«Мюнхгаузен» Готфрида Августа Бюргера (к вопросу о жанре и композиции)
А. Н. Макаров
Среди поздних немецких просветителей имя Г. А. Бюргера упоминается, как правило, в связи с его поэтической деятельностью. Подавляющее большинство авторов обращает свое внимание на баллады Бюргера.
Эта демократическая, антифеодальная, плебейская направленность поэзии Г. А. Бюргера неоднократно подвергалась нападкам со стороны буржуазных литературоведов. Ему «разрешалось» писать о любви, вине, радостях жизни, а его интернационализм и истинный патриотизм, его последовательное позитивное отношение к французской революции, к революции в Англии замалчивалось. Только в послевоенные годы стали появляться работы, в которых поднимались эти проблемы.
Для творчества Г. А. Бюргера характерно то, что оно адресовано «благородным людям» (термин Г. А. Бюргера) всех сословий, а не элите. Благородными для Бюргера являются те, кому свойственны доброе отношение друг к другу, искренность и добродетельность. Творчество Бюргера развивается в традициях позднего Просвещения (штюрмерства), но тем не менее Бюргер стоял особняком от «гёттингенского союза поэтов». Бюргер находился на левом фланге литературного движения 70-х — 80-х годов XVIII века. Радикальность взглядов поэта отличала его позицию от позиций хайнбюндлеров. Поэтому именно Бюргера следует считать подлинным штюрмером, а не членов «Союза рощи».
Как известно, гёттингенцам был присущ культ Клопштока. Бюргер же несмотря на свой интерес к творчеству этого поэта, не менее высоко ценил творчество Виланда, что вызывало негодование членов «Союза», считавших Виланда аморальным поэтом.
Бюргеру близок сенсуализм Виланда, его понимание французской просветительской революционной идеологии.
Бюргер воспринял не только христианско-аскетический аспект творчества Клопштока, не только гедонистическую сторону произведений Виланда, но и рационалистический сенсуализм идеологов французской революции.
В сенсуализме Виланда Бюргер усматривал влияние рационализма и демократизма Вольтера.
Бюргер разделял резко критическое отношение Виланда к крепостничеству, антифеодальную направленность его творчества.
Выступление Виланда против позорной крепостнической системы, ее разоблачение в романе «Золотое зеркало» («Der goldene Spiegel», 1772) совпадало с отношением Бюргера к насущным социальным проблемам Германии второй половины XVIII века.
Более полному пониманию плебейского характера творчества Г. А. Бюргера помогают его масонские речи 1788 и 1791 года.
В речи «О моральном мужестве» (1791) поэт указывает, что только тот действительно может считаться решительным и мужественным человеком, кто не страшится трудностей. Такой человек, считает Бюргер, тем более достоин уважения, так как в своей деятельности постоянно учитывает опасности.
«Каждая победа, которой ты добиваешься над самим собой и внешним противодействием (Widerstand) будет поднимать чувство твоих моральных сил и вооружать тебя на будущие битвы новым мужеством», — писал Г. А. Бюргер.
Известный поэт и общественный деятель, Бюргер вошел в мировую литературу и как автор выдающегося произведения— «Удивительных приключений барона Мюнхгаузена». В отечественном и зарубежном литературоведении прозе Бюргера, и в частности «Барону Мюнхгаузену», уделяется значительно меньшее внимание, чем поэзии.
В своей работе мы ставим перед собой задачу по возможности пополнить представление о Бюргере-прозаике.
В этом произведении прихотливо переплелись трагическое и комическое, правда и вымысел, взгляды героя и взгляды самого писателя. При жизни Г. А. Бюргера книга не вызывала сколько-нибудь серьезного интереса литературоведов. Вероятно, в этом оказалась повинной слава Бюргера как поэта. Да и сам факт принадлежности Бюргеру «Удивительных приключений барона Мюнхгаузена» стал известен лишь в 1798 году, когда появилась первая биография Бюргера, написанная его другом и врачом Л. К. Альтхофом.
