Жанр литературной биографии в творчестве В. Ирвинга
Т.Н. Потницева
Литературная биография - малоизученный жанр в творчестве В. Ирвинга, как, впрочем, и в системе прозаических жанров в целом у нас в стране и за рубежом. Обращение к этой части художественного наследия писателя по-своему раскрывает специфику его эстетической позиции, творческого метода, современного ему литературного процесса в Америке.
Из числа написанных В. Ирвингом биографий известны биографии Томаса Кембелла (1810), лорда Байрона (1812-1814), Колумба (1828), Маргарет Дэвидсон (1843), Мухаммеда (1840), Голдсмита (1849), Дж. Вашингтона (1855-1859). В. Ирвинг был хорошо знаком с творчеством знаменитого английского биографа ХVIII в. С. Джонсона.
Как мастер жизнеописаний В. Ирвинг оказывается известным далеко за пределами Америки. Неслучайно именно к нему обращается французский издатель Галиньяни (Galignani) с просьбой подготовить биографические зарисовки для издания «Британские классики» в 1824 г. Здесь важным было и то, что В. Ирвинг слывет - и не только в Америке - знатоком европейской, в особенности, английской литературы. Впоследствии этот факт неблагоприятно сказался на репутации писателя, которому приходилось доказывать свои «лояльность» отечественной культуре в период широкого движения за ее самоутверждение и национальный престиж.
На фоне американского романтизма творчество Ирвинга кажется более всего ориентированным на европейские, скорее английские, традиции. Факт национальной биографии - ее английские истоки - наложился на собственную биографию писателя, чье «более чем двадцатилетнее пребывание в Европе сопровождалось не столько росток патриотических настроений, сколько углублением интереса к европейской истории и культуре». В Америке сокрушались, что «Ирвинг писал в основном в Англии, об Англии и для английской публики» в то время, как его европейское признание было отмечено избранием в 1822 г. членом «Шекспировского мемориального комитета», по поводу чего возникли бурные дебаты и в Англии и в Америке.
Две биографии - Biography of the bate Margaret Biller Davidaon. Oliver Goldsmith., - написанные практически в одно время (1843 и 1849 соответственно), но о разных национальных писателях, позволяют многое понять в социально-политической позиция В. Ирвинга, в специфике его художественного метода. В них по-разному сочетаются две взаимоисключающие тенденции - тяготение к европейским традициям и «отталкивание» от них, по-особому, парадоксально, как попытаемся показать, преломилось понятие «патриотизм», с которым «истинный американец всегда отождествляет литературу».
В биографии Маргарет Дэвидсон В. Ирвинг повествует о малоизвестной американской поэтессе, скончавшейся в 15-ти летнем возрасте, но чья ранняя смерть, пронизанная грустью, предчувствием скорого конца поэзия (как в свое время судьба и поэзия Томаса Чаттертона), нашли отклик в сердце и поэтическом воображении американского писателя-романтика. Но кроме имени поэтессы и некоторых деталей ландшафта ничего характерно американского здесь, пожалуй, и нет. Биография Маргарет Девидсон оказывается по сути американским вариантом европейского романа-монодии (ретроспективной исповеди), в центре которой - творческая личность, ее внутренний мир. Приемы создания психологического портрета, тема смерти, контрастное сопряжение двух временных пластов, напоминают страницы романов Шатобриана, Годвина, М. Шелли.
Беллетризация биографии, взаимопроникновение биографии и романа, характерное для романтизма с его размыванием жанровых границ, мгновенно обнаруживает двойственную природу этого жанра в Америке, поскольку сам роман тяготеет здесь к «выработанным европейской литературой типам повествования и героев, к стилевым клише и заимствованным реалиям быта, не говоря уже о психологии персонажей».
В биографии М. Девндсон традиционна для романа-монодии форма повествования - исповедь одного из участников событии - здесь это рассказ матери поэтессы. Стереотипны приемы создания самого облика юной поэтессы. Интерес рассказчика сосредоточивается главным образом на внутренних процессах, движении души, на ее «интеллектуальной красоте» (почти шеллиево «Intellectual beauty»), на создании вокруг нее романтического ореола. Постоянно акцентируется печать заведомой обреченности, потусторонности на челе героини (hectic bloom of her cheek, unhealthy lustre of her eye»). Она не ходит, а летает (в мыслях), уносясь в «заоблачную даль («Margaret, where are you flying now? - «The heaven» - replied she»).
