Система образов персонажей в «Комическом романе» Скаррона
О.Л. Васильева
Исследователя творчества П. Скаррона единодушно отмечают двуслойность повествования в «Комическом романе»: основное повествование, куда входят и предыстории героев, и вставные новеллы. Такая сложная композиция влечет за собой и усложненную образную систему, распадающуюся на три части: мир актеров, мир провинциалов (основное повествование) и образы вставных новелл. Отмечая сложность композиции романа, никто из исследователей не выделяет систему образов вставных новелл как особую систему. Между тем образы новелл очень важны для понимания концепции человека и действительности в произведении Скаррона. Неверной представляется и точка зрения А. Бенака, разделяющего образы основного повествования не по сословно-профессионалыным признакам, а по признаку принадлежности к возвышенному миру («personnages romanesques») и «низкой» действительности ((«personnages réels»).
Главной особенностью образной системы основного повествования является отсутствие одного центрального героя. «Комический роман» — это не история одной личности (как плутовской роман), не биография, не увлекательное приключение одного героя (как «Комическая история Франсиона» Сореля), а повествование о группе людей. Это — поиски большей объективности, полицентрализации изображения, которая найдет яркое воплощение в «Мещанском романе» Фюретьера. Скаррона интересует не отдельный человек, он ищет объяснения человеческого поведения в профессиональной и социальной прикрепленности человека, ищет форму, где яснее проявляются специфические социальные особенности.Поэтому в центре повествования не просто группа людей, а определенное сословно-профессиональное единство — группа актеров. В созданий такого образа нашло выражение стремление автора художественно освоить социальность. Выбор группы людей как центрального образа принципиально отличает произведение Скаррона от испанской пикарески, с которой его часто неверно отождествляют.
Принцип отказа от одного главного героя находит свое выражение уже в названии романа, куда не вынесено имя одного центрального персонажа, как это было в испанской пикареске («Жизнь Ласарильо с Тормеса», 1554; «Гусман де Альфараче» М. Алемана 1559-1602), у д’Обвнье («Авантюры барона Фенеста», 1617-1630), у Сореля («Франсион», 1622, «Полиандр», 1648). И все же Скаррон частично сохраняет традицию определения главного героя в названии: слово «comique» как одно из значений имеет значение «актерский», то есть об актерах. Новаторством становится то, что главный герой — группа людей (своеобразная трансформация традиции Рабле).
Скаррону важно показать нравы своей нации; он избирает главным героем труппу актеров потому, что в силу своей профессии бродячие комедианты сталкиваются с различными людьми, и это позволяет автору показать разнообразие нравов. Используя традиционный мотив путешествия героя сквозь все слои общества, который является основополагающим в плутовском романе, Скаррон выступает как новатор. Мотив путешествия в «Комическом романе» более оправдан социально: актеры путешествуют не ради путешествия, а потому, что их профессия предполагает постоянное изменение местопребывания. Но, используя в какой-то мере традиционный мотив, Скаррон переосмысляет его: бродячие комедианты фактически не путешествуют, они остановлены автором в Менской провинции, остановлены для того, чтобы можно было внимательно рассмотреть и нравы актеров, и нравы провинции. А. Бенак справедливо отмечает, что Скаррон избирает главными героями комедиантов еще и потому, что они — носители парижского вкуса, и провинция в контрасте с ними кажется еще смешнее.
Уже в первой сцене романа — въезд повозки комедиантов в Мане — сталкиваются два мира основного повествования: актеры и провинция. В костюмах и облике актеров — подчеркнутая маскарадностъ и необычность, их мир с самого начала представлен контрастным провинции.
Создавая образ группы людей, Скаррон опирается на французскую традицию: «Гептамерон» М. Наваррской (1553), «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле (1532-1564). Но у Наваррской группа людей — это временное единство: герои собираются вместе для досуга, в силу случайного стечения обстоятельств — наводнение не позволяет им продолжать путь. Такое единство — скорее форма объединения повествования. У Рабле круг спутников Пантагрюэля может бесконечно расширяться: их объединяет сходное мироощущение, а в последних частях романа — мотив путешествия. В «Комическом романе» единство героев перестает быть случайным и условным, обретает профессиональную почву. Герои романа, актеры, составляют устойчивое сословно-профессиональное единство. Думается, Ю.Б. Виппер не совсем прав, когда говорит, что герои Скаррона находятся вместе в силу механического сцепления событий, у каждого из актеров самостоятельная биография. Действительно, каждый актер имеет свою предысторию, но в настоящее время всех комедиантов объединяет принадлежность к одному сословному кругу, одной профессии: их роднят нравы, условия жизни, общая деятельность. В там, что у каждого из них индивидуальная судьба, — новаторство Скаррона, который воспроизводит не просто одного актера как тип, машу, а показывает разнообразие индивидуальностей в этом типе. Традиционная предыстория — исповедь героев приобретает у Скаррона характеризующую функцию. Скаррон создает различные варианты одного профессионального типа. Вариантность персонажей есть уже у д’Юрфе (в «Астрее», 1607-1627 — варианты влюбленных) и у Сореля (друзья Франсиона — «варианты того же человеческого типа»). Но если д’Юрфе и Сореля интересуют общечеловеческие черты, то Скаррон использует вариантность, чтобы лучше определить сословные, профессиональные черты характеров персонажей, делает шаг к социальности. Ю.Б. Виппер, полагающий, что Скаррона и Фюретьера интересуют «типичные, общезначимые черты в человеческом поведении», подмечает лишь одну сторону явления. Не менее важной оказывается и другая его сторона — то, что в центре внимания романистов не просто «человек вообще», а конкретный социальный тип: у Скаррона — актеры, провинциалы; у Фюретьера — буржуа.