Те, против кого направлено это произведение, упорно «не замечали» его остроты и замалчивали его сатирическое звучание.
Книга Бюргера привлекала читателя своей необычностью, увлекательностью, красочностью. Истории барона Мюнхгаузена веселили, вызывали смех, но всерьез книгу не принимали. Этому в немалой степени способствовала сама книга и ее главное действующее лицо, имя которого стало нарицательным.
В книге интересны не только истории сами по себе, но и то, как герой проходит сквозь самые невозможные препятствия. Где та граница, которая может отделить правду от вымысла? Где тот критерий, по которому можно определить жанровую принадлежность «Удивительных приключений барона Мюнхгаузена»?
Чтобы ответить на эти вопросы, следует обратиться к прототипу героя произведения. Известно, что барон Мюнхгаузен — не плод вымысла писателя. Такой человек существовал в действительности, он принадлежал к древнему нижнесаксонскому роду, родоначальник которого Гейно сопровождал Фридриха II в пятом крестовом походе в Палестину в 1228 году. Потомком Гейно был Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен, — «король лгунов».
Долгое время он жил в России, куда попал в юности, будучи пажем при герцоге Брауншвейгском, отправлявшимся в Россию за своей будущей женой — племянницей императрицы Анны Иоанновны.
В России барон остался на военной службе и довольно быстро стал ротмистром, отличаясь храбростью и глубокими познаниями в военном деле. В 1744 году., во время своей службы в Риге, он командовал почетным караулом, встречавшим владетельную княгиню Иоанну Елизавету Анхальт-Цербскую с ее дочерью Софьей Августой Фридерикой, будущей русской императрицей Екатериной II. Кроме того, барон принимал участие в русско-турецкой войне.
Таким образом, реальный Мюнхгаузен неплохо знал жизнь Российской империи, побывал в различных слоях общества и многое повидал.
К. Ф. И. фон Мюнхгаузен, вернувшись в Германию, рассказывал в кругу друзей о своих удивительных похождениях в стране «белых медведей». Среди гостей, собиравшихся у барона, бывал и Рудольф Эрих Распе, молодой ученый и литератор. Вынужденный впоследствии бежать в Англию, он выпустил там на английском языке книгу рассказов барона о России.
Но еще до книги Распе в 8 и 9 части «Путеводителя для веселых людей» (Берлин, 1781, 1783 гг.) был опубликован целый ряд историй, приписываемых Мюнхгаузену. До сих пор достоверно не установлена их авторская принадлежность.
В целом ряде работ об этой книге высказываются самые разные точки зрения на ее авторство. Дело в том, что с английского языка на немецкий эта книга была переведена Г. А. Бюргером. Перевод Бюргера значительно отличается от английского оригинала. В предисловии к немецкому изданию написано: «Эта книжечка в немецком переводе, которая не держится боязливо за слова, расширена тут и там новыми вставками (Einschaltungen) и может быть легко увеличена при будущем издании... Ибо наша страна... полна подобными историями», а источник, откуда вышла эта, не иссякнет.
Г. А. Бюргер указывает не только на барона Мюнхгаузена как на источник этих историй. В своей переработке книги Распе он использовал материалы из народного творчества, из того огромного количества народных книг, на которые в более поздние годы указывалось как на источник и образец для подражания.
Несмотря на то, что Г. А. Бюргер с первого издания перевода «Приключений» указывал на то, что не он автор этой книги, в истории литературы долгое время бытовало мнение, будто истории целиком придуманы им в содружестве с Кестнером и Лихтенбергом, а указание на то, что оригинал вышел в Лондоне, воспринималось только как шутка, как дань пристрасти Лихтенберга в Великобритании, но со временем эта точка зрения представлялась все более сомнительной.
