения гармонии с дисгармоничным окружающим миром лежит в основе психологии героев романа Д. Коупленда.
В особом видении проблем молодежи 80-90-х годов XX века Д. Коупленд наиболее близок, на наш взгляд, к такому писателю контркультуры «разбитого поколения», как Д. Керуак. Известно, что именно Джек Керуак, как и Д. Коупленд, канадец по происхождению, был первым писателем, сформулировавшим новые духовные ориентиры молодежи «середины века», а его книга «На дороге» (1957) стала, по сути, манифестом прозы битников.
Дорога, как пространственная категория, является типично американской метафорой жизни, которая в литературе США середины XX века стала одной из центральных. В это время стремление к бегству на Запад от общества и от себя, склонность к путешествованию как к таковому, пришедшие из прошлых литературных эпох, несколько трансформируются и воспринимаются как возможный толчок к творчеству, как попытка понять одну из множества субкультур, на которые раскололся сложный мир культуры постмодерна. И у Сэлинджера, и у Керуака, а затем и у Коупленда мотив бегства на Запад и тесно связанный с ним топос дороги не случаен. В американской культуре Запад и уединенная «жизнь у ручья», о какой мечтает сэлинджеровский Колфилд, всегда были олицетворением вольной и не стесненной никакими социальными ограничениями и условностями жизни в союзе с природой. Дорога - это символ бесконечного и часто лишенного смысла побега от кажущегося благополучия общества, от цивилизации и насаждения «массового» во все сферы общественной и духовной жизни.
В романе «Над пропастью во ржи» Колфилд сначала едет из школы Пеней в Нью-Йорк, затем много времени проводит в такси, путешествуя по Нью-Йорку, а в конце романа решает снова уехать, но теперь уже далеко и надолго, чтобы жить на заброшенной ферме на краю озера. У Дж. Керуака мотив дороги лежит в основе сюжета романа «На дороге» - Дин Мориарти и его друг Сол Парадайз путешествуют дорогами Америки, и именно в этом Дину видится главная идея и смысл его жизни. В дороге оказались и герои Д. Коупленда, которые также бегут от цивилизации, заполнившей все сферы их существования. Сначала они, бросив рутинную работу и своих близких, переезжают в калифорнийскую пустыню, в Палм-Спрингс, а затем, не найдя там искомого убежища от преследующих их внутренних проблем, решают переехать в Мексику. Коуплендовским «иксерам» (X-ers) так же, как и битникам, в основе философии которых был дзен-буддизм, свойственно глубоко прятаться. в свою скорлупу (в данном случае это бунгало в провинциальном Палм-Спрингсе), уединяться и оттуда беспристрастно рассматривать мир через характерную для этого мира призму привычных для них телевидения, рекламы и других атрибутов поп-культуры. Романы Дж. Керуака «На дороге» и «Поколение X» Д. Коупленда роднит также тенденция к разрушению канонов литературной формы и смешению жанровых характеристик. Новеллы-миниатюры в произведении Керуака соединены с автобиографическими фрагментами, лирическими зарисовками и стихотворениями в прозе. Композиция романа Д. Коупленда также представляет собой сочетание разножанровых текстовых пластов, являясь еще одним уникальным примером новаторского подхода к отражению в литературе конкретной исторической и социокультурной реальности. Отмечая новаторский подход Д. Коупленда к изображению проблем современной ему молодежи, канадская исследовательница Хизер Мэллик (Heather Mallick) пишет, что «иксеры» (X-ers), а вслед за ними и «рабы Майкрософта», герои четвертого романа Д. Коупленда «Microserfs» (1994) - это порабощенные битники. Дж. Керуак писал с такой же неизменной иронией о группе молодых людей, которые вместе проводили время, особо ничего в жизни не делали и не имели, но знали, что им чего-то не хватало».
Перечисленные произведения могут быть в какой-то мере отнесены к рангу поколенческих, поскольку их авторы пытаются воспроизвести своего рода социально-демографический срез общества, будущее которого в значительной степени будет зависеть от места и роли сменяющих друг друга поколений.
Роман Д. Коупленда «Поколение X», наследуя традиции предшествующей ему литературы, трансформирует характерные для нее мотивы и образы в контексте изменившихся исторических условий на основе новой, постмодернистской эстетики.