Печаль, задумчивость, печать рока подчеркнуты пейзажным фоном, который, как обычно в романтическое литературе, «дикий» и «прекрасный» одновременно. Традиционно для романтического романа-исповеди включение в повествование диалогов, писем, дневников, которые способствуют созданию определенного эмоционального напряжения за счет повтора главной темы в биографии В. Ирвинга - темы смерти. В этом отличие романтического повествования в романе, биографии от повествования в биографиях XVII-XVIII вв. (А. Уолтон, С. Джонсон), где прием этот использовался для достоверности изложения, убедительности доказательств. В. Ирвинг в своем патриотическом порыве создать миф об американском Чаттертоне «приживляет» на американской почве явление сугубо европейское, тиражирует европейские мотивы и образы.
Не меньший патриотический порыв движет В. Ирвингом, когда он обращается к жизнеописанию английского писателя XVIII в. О. Голдсмита. Интерес к личности, творчеству О. Голдсмита мог быть обусловлен у В. Ирвинга чрезвычайной популярностью английского писателя в Америке в XVIII-XIX вв., особенно его исторических трудов во время Революции. О. Голдсмит - один из любимых писателей автора «Истории Нью-Йорка». Некоторая канонизация личности и творчества создателя «Покинутой деревни» в Америке могла послужить причиной того, почему именно к нему обращается В. Ирвинг в стремлении пересмотреть соотношение европейского и национального в литературе, в желании дать новую оценку былым ориентирам.
«Жизнеописание О. Голдсмита» - это третий вариант, вернее, третья версия биографии писателя, над которой В. Ирвинг работал 25 лет. С идейной и с эстетической точки зрения очевидна ее парадоксальная сущность, смешение разнородных традиций, приемов, стилей, характеристик, стремление к героизации действующих лиц и явная пародийность приемов, самоирония, шутка, попытка мистифицировать читателя - столь характерные для метода В. Ирвинга. При всем кажущемся хаосе, мозаичности поэтики и стиля есть здесь некая заданность, которая скрепляет все в определенную вычленяемую систему.
Биография О. Голдсмита оказалась блестящим художественным воплощением общенациональной полемики с традициями европейской (английской) литературы, в которой участвовал и В. Ирвинг. Вот почему важным для него оказывается не описание фактов и подробностей из жизни английского писателя, а анализ его творческой карьеры на фоне острых, метких критических зарисовок литературного процесса в Англии XVIII в. В. Ирвинг отказывается в этом случае от уже становившейся традиционней беллетризованной формы биографии. Таковыми в большинстве случаев были романтические биографии в Англии и биографии викторианской поры (Форстер, Локхарт, Гаскелл). Не возвращается к традиционной форме биографии XVIII в., выглядевшей нередко как литературно-критическое эссе с элементами памятного (агиографического) жизнеописания.
В. Ирвинг с самого начала настраивает, на соответствующий лад: «It is a tribute of gratitude to the memory of an author whose writings were the delight of his childhood and have been a source of enjoyment to me throughout life».
Вместе с тем жизнеописание О. Голдсмита пишет, без всякого сомнения, романтик, для которого жизнь человека и его творчество суть две взаимозаменяющие друг друга стихии. Отсюда постоянны переходы из сферы творчества к изображению эпизода из жизни и наоборот - реальному факту находится подтверждение в творчестве. Романтическое мироощущение писателя - источник поэтизации его повествования. Стремление к объективизированному наложению событий (нередки приметы наукообразного стиля, характерного для английских биографов XVIII в.) «перекрывается» эмоциональной, личностной стихией слога В. Ирвинга. Как и в биографии М. Дэвидсон, здесь широко используется «многоголосие» - письма, дневники, высказывания других людей, - функция которого создать аутентичный эмоциональный колорит времени и среды существования О. Голдсмита. Автор дает вольное реконструирование диалогов, явно руководствуется собственным воображением в воссоздании деталей, известных из жизни писателя. Такая техника в сочетании достоверного факта и вымысла, существенная для романтического исторического романа, во многом опробывается и отрабатывается именно в историко-мемуарной литературе конца XVIII в. Здесь же задолго до Байрона появляются элементы лиро-эпического повествования: «подключение» взволнованного личностного комментария самого повествователя. У В. Ирвинга нередки лирические отступления, насыщенные авторской эмоциональностью: «he turned his face toward England, his flute - the magic flute! - was once more in requisition. Alas! Poor Goldsmith! Ho learnt the shipwreck of his hope».
Ключевая романтическая метафора shipwreck (типично байроновская) будет сквозной и в стиле В. Ирвинга: «Poor Goldsmith was in fact gathering together the fragments of his shipwreck».