Немецкий ученый В. Фридрих считает, что «Мюнхгаузен» — работа одного Бюргера, так как выражения, встречающиеся в тексте, отвечают манере именно Бюргера, а Лора Кайм-Коол и Зигфрид Штреллер верят в творческое содружество с Лихтенбергом. Если не совсем ясно, был ли Бюргер автором книги, то несомненно, что он был ее переводчиком.
Мы считаем, что Бюргер, обратившись к английскому источнику тем не менее сумел создать на немецком языке вполне самостоятельное, оригинальное сочинение.
Л. Кайм-Коол и З. Штреллер указывают на пассажи, которые Г. А. Бюргер ввел в книгу при переводе: генерал с серебряной крышечкой на голове, охота на уток с кусочком сала, охота с шомполом на куропаток, спасение от медведя с помощью мороза и воды, охота с собакой Пиль, восьминогий заяц, похождения задней части коня, «самомашущая рука», скачка на ядре, прыжок на коне сквозь опущенные окна кареты, чудесное спасение из болота, охота с оглоблей на медведя, пятое и шестое морские путешествия.
В. Фридрих, уточняя сообщение Кайм-Коол и Штреллера, указывает на следующие вставки. В первом издании книги Бюргера на немецком языке, в котором местом выпуска указан Лондон (на самом деле книжка вышла в Гёттингене в 1786 году) этими эпизодами являются следующие: охота на диких уток с кусочком сала, история о «самомашущей руке», скачка на ядре, прыжок на коне сквозь опущенные окна кареты, чудесное спасение из болота, охота с оглоблей на медведя, история о пяти необыкновенных слугах, шестое (1786: пятое) морское путешествие.
Второе издание базировалось на пятом выпуске книги Распе 1787 года. Местом выпуска вновь указан Лондон, хотя и в этот раз «Приключения» были изданы в Гёттингене в 1788 году. В них Г. А. Бюргер добавил: генерала с серебряной крышечкой на голове, охоту с шомполом на куропаток, спасение от медведя с помощью мороза и воды, ночную охоту с собакой Пиль, счастливое завершение несчастливой поездки, собаку, державшую стойку 14 дней, восьминогого зайца, похождения задней части коня и, что составляет в общей сложности 16 историй, то есть весьма значительную часть книги.
Именно это дает нам основание утверждать, что Г. А. Бюргер не только просто дополнил книгу Р. Э. Распе, но и в значительной степени изменил акценты.
В книге, изданной в Бостоне (США) в 1928 году, указывается, что она представляет собой переиздание английского подлинника без немецкого дополнения. Если исключить приложения, явно не принадлежащие Распе, а написанные разными авторами, в которых повествуется о путешествиях в Африку, в США, на строительство Панамского канала в 1792 году и т. п., то получается, что книга Р. Э. Распе содержит три десятка маленьких историй.
Сопоставив перевод Г. А. Бюргера с оригиналом Распе, можно прийти к выводу о самостоятельном значении перевода «Путешествий», ибо дополнения, сделанные немецким поэтом, вносят новые оттенки в образ барона Мюнхгаузена.
Первое издание английского оригинала состояло из пяти глав, а уже в третье — были прибавлены 15 новых. В них рассказывается в основном об английской жизни. Предполагается, что они написаны разными авторами, но без Распе.
В связи с этим можно говорить с полной достоверностью о «Приключениях барона Мюнхгаузена» и о Рудольфе Эрихе Распе как их авторе только применительно к первым пяти изданиям.
В отношении Г. А. Бюргера, переводчика и «соавтора», можно сказать следующее: он является автором немецкого варианта книги. Для наилучшего понимания особенностей трактовки им «короля лгунов» необходимо сравнить этот вариант с первым изданием Распе, а затем проследить изменения сюжета и образа главного героя, сопоставив перевод Бюргера с оригиналом по второму или пятому изданию. Только в результате такой кропотливой работы можно сделать вывод об особенностях «Приключения барона Мюнхгаузена».