Принадлежность Д. Коупленда к художественной эстетике постмодернизма была официально зафиксирована включением романа «Поколение X» в авторитетную Нортоновскую антологию американской литературы постмодернизма. Примечательно, что отрывок из «Поколения X» Д. Коупленда приведен в главе под названием «Технокультура» («Technoculture») в одном ряду с именами Э. Дуглас,
М. Джойса и Р. Кувера - «пионеров» гипертекстовой художественной литературы. Расцвет жанрового разнообразия художественных средств в эпоху постмодернизма явился своеобразной культурной реакцией на изменившиеся социальные условия и технологический прогресс. Уникальным проявлением этой реакции стала «технокультура», обозначившая синтезирование творческого процесса и компьютерных технологий, и которая наиболее ярко представлена уже существующей и развивающейся гипертекстовой литературой. Как отмечается в антологии американской литературы постмодернизма, «...произошел определенный сдвиг творческой парадигмы, когда в век телевидения, автомобиля, телефона и компьютера увлеченность современных писателей технологией может считаться социальным реализмом». Появление компьютерных текстовых форм символизировало собой исторический переворот в литературе и резкий уход ее в сторону от линейного нарратива печатной страницы. Майкл Джойс, в свою очередь, отмечает следующее: «Цель гипертекстовой литературы не столько представить, сколько воплотить раздробленное, хаотическое, и, по сути, нелинейное ощущение личностью постмодерности».
Для глубокого понимания интертекстуального характера творчества Д. Коупленда считаем вполне обоснованным обратиться к первому электронному гипертекстовому роману М. Джойса «Полдень: рассказ» («Afternoon: a story», 1990), который впервые появился в компьютерной гипертекстовой системе Storyspace, разработанной компьютерными технологами специально для писателей. Произведение М. Джойса, ставшее уже «классикой» электронной литературы, состоит из 539 узлов и 951 связки или лексии, и допускает множество прочтений в зависимости от выбора читателя и последовательности «прочтения» той или иной связки. При сравнении сенсационного произведения М. Джойса как нарратива, созданного в экспериментальной компьютеризированной форме и в свете его влияния на текст романа «Поколение X», существующем в традиционном печатном медиуме, обнаруживается ряд сходных характеристик. Во-первых, гипертекст М. Джойса обладает многочисленными вариантами сочетания лексий, которые определяются читателем и предоставляют ему (читателю) почти неограниченную свободу в перемещении по тексту в создании своего индивидуального варианта прочтения. Вместе с тем, уникальная структурная организация текстовых уровней, маргиналий и рамочных компонентов в «Поколении X» представляет собой в определенной степени нефиксированную последовательность, зависящую от выбора читателя. Более того, в рамках основного линейного текста «Поколения X» читатель обладает большей свободой вернуться назад или, пропустив часть, пройти вперед, чем это было в «Полдне», где он вынужден следовать предопределенным узлами маршрутом. Читательская свобода в гипертексте, таким образом, является весьма относительным понятием, о чем писали многие критики гипертекста (Топу Tremblay, Espen Aarset, Silvio Gaggi, и др.). Но вместе с тем нельзя отрицать и тот факт, что и в «Полдне», и в «Поколении X» нелинейное расположение текстовых пластов-лексий постоянно вынуждает читателя делать сознательный выбор - что читать и за чем. В этом плане оба произведения, хотя и в существенно разной степени, проявляют уникальную «многоликость», зависящую во многом от читателя и способа его восприятия.
Второй важной чертой «гипертекстовости», объединяющей рассматриваемые здесь произведения, является аморфность или «безрамочность» (unboundedness) обоих произведений. Это повествовательное свойство особо акцентировано в «Полдне», где вместо последовательности эпизодов их повторение, вместо темпоральности, как принципа построения сюжета - пространственная навигация компьютерного экрана. В «Поколении X» эта гипертекстовая черта также присутствует, хотя и выражена иначе в связи с использованием другой среды-носителя. У Коупленда, как указывалось выше, безрамочность проявляется в наличии нескольких текстовых уровней, также доступных произвольной навигации читателя и размывающих причинно-следственную и темпоральную зависимость пластов нарративного текста. Это подчеркнуто самим фактом отсутствия в «Поколении X» выраженного завершения (closure) даже в основном, «линейном» повествовании. Анахрония последней и предпоследней глав романа допускает аналогичную «Полудню» множественность интерпретации событий либо как реальных, либо как вымышленных. Таким образом, сравнение «Поколения X» Д. Коупленда с «Полуднем» М. Джойса показывает, что основополагающие характеристики гипертекста, такие, как нелинейность, свобода читателя, а также «безрамочность», присущи в определенной и разной степени обоим текстам. Очевидная близость творческого метода Коупленда гипертекстовым принципам построения художественного текста стала отражением одной из характерных тенденций в американской и, шире, в западной литературе последней трети XX века - тенденции синтезирования словесного творчества и новых технологий в межкультурном общении.
