В стране Паустовского
Надежда Познякова
В современном литературоведении много спорят о том, каким будет роман, повесть, рассказ будущего. Спор этот вполне правомерен. Но размышляя о завтрашнем дне литературы, необходимо помнить, что рождение новых жанров происходит уже сейчас. Одним из тех писателей, в творчестве которых угадываются новые жанровые черты, является К. Паустовский. Проза его «вобрала в себя умение писать очеркиста, историка, ученого».
Художественные особенности новеллы в творчестве писателя менялись в зависимости от эволюции его эстетических взглядов и идеалов. На смену авантюрной, с острым сюжетом — пришла новелла, которая, по словам писателя, не была связана «ни сюжетом, ни той или иной обязательной композицией».
Произведения последних лет («Итальянские записи», «Третье свидание», «Наедине с осенью», «Ильинский омут» и другие) настолько непривычны по форме, что автор не всегда решается назвать их рассказами: «Как определить жанр тех вещей, о которых я упомянул? Не знаю. Это — не рассказы в точном смысле слова, не очерки и не статьи».
Свободная форма повествования, отличающая рассказы писателя последних лет, как нельзя лучше соответствует характеру его дарования.
Как в никаком другом роде литературы, оригинальность формы в лирике зависит от оригинальности мысли. Потебня писал: «То, что мы называем оригинальностью мысли, во многих случаях зависит от существования в человеке особенного рода ассоциаций мысли. Эта оригинальность во многих случаях видимо зависит от предшествовавшего рода занятия, работы мысли». Новаторство Паустовского в жанре новеллы можно объяснить, исходя из своеобразия ассоциативности художественно-образного мышления писателя.
В ранних произведениях Паустовского ассоциации носят «книжный», заимствованный характер, и лишь позднее, через годы, когда писатель «наполнил себя жизнью до самых краев», он находит себя в лирических рассказах-размышлениях, свободная форма повествования которых позволила ему открыть все шлюзы «своего внутреннего мира». Отступления от темы, основного сюжетного повествования, по словам самого же писателя, его «обычный грех». Со временем эти отступления становятся все обширнее, выдвигаясь на первый план, занимая «всю площадь» рассказа. Писатель Паустовский — интересный собеседник. Он «много жил и думал». И произведения последних лет построены как «записи размышлений», толчком к которым послужили путешествия по Советскому Союзу и зарубежным странам, встречи с интересными людьми.
В основе большинства рассказов Паустовского, начиная с середины 30-х годов, лежат события психологического плана, факты «внутренней биографии» героя.
В «Дождливом рассвете», «Рождении рассказа», «По ту сторону радуги» в центре внимания писателя — перелом в духовной жизни героев. Тогда же у Паустовского складывается твердое убеждение, что «в каждом дне жизни всегда есть что-нибудь хорошее. А подчас и поэтическое».
Своего рода программным можно считать рассказ «Потерянный день» (1937). Писатель рисует обычный день жизни Советской страны, где все так буднично и вместе с тем значительно. Внимательному, пытливому глазу он мог дать десятки сюжетов для будущих книг, ибо «день жизни — это совсем не так просто и не так мало, как может показаться».
Как и большинство произведений Паустовского, рассказ написан от первого лица. Присутствие автора придает особую эмоциональность, лиричность повествованию и позволяет читателю познакомиться не только с событиями дня, данными в восприятии рассказчика, но и с тем «потоком мыслей и чувств», которые возникают у него по ассоциации с происходящим. В отступлениях от основного повествования как бы отсутствует оценочный момент всего происходящего, а дается новая информация: при имени Бальзака в воображении рассказчика возникает никогда не виденный им кабинет писателя; машина проезжает через Старый Крым, и автор вспоминает «волшебника из Гель-Гью», последние годы жизни которого связаны с этим городом; а депрессивное восклицание спутника о том, как тоскливо было бы на земле, если б исчезла растительность, вызывает поток размышлений о «животном и растительном мире».
В рассказе «Потерянный день» нет ничего вымышленного, он в основе документален, как и многие произведения Паустовского. Но вместе с тем чувствуется (даже по характеру ассоциаций), что рассказ написан рукой писателя с романтическим видением мира, поэтизирующего обыденную, повседневную жизнь человека. Характерной особенностью Паустовского является то, что он изображает прежде всего положительные явления, которые определяют развитие социалистического общества. Писатель старается найти и показать в человеке просветляющее начало: старуха-еврейка, которой до всего есть дело, угрюмый шофер, влюбленный в свою видавшую виды машину, пожилой человек с подарками для испанских детей... Прав был А. Довженко, утверждая: «То государство велико, где велик в нем малый человек».