Вероятно, было бы справедливо говорить о двойном авторстве этой книги, указывая на титульном листе оба имени:
Р. Э. Распе и Г. А. Бюргера, так как если первый был зачинателем, то второй придал этому произведению ту завершенную форму, которая принесла произведению мировую известность.
Можно утверждать, что «Приключения барона Мюнхгаузена» в переводе на немецкий язык в значительной мере являются самостоятельным произведением, в основе которого однако лежит книга Распе.
Книга Бюргера восходит к традициям немецких народных книг и имеет корни в мировой литературе. Исследователями установлено большинство источников этого произведения: «Истинные истории» (177) Лукиана, «Фацетии» (1506-1507) Бебеля, «Рыцарь-Зяблик» (ок. 1560), «Вендунмут» (1563) Г. В. Кирххоффа, «Шельмуфский» (16951696) Рейтера и некоторые другие.
Одним из литературных источников для Г. А. Бюргера был, как указывалось выше, роман Кристиана Рейтера (Reuter) «Шельмуфский», появившийся в самом конце XVII века.
Герой книги Рейтера — простолюдин, сын горожанки. Он безобиден, хотя и враль, постоянно стремится совершить нечто большое и удивительное, но это ему как раз и не удается.
Стремление «пролезть» в высшие сферы основывается на болтовне и наглости, в которых есть известная доля обычной наивности. Шельмуфский-простолюдин, и это определяет манеру его поведения. Он не умеет вести себя в обществе.
Каждому встречному Шельмуфский рассказывает о своем необыкновенном рождении и о роли крысы в этом событии. Он никак не может понять, что рассказывая об этом, ставит себя в смешное положение, что окружающие не удивляются, что их не поражает подобное происшествие, что они попросту смеются над удивительной наивностью бедного Шельмуфского. Он невоспитан, иногда попросту груб и глуп, а тщится показать себя иным, лучше, чем он есть.
Шельмуфский, кроме всего прочего, трус. Ему всегда хочется представить себя в более выгодном свете. По словам Шельмуфского, для него не составляет труда наказать обидчика, но он жалеет человека, давшего ему пощёчину.
Герой Рейтера — беззастенчивый враль. Так, например, он утверждает, что побывал во всем мире и что Венеция находится в горах, вокруг нее пески и нет ни капли воды.
Сидя в кабачке, Шельмуфский выдумывает свои невероятные истории. Нигде не бывая, он был везде. Никого не зная, он знал все и всех.
Герой Рейтера проигрывает во всех своих начинаниях: в любви и в общественной жизни. Не умея и не желая защитить свою возлюбленную, он действует по принципу «своя рубашка ближе к телу».
В сравнении с Шельмуфским, герой книги Распе и книги Бюргера — барон более утончен, более воспитан. В отличие от Шельмуфского, Мюнхгаузен действительно светский человек. Барону Мюнхгаузену присущ артистизм. Придумывая свои удивительные похождения, которые становятся все более и более неправдоподобными, он игнорирует осторожное недоверие слушателей.
Появление лгуна-дворянина на месте лгуна-простолюдина было обусловлено новыми социальными задачами, которые поставил перед собой Бюргер-прозаик. Эти задачи соответствовали общему устремлению немецкого просветительного движения к разоблачению изжившего себя дворянства, разоблачению его лживости и внутренней гнилости. В книге Бюргера изменился не только герой; новым оказался тип сатиры, обретшей серьезность, аналитичность и социальную глубину.
Распе, как настоящий просветитель, постарался представить барона Мюнхгаузена с нравоучительных позиций. Он хотел показать всю глупость лгуна, назвав книгу «карателем лжи». Позиция Распе была подхвачена и подчеркнута русскими переводчиками произведения: «В этой книжке представлено, будто такой хвастун, барон фон-Мюнхгаузен, рассказывает свои похождения. Он лжет без всякого милосердия, так что решительно никто не поверит его рассказу... Если бы кому-нибудь из вас вздумалось прихвастнуть, сказать неправду — вспомните барона фон-Мюнхгаузена и постыдитесь походить на него».