Как романтика В. Ирвинга интересует в облике О. Голдсмита не внешние черты, а психология поведения - необдуманного, непрактичного, но жизнерадостного. Намечен типично романтический конфликт личности с окружающим миром (здесь - это литературная среда) и с самим собой. Но вся романтическая традиционная схема повествования, так намеренно обозначенная В. Ирвингом, начинает разрушаться уже в зародыше, обнаруживая авторскую ироническую остраненность. Сужение масштаба конфликта, его «приземленность» - то, что было характерно для астатического сознания американских романтиков, превращено в биографии В. Ирвингом в самоценный художественный прием пародийного изображения литературной жизни Англия XVIII в. Так, «дегероизация» личности О. Голдсмита, ее намеренное «снижение» происходит из-за низведения конфликта писателя со средой и с самим собой до уровня обыденного. Причина его - зависть, неудовлетворенность, амбиция, дурные черты характера людей. Причину разногласия О. Голдсмита и литературного окружения В. Ирвинг связывает с его противоречивым, конфликтным характером, который «выламывался» за рамки установленного этикета, «вкуса», а потому нередко ставил О. Голдсмита в смешные, нелепые с точки зрения здравого смысла положения.
В. Ирвинг высмеивает чрезмерное увлечение английского писателя туалетами, его желание поразить окружающих оригинальностью внешнего вида. Капризность О. Голдсмита доводит его, как описывает В. Ирвинг, до ссоры с аптекарем по поводу дозировки лекарств, а вместе с этим и до печального завершения карьеры медика. Но именно это «выламывание», этот алогизм поведения и характера О. Голдсмита делают его более симпатичным читателю, чем изображение других известных «литературных львов». Каждому из знаменитостей английского литературного XVIII в. дана уничижительная характеристика. С. Джонсон назван «арбитром британских талантов, чья дружба с Д. Босуэллом была «капризным союзом соперников». «Корыстным интриганом» оказывается Смоллет. И обе всех «прочих» - Берке, Рейнолдсе, Гаррике - тоже не очень лестно.
Малейшее уподобление О. Голдсмита своей среде мгновенно, в восприятии и изображении американского писателя, лишает его привлекательности и делает «одним из всех».
Резкие, не всегда, на первый взгляд, справедливые оценки В. Ирвинга следует воспринимать в системе его пародийного повествования, где непременно присутствует элемент гиперболизации, шаржа, гротеска, достаточно вспомнить блестящую пародию писателя на метод В. Скотта и английский готический роман в «Приключениях моего дядюшки»(1824).
В. Ирвинг рассматривает европейскую литературу с позиций своей национальной литературы и в защиту ее. Кроме того, американская литература этой поры отличается от европейской большим рационализмом в художественных построениях и в отношении к самому творческому процессу, иным качеством иронического и пародийного повествования.
Примечательна концовка жизнеописания О. Голдсмита - пародия на завершение дидактико-морализаторского повествования XVIII в, в целом. Добродетель торжествует, зло, следовательно, наказано, виновные раскаиваются. Умилительная картина всеобщего очищения в день смерти Голдсмита венчается раскаянием того, кто писал самые гнусные пасквили и анонимки.
Каков же непременный урок из истории жизни английского писателя? Именно этим окончательно завершаются по сути размышления В. Ирвинга и об О. Голдсмите, и об английской литературе XVIII в. Вывод один - их взаимная несовместимость, несоответствие друг другу. В свойственной ему сниженно-юмористической манере В. Ирвинг пародирует типичные дидактические концовки самого Голдсмита, где речь шла о спасении героев в семье как единственном убежище от несовершенной действительности. Таким же убежищем для О. Голдсмита, по мнению В. Ирвинга, оказывается домашний очаг, о котором всегда толковало сердце классика английской литературы конца XVIII в.
Две биографии В. Ирвинга - американской поэтессы Маргарет Дэвидсон и английского писателя О. Голдсмита, написанные в едином стремлении поддержать престиж национальной литературы, оказались разными по художественному воплощению общих методологических предпосылок. Биография М. Дэвидсон, ориентированная на национальный материал, лишена национальной специфики, в ней явственен подражательный характер поэтики, стиля, желание «возвысить» собственную литературу до европейских образцов привело к растворению национального в легко узнаваемых жанровых и стилевых штампах. И, напротив, позиция отрицания в «Жизни О. Голдсмита», которую уже сам по себе определял английский материал в Америке, как нельзя лучше соответствовала национальным тенденциям в литературе, способствовала проявлению и своеобразного иронико-юмористического стиля В. Ирвинга.
Л-ра: Мировая культура: традиции и перспективы. – Киев-Москва-Херсон, 1995. – Т. 1. – С. 79-84.
Произведения
Критика