Для проблемы, изучающей творчество Д. Коупленда на перекрестке различных литературных дискурсов и течений, в том числе и дискурса гипертекстуальности, принципиально важным будет сопоставить особенности его художественной манеры с характерными приметами в творческом методе М. Павича, «мэтра» современного постмодернистского романа, которые могли обусловить изначально экспериментальную установку на нетрадиционную повествовательную форму, в которую структурирован сюжет и конфликт романа «Поколение X»; Обращаясь к произведениям М. Павича как к первым попыткам под другим углом взглянуть на поэтическую сущность литературного произведения, отметим, что до появления первых сугубо компьютерных романов триумфальным по своей значимости для мирового литературного процесса оказался выход в 1984 году главного произведения сербского писателя - романа-лексикона «Хазарский словарь». Роман оказался необычным и выходящим за рамки традиционных поэтических принципов настолько, что первыми, кто усмотрел в нем системные принципы компьютерной компоновки информации в гипертекст, стали создатель первого электронного художественного издания небезызвестный Майкл Джойс и Роберт Кувер - знаковая фигура в американской литературе, автор программных критических работ в области гипертекстульной теории. Сразу после появления в Нью-Йорке «Хазарского словаря» М. Джойс попытался наладить личный контакт с автором романа-лексикона. Роберт Кувер в своей программной статье «Не Thinks the Way We Dream» сравнивает «Хазарский словарь» с «воодушевленным всадником среди охотников за мечтой нового поколения, которые создают новый тип «книги без обложки», способной к расширению своих границ». Определенные формальные структуры, которые М. Павич избрал для своих произведений (роман-словарь, роман-кроссворд, пьеса-меню и др.) способствовали тому, что на данный момент почти все его произведения существуют на CD ROM’ах и могут быть прочитаны в компьютерной версии. Один из последних его сборников рассказов «Стеклянная улитка» сначала появился в компьютерной версии, а затем уже в книге. На вопрос журналиста, как он относится к тому, что его называют электронным писателем, романистом компьютерного века, и как компьютер влияет на его мировосприятие, поэтику и стилистику произведений, М. Павич отвечает: «Когда интернет-технологии получили массовое распространение в мире, мои книги стали еще более востребованными. Мои романы нашли «свое тело», свою форму именно в компьютере. Гиперлитература сделала их интерактивными, она показала, что романы могут развиваться сразу в нескольких направлениях, подобно человеческому восприятию». Своим творчеством Павич, а вслед за ним и Д. Коупленд, по достоинству оценили СМИ и их роль в современной культуре. Писатели просчитали механизм мифотворчества СМИ, и в своем творческом методе предпочли оперировать не смыслами, а знаками явлений, которые с помощью точно проставленных жанровых ярлыков и акцентов наверняка найдут свое отражение в мифологизированном сознании современного читателя.
Перечисленные выше произведения Дж. Сэлинджера, Д. Керуака, большинство текстов М. Павича оказались знаковыми событиями в своем литературном континууме. Этот ряд могут продолжить произведения, которые стали своего рода формой отклика на самое знаменательное произведение Д. Коупленда. В данном случае речь может идти и о культовой фигуре российского постмодернизма Викторе Пелевине, который в 1999 году выпустил свой вариант коуплендовского «поколения X» - роман «Поколение П», и о произведении молодого украинского прозаика Любомира Дереша, принадлежащем к так называемой «маргинальной словесности» современной украинской литературы. Его дебютный роман «Культ» (2001) стал явлением в украинской молодежной литературе и был признан в Украине книгой года 2002 в номинации «Красне письменство».
Предпринятый в рамках данной статьи экскурс в предшествующие литературные эпохи, в историю тех традиций, которые в преобразованном виде проявились в творческой манере Д. Коупленда, позволил нам рассматривать этого автора, использующего творческий, креативный подход к традиции, как «новатора, укорененного в традиции». Широкий сопоставительный фон современной Д. Коупленду литературы, составленный из творчества таких разноплановых художников слова, как М. Павич, У Гибсон, В. Пелевин, JI. Дереш, помещает творчество Д. Коупленда и его роман «Поколение X» как раз на место пересечения тех открытий в художественной поэтике, которые в какой-то мере накапливались в литературе последних десятилетий ушедшего века, но реализованы были только в уникальном повествовательном методе автора, который ярче всего представлен романом «Поколение X». Богатство обнаруженных интертекстуальных аллюзий и связей подтверждает правильность суждения Ю. Кристевой в отношении литературного произведения, которое нужно рассматривать «не как точку (устойчивый смысл), а как место пересечения текстовых плоскостей, как диалог различных видов письма - самого писателя, получателя (или персонажа) и, наконец, письма, образованного нынешним или предшествующим литературным контекстом».
Л-ра: Від бароко до постмодернізму. – Дніпропетровськ, 2003. – Вип. 6. – C. 224-231.
Произведения
Критика