В отличие от Мюнхгаузена Распе, герой Бюргера показан на более широком фоне общественной жизни второй половины XVIII столетия. Мюнхгаузена интересует только его персона. Он готов без конца рассказывать о своих приключениях, неизменно выставляя себя героем.
В одной из историй барон рассказывает, как он путешествовал по Цейлону и попал в ужасное положение: с одной стороны его готов проглотить лев, а с другой — готовится проделать то же самое крокодил. Благодаря смелости и находчивости герой спасает себе жизнь и получает великолепные трофеи. Чучело крокодила он великодушно дарит Амстердамскому музею, но то, что рассказывает служитель этого музея посетителям, его глубоко удручает. Барон Мюнхгаузен негодует на то, что в рассказе служителя его история представлена в ложном свете и доведена до абсурда. Ведь барон прекрасно понимает, что его рассказу могут не поверить. Чтобы этого избежать, он приводит выступление служителя, которое выглядит явной нелепицей. И этот дополнительный рассказ придает сообщению барона определенный правдивый оттенок.
Эта грань между правдой и вымыслом постоянно присутствует во всех рассказах враля-профессионала, везде он пытается найти оправдание своим приключениям. Когда это ему не удается, рассказ переносится в места совершенно недоступные или экзотические, о которых слушатель не имеет никаких достоверных данных (например, первое путешествие Мюнхгаузена на Луну).
В качестве главного героя книги Бюргера выведен дворянин. Но это не означает, что Бюргер ограничивается высмеиванием одного лишь дворянства. Сатира Бюргера направлена на осмеяние как феодального дворянства, так и немецкого третьесословного мещанства.
Выбор героя-дворянина обусловлен и иным; именно дворяне имели возможность добровольно отправляться в иные страны. Этот вывод доказывает и необычайная легкость, с которой Мюнхгаузен оперирует географическими названиями. Смена стран, а значит и смена хозяев характеризует барона как вульгарного наемника, хотя в книге на каждом шагу встречаются замечания, призванные подтвердить тот факт, постоянно и усиленно подчеркиваемый им, будто он на короткой ноге с сильными мира сего. Чего стоит хотя бы его письмо австрийской императрице Марии-Терезии!
Стиль этого письма лишний раз подтверждает безграмотность выдающейся личности, за которую барон выдает себя.
Для чего Бюргеру нужно это повторять? Можно предположить, что в его творчестве последних лет намечается поворот от излишне эмоциональной окрашенности произведения к более четкому и осознанному отношению к действительности.
Вспомним, что перевод «Приключений барона Мюнхгаузена» был сделан Г. А. Бюргером в годы, непосредственно предшествовавшие французской революции, когда литературная борьба развернулась в полную силу.
Барон доволен своей жизнью в усадьбе, в тихом и спокойном омуте, каким по сути является его существование. Его интересы ограничиваются конюшней и псарей. Это образ пьянчужки, никчемного человека, болтуна и позера. Мюнхгаузен — сам филистер и окружен себе подобными.
Но барон Мюнхгаузен не просто лгун. Он в то же время и удивительный фантазёр, поэт.
«Приключения барона Мюнхгаузена» проникнуты духом борьбы с плоским, узким рационализмом. В них прославляется фантазия человека, его способность создавать миры, его стремление подняться над пошлостью и суетой мелочностью немецких обывателей. В этом смысле Мюнхгаузен - романтический бунтарь.