Трудность искусства новеллиста в том и заключается, чтобы в малом показать большое, в частном — общее.
В предисловии к книге К. Паустовского «Избранное» Вл. Солоухин очень верно. заметил, что, «читая сочинения этого писателя, мы, фактически, в любом случае попадаем в одну-единственную страну — страну Константина Паустовского».
В рассказе «Михайловские рощи», который мы также считаем этапным в творчестве писателя, речь идет о пушкинских местах. В 1958 году рассказ этот, как и рассказ «Желтый свет», был включен писателем (в его Собрании сочинений) в раздел «Очерки разных лет». Однако в последующих изданиях («Избранное», М., 1961; «Избранная проза», М., 1965) эти произведения напечатаны уже как рассказы. Безусловно, произведения эти относятся к тому же жанру «не рассказа в точном смысле слова, не очерка и не статьи», что и «Итальянские записи», «Третье свидание», «Заметки на папиросной коробке», «Наедине с осенью», «Ильинский омут». В «Михайловских рощах» писатель, повествуя об увлекательном путешествии пэ знаменитым паркам, где когда-то бывал Пушкин, делится своими мыслями о великом поэте. «Михайловские рощи» (написанные еще в 1936 году) являются одним из первых рассказов, «слагающихся из многих мыслей и впечатлений», вызванных жизнью.
К. Паустовский абсолютно прав, когда говорит о том, что «мы не любим пафоса, очевидно, потому, что не умеем его выражать». Впрочем, эти слова ни в коей мере не относятся к самому Паустовскому.
О связи человека с родиной, о красоте родной земли написано много произведений. Но пафос одной и той же темы может быть выражен по-разному, совершенно различными художественными средствами: в одних произведениях — «строем гимна, приподнятой речью, стихом», в других — «простой разговорной речью».
Художественному дарованию Паустовского, безусловно, ближе второй принцип. Но поскольку Паустовский — романтик, то в строй «простой разговорной речи» он вносит особую эмоциональность, лиричность. Пафос любви к Родине очень часто воплощается у писателя в пейзажах. Паустовский создает даже своеобразную форму рассказа, представляющую как бы развернутую пейзажную зарисовку. Примером могут служить рассказы «Желтый свет», «Бакенщик», «Соловьиное царство», «Избушка в лесу».
Рассказ «Желтый свет» — это впечатления писателя от осени. Паустовский задерживает внимание читателя на тех изменчивых чертах осенней природы, которые обычно горожанином не замечаются. А для того, «чтобы увидеть как можно больше», Паустовский «уверил себя, что эта осень первая и последняя» в его жизни. И благодаря этой настроенности он смог «уловить очень чистые и точные звуки осенней земли», услышать шорохи листьев в воздухе и увидеть, как «осень смешала все чистые краски, какие существуют на земле».
Пейзаж у Паустовского изображается в динамике. Внимательный взгляд писателя фиксирует малейшие изменения, которые происходят осенью в природе: «Я посмотрел на клен и увидел, как осторожно и медленно отделился от ветки красный лист, вздрогнул, на одно мгновение остановился в воздухе и косо начал падать к моим ногам, чуть шелестя и качаясь. Впервые я услыхал шелест падающего листа — неясный звук, похожий на детский шепот».
Так без скучной назидательности читатель незаметно для себя приходит к выводу, что нет на нашей земле мест скучных и не дающих «никакой пищи ни глазу, ни слуху, ни воображению, ни человеческой мысли».
Писатель берет на вооружение многое из «смежных областей искусства — живописи, архитектуры и музыки». Особенно большое значение придает он созданию «внутренней мелодйи произведения». Подчас основным условием формирования ассоциативного ряда представлений в рассказе является единство настроения, эмоционального тона. Примером подбора такого рода ассоциаций может служить рассказ «Ильинский омут», одно из лучших, совершеннейших произведений Паустовского.
Рассказ начинается ставшим уже традиционным для Паустовского лирическим вступлением, которое задает всему произведению определенный тон и ритм и переносит читателя в то душевное состояние, без которого бы все дальнейшее повествование «не произвело должного впечатления».
Во вступлении можно выделить и первое исходное звено в цепи ассоциаций, которое послужило толчком воображению писателя. Размышляя о быстротечности жизни, он перебирает в памяти когда-то виденные им места, потрясшие его воображение. Виденных писателем интересных мест немало. Какие же именно возникают в памяти?