«Удивительные приключения Мюнхгаузена» — это книга о невозможном. Она — вызов, брошенный Бюргером в трезвую литературу Просвещения. Здесь в полной мере сказалась борьба Бюргера против мещанского, догматического, безжизненного рационализма некоторой части просветителей. В этом Бюргер следовал К. М. Виланду, создавшему фантастический, сказочный, удивительно красивый мир мечты. Фантазёрство барона Мюнхгаузена, состоит в его стремлении создать выдуманный мир, в центре которого барон видит только самого себя. Но писатель в то же самое время выступает и против ложной романтики, против прекраснодушного фантазирования.
Этим произведением Г. А. Бюргер создал новый жанр, жанр «мюнхгаузениады».
Подобные истории появлялись и ранее: «Рыцарь-Зяблик», «Шельмуфский» и традиции народного искусства создали предпосылки для появления классического образа лгуна.
Мюнхгаузен умен, он многое умеет и знает. Он и в самом деле говорит о многом, что сам пережил, но его фантастические рассказы отличаются от рассказов Шельмуфского.
Он не слуга, не крестьянин и не горожанин, он господин, имеющий слуг; он принадлежит к привилегированному сословию, но смеется над ним. И в этом особенность нового типа героя литературного произведения. Настолько нового, что он стоит особняком в творчестве штюрмеров.
Новым был угол зрения, под которым рассматривался герой. Он ничего не делал с надрывом, прорываясь сквозь препятствия. Он легко скользил по жизни, стремительно перемещаясь во времени и пространстве. Остроумный и изящный, он везде ко двору. Барон одинаково и естественно ведет себя и со слугами, и с султанами и с императорами.
Светский кавалер и лихой рубака уживаются в нем, создавая идеал дворянина, но идеал, сатирически окрашенный. Отнюдь не богатырь, Мюнхгаузен с удивительной легкостью переносит и перебрасывает с места на место и пушки, и лошадей.
Интересна и погоня барона за приключениями, сулящими ему барыш, хотя он сам в своих рассказах нигде прямо не указывает на это обстоятельство. Мюнхгаузен — обедневший дворянин. Он продает свою шпагу каждому, кто заплатит. Но барон упорно отказывается от «чести» быть произведенным в офицеры, как например, при защите Гибралтара. Он сам но себе, он уникален, он не желает связывать себя никакой дисциплиной, но ему нужны деньги, и барон воюет, получая за это прозаическое солдатское жалованье.
Ему не везет; в то время, как многие немцы, уехавшие в Россию, вернулись оттуда сановными богачами или сделали карьеру при дворе Екатерины II, барон Мюнхгаузен возвращается в свое родовое имение без больших чинов и без больших денег. Он оказался неудачником, и как раз это является причиной его удивительных фантазий: только в них он становится достойным самого себя, начинает сам себя уважать.
Не достигнув желаемых благ и почестей, он сам создает свою биографию хотя и вымышленную, но героическую. Не утвердившись в жизни, барон утверждается во лжи. Здесь он гигант, борец, умелец. Ему все удается. Мюнхгаузен вращается в высших сферах, дружит с королями и королевами, не говоря уже о султанах. Барон купается в роскоши и в лучах славы, которые он не имел в реальной жизни. Эта выдуманная, необыкновенная жизнь выглядит резким контрастом в сравнении с действительностью поместной жизни фантазёра.
Иногда за фигурой барона Мюнхгаузена проглядывает сам автор — Г. А. Бюргер. Такова, в частности, сцена смерти тирана маленького островка. Бюргер, последовательный плебейский демократ, никогда не забывал подчеркнуть свою ненависть к угнетателям народа (как в стихотворении «Крестьянин — своему сиятельному тирану»). В этой маленькой сцене Бюргер сумел высказать свою ненависть к поработителям.
Характерна смерть кацика: он оказывается раздавленным упавшим деревом, на котором случайно оказались крестьяне, — муж и жена. По желанию народа, они избираются правителями острова. Правда, их зрение пострадало в результате бури, но это ничего не значит, так как народ водит их за руки. Он вполне доволен новыми правителями, которыми можно руководить, которые целиком зависят от его желаний и настроений.
Сатирическая острота книги Бюргера в том, что он аллегорически указывает на характерную особенность немецкого Михеля, который не в состоянии освободиться сам. Для этого ему нужны, по меньшей мере, стихийные бедствия, а уж после он посмотрит, что ему делать.
Но Бюргер не только смеется над народом, он показывает, что без его помощи даже такой герой, как Мюнхгаузен, не может и шага шагнуть. Мало того, по логике вещей он непременно должен погибнуть, но на помощь барону постоянно приходят необыкновенные слуги. Их пять: один необыкновенно меткий стрелок, другой слышит, как растет трава, третий превосходный скороход, четвертый самый настоящий богатырь, пятый может выдуванием воздуха из одной ноздри крутить мельницы.
Подобные персонажи имеют фольклорное происхождение. В книгу «Удивительные путешествия и приключения барона Мюнхгаузена» они пришли непосредственно из народной сказки («Шестеро идут по свету»). Каждый из богатырей воплощает какую-нибудь одну сторону характера простого человека, его силу, его способности. Обращение к образам народных героев свидетельствует о плебейской традиции в творчестве Бюргера. Но если в ранних произведениях трудящийся люд выступал в основном в качестве страдающей безответной массы, то в «Приключениях» читатель видит деятельного простолюдина. Этот рост демократического самосознания Бюргера мы видим и в балладе «Песня о храбром человеке».
Все пятеро — даже не слуги в собственном смысле слова. Они приходят к Мюнхгаузену добровольно и по его просьбе. Пятеро людей из народа не относятся к дворовой челяди, они прямо противопоставлены ей, бесполезной и пустой.
Рассказ о пяти молодцах, отсутствующий в книге Распе и целиком принадлежащий Бюргеру, имеет глубокий смысл. В чем аллегорически символизируются народные силы, без которых могущество дворянства оказалось бы невозможным. Мюнхгаузен прекрасно понимает это. В споре с турецким султаном о лучшем сорте вина, барон ведет себя столь смело и решительно именно благодаря возможности использовать удивительные способности своих слуг. Здесь раскрывается реальная беспомощность юнкера, который на словах может все, но когда дело доходит до необходимости практического осуществления своего решения, старается спрятаться за спину своих слуг. Они его спасают первый раз, когда скороход приносит вино, которым похвалялся Мюнхгаузен. Спасают во второй раз, когда Мюнхгаузен вынужден бежать с золотом, полученным в результате выигранного спора.
Характерно, что их службу он воспринимает как нечто совершенно естественное, и не может себе представить, чтобы они его ослушались.
В самом начале книги, когда барон зимой отправляется верхом в Россию, ему приходится встретиться на пути с бедняком, у которого ровно ничего нет, нет даже одежды. Мюнхгаузен проявляет удивительную гуманность, он снимает со своего плеча шубу и отдает ее нуждающемуся. Но все это происходит не в Германии, а в Польше, то есть в чужой стране. У себя, на родине он ни за что не сделал бы ничего подобного, а в других краях это возможно. Надо ведь показать гуманность немецкого дворянина и офицера, доброго к нуждающимся и беспощадного к врагам!
В результате он получает доброе предзнаменование: с небес раздается глас Божий: «Черт меня побери! Тебе это зачтется, сын мой!».
Мюнхгаузен заговаривается до того, что утверждает, будто его родословная восходит к библейским героям. Он рассказывает о своем предке, коим оказывается сам Давид, победивший в давние времена Голиафа. По словам Мюнхгаузена, Давид имел любовницу, жену Урии, а от нее и ведет свою родословную барон.
Представляя прародителей Мюнхгаузена, автор книги откровенно издевается над легендарными основателями древних дворянских фамилий.