Прежде всего — одно из самых великолепных мест в России, «как нельзя лучше выражающее сущность русской природы», — Ильинский омут. Все остальные эпизоды возникают в памяти уже в связи с отдельными деталями описания Ильинского омута.
Рассказ напоминает музыкальное произведение, где обычно основной мотив повторяется несколько раз на протяжении всей пьесы в различных вариациях. В рассказе таким лейтмотивом является образ Ильинского омута. Описание омута выступает своеобразным рефреном к описанию тех мест, которые видел писатель, путешествуя по Советскому Союзу и странам Западной Европы. Этот периодически возникающий мотив Родины — образ Ильинского омута — образует внутренний ритм произведения, который способствует созданию определенного настроения, усиливает лиричность, эмоциональность прозы. Описание самого омута — один из совершеннейших образцов словесной живописи и музыкальной гармонии, свидетельствующих о том, что писатель обладает драгоценным даром «видеть мир в цвете» и слышать мир.
Особенность таланта Паустовского — живописать словом — одним из первых отметил А. Роскин в статье «Путешествие из страны Грина», написанной еще в конце тридцатых годов. С тех пор живописное мастерство писателя значительно возросло. В создании пейзажа им все чаще используются образы синтетические, которые ассоциируются как со зрительными, так и звуковыми ощущениями: «Листья висели, как в летаргии, пока не налетал неизвестно откуда взявшийсч ветер и не переворачивал их кверху изнанкой. Тогда все прибрежное царство ив и ракит превращалось в бурлящий водопад листвы».
«Ильинский омут» — это не просто описание удивительных по своей красоте мест, это рассказ об облагораживающем влиянии природы на человека, о том, что любовь к Родине неотделима от любви к родной природе. Рассказ заканчивается предложением — аккордом, заключающим в себе весь смысл этого произведения: «Нет! Человеку никак нельзя жить без родины, как нельзя жить без сердца».
В 50-60-х годах Паустовский много ездит, часто бывает за границей. Этим поездкам писателя по Западной Европе мы обязаны появлением таких замечательных рассказов, как «Итальянские записи», «Третье свидание», «Толпа на набережной» и ряда других. Написаны они в форме путевого лирического дневника, лирического, потому что описываются не столько достопримечательности той или иной страны, сколько впечатления от увиденного. В основу композиции положена хронологическая последовательность изображаемых писателем явлений. Но основные события обрастают массой ассоциаций. И вот в этих эпизодах-размышлениях, вызванных к жизни свободной игрой ассоциаций, и воплощается отношение автора к увиденному. Надо сказать, что во всех рассказах, в основу которых положены впечатления от заграничных поездок, есть образ Родины. Писатель показывает, какую «глубочайшую власть над человеком» имеет Россия.
В рассказе «Итальянские записи» образ Родины возникает несколько раз. По контрасту с «грозным и неуютным» Маттергорном писателю вспоминаются Таруса и «летние розовеющие облака» над Окой. И автор-рассказчик не скрывает, что тип «русской красоты» природы ему намного милее и ближе: «Очевидно, я человек долин, лесов, мягких линий горизонта». Цветы, продающиеся около одного из фонтанов Рима, также напомнили Россию.
На примере произведений Паустовского, в основу которых легли впечатления от поездок по странам Западной Европы, особенно ярко видно, что «поэтический пафос»—«страсть мировоззренческая, страсть, выражаясь языком нашего времени, партийная».
Возникновение в творчестве Паустовского новой формы рассказа, отличительным признаком которого является «свобода в трактовке материала», связано со своеобразием поэтического пафоса писателя, его эстетического идеала. В лирическом рассказе интерес читателя поддерживается не острыми перипетиями в сюжете, а личностью самого автора, и поэтому произведения так называемой «свободной прозы» требуют особой, ювелирной работы со словом, «ясности, выпуклости языка».
В «Ильинском омуте» писатель вспоминает: его как-то поразила мысль о том, что мельничные жернова и статуя египетской царицы Нефертити высечены из одного и того же материала — обыкновенного песчаника. В чем же секрет этого чудесного «перевоплощения» материала? Прежде всего, в самобытности таланта художника и в его исключительном мастерстве. «В каждом ремесле есть свои хитрости». Есть они и в писательской работе. Паустовский владеет ими в совершенстве.
Л-ра: Радуга. – 1967. - № 7. – С. 176-179.
Произведения
Критика