Высоким происхождением барона объясняются и его необыкновенные способности: он легко учится, знает множество всяких вещей, но считает главным достоинством дворянина способность разбираться в лошадях и собаках.
Для того чтобы определить жанровую принадлежность книги, следует подробнее рассмотреть те возможности дифференциации, которые открываются ею.
В некотором роде это авантюрный роман, поскольку барон постоянно оказывается втянутым, в разного рода приключения, но втянутым по своей воле и желанию. Над ним не довлеет сила рока, он сам создает свои приключения, борется с препятствиями, созданными им же самим. Даже Бог всецело стоит на его стороне и интересуется, что же будет дальше.
Вся книга — сплошное приключение «на суше и на море», можно добавить: и в космосе. И здесь барон Мюнхгаузен лихо мчится где на коне, где на пушечном ядре, где на корабле по воздушному океану. Попадая в самые невероятные приключения (борьба с бешеной шубой и вывернутый наизнанку волк), барон невозмутимо прокладывает путь к счастливому завершению совершенно невозможной ситуации.
Все это дает основание говорить о создании нового, особого жанра литературного произведения — жанра «мюнхгаузениады», ибо вся эта книга несет на себе совершенно особый отпечаток. Эта особенность заключается в воинствующем фантазме, в полной невозможности с точки зрения здравого смысла согласиться с такими приключениями.
Барон Мюнхгаузен, с одной стороны, хвастун и лжец, а с другой, он в то же время и поэт, создающий мир силой своего творчества.
Подобную точку зрения высказывал в 1915 году Сергей Бобров, писавший: «Сатира отвергает старый политический, жизненный и умственный строй, взывая к справедливости искусства, в это же время мы изумленно озираем превосходную архитектонику идей Бюргера, которая ведет нас к утверждению чистого и до последней степени выраженного фантазма. И Мюнхгаузен, лжец и хвастун, неожиданно нам предстает покоряющим мир поэтов. Эти пути Бюргера забыть невозможно». Социальная направленность книги проявляется в широте сатирического изображения феодальной действительности. Лунное государство представляется тогда аллегорическим изображением этого общества. Г. A. Бюргер в своей книге приближается к сарказму «Путешествий Гулливера» Свифта.
В Лунном государстве свои порядки. Там люди растут на деревьях и появляются сразу в готовом виде, специализированные для будущей деятельности: нужны чиновники, солдаты, ученые — пожалуйста! В любом количестве и на любой вкус. Но вкус как раз и не любой, он таков, что люди прямиком интегрируются в систему государства. Никаких сложностей нет, все запрограммировано.
На Луне голова, в общем, не нужна. Она может сниматься с плеч в буквальном смысле слова, а то и заменяться. Это открывает широкий простор для деятельности правителей: хочешь узнать, чем занимаются и о чем говорят твои подданные, снимай голову и отправляй ее в путешествие по стране. Она все узнает с полной достоверностью и точностью, «самостоятельная» голова — это идеальный шпион за инакомыслящими.
Но и на Луне есть война. Воюют там, правда, при помощи самых прозаических вещей — редьки и тому подобного, но от этого битва нисколько не теряет своей уничтожающей силы. Какая разница, чем убивать, если это оружие действенно.
В этих эпизодах, на наш взгляд, с полной силой раскрывается мастерство Г. А. Бюргера как художника в изображении феодально-абсолютистских порядков. Здесь он с наибольшей точностью следует тем плебейско-демократическим сторонам своего творчества, которые находят свое отражение в его поэзии разных этапов.
Обращение Г. А. Бюргера к «Удивительным приключениям барона Мюнхгаузена» не случайно. В этой книге он нашел мысли, созвучные своим собственным. Развивая и дополняя сюжет книги, немецкий поэт выразил в ней свое понимание социальных противоречий современного ему общества.
Л-ра: Проблемы жанра и композиции в литературах Западной Европы и Америки. – Москва, 1977. – С. 3-16.
Произведения
Критика