Все варианты актеров в «Комическом романе» интересны, и хотя можно выделить главного героя актерского мира — Дестена, невозможно назвать его самым ярким и интересным образом в актерской среде (таким образом является Ранкюн). Этого не было во «Фраисионе» Сореля, где Франсион — действительно самый яркий персонаж, а образы его друзей, хотя и являются вариантами того же человеческого типа, носят подчиненный характер.
Положительные герои актерского мира: Дестей, Этуаль, Анжелика, Леандр — традиционные идеальные герои «romanesques». Но, оставаясь нормативными персонажами, они обретают в «Комическом романе» черты, обусловленные нравами. Нравы становятся движущей силой поступков героев, а психология персонажей — следствие нравов. Герои Скаррона, и отличие от испанских пикаро, не изъяты из общества, они живут в определенной среде и тесно связаны с ней. Ю.Б. Виппер, подразумевая под средой в «Комическом романе» провинцию, совершенно справедливо отмечает, что эта среда остается фоном и внешним придатком; герои-актеры существуют параллельно с ней, не вырастают из нее. Но важно отметить, что провинциальная среда, действительно чуждая актерам, не является единственной в романе. Актеры имеют свою особую среду, и их поступки мотивированы именно ею: комедианты могут играть в чужом платье, есть за чужой счет, любезничать с провинциалами, так как это традиционно для богемного актерского мира. Нравы актеров и французской провинции XVII века отражены Скарроном настолько точно, что многие исследователи ссылаются на «Комический роман» как на исторический документ.
Но бытовая сфера не является единственной в романе (как полагают некоторые литературоведы), духовное не исключено авторам начисто из картины мира. Материальный мир занимает большое место в «Комическом романе», и это связано с тем, что после кризиса Ренессанса, когда была утрачена вера в совершенство и гармонию мира, «материальный быт абстрагировался как отдельная стихия в самой истории... потом эта же абстракция была сделана художниками, которые писали этот материал как нечто совершенно новое, исключительное, не слаженное с остальными элементами». Этот процесс начинается уже в XVI веке. У Сервантеса «материальная стихия... противопоставлена всем остальным», этой цели служит и двойная композиция «Дон-Кихота»: прозе основного повествования противопоставлен духовный мир вставных новелл, но новеллы «либо же... несут урон от соприкосновения с «прозою», сосредоточенной вокруг них, либо же сини попросту являются открытой мистификацией (герцогский двор)».
У Скаррона мы сталкиваемся с новой стадией художественного освоения мира: духовная деятельность хотя и противопоставлена быту (актеры — провинция), но связана с ним (быт играет большую роль в жизни актеров — носителей духовного). Возвышенный духовный мир предстает и во вставных новеллах, но не как нечто ущербное по сравнению с реальной жизнью, а как то, чего не хватает вещному миру. Духовное, как магнит, притягивает жителей провинции. Противопоставив два мира, Скаррон показал потребность в духовной жизни. Иными словами, в «Комическом романе», используя художественные возможности двух линий развития французского романа, автор пытается показать мир в сложной совокупности духовного и бытового. Писатель еще не создает героя правдоподобного (de 1а vérité) и духовно богатого, но шаг к этому — в двойной стихии романа. Само наличие двух миров в романе, которые хотя и противопоставлены, но сосуществуют, составляют противоречивое единство, говорит о том, что автор пытается показать жизнь в многообразии. Это — большое завоевание Скаррона на пути многостороннего воссоздания действительности.
Персонажи основного повествования разделены по сословно-профессиональным признакам на два контрастирующих мира: актеров и провинциалов. В самом способе создания образов проявляется отличие двух миров. Создавая образ, Скаррон пытается определить социальные, профессиональные черты характера и у актеров, и у провинциалов. Но в актерах писателя интересуют прежде всего их профессиональные черты. Имена героев-комедиантов — это театральные амплуа, которые становятся не просто маской, а в какой-то мере отражением жизненной роли этих героев: так, Destin (Судьба) — превратности судьбы — главное в его жизни; Rancune (Злой) — злость оказывается основной, но многоликой чертой характера этого героя. Скаррон переосмысляет принцип классицистической комедии, которая вместо сословных типов избирает героев с индивидуальными именами, но именами характеризующими. В «Комическом романе» такими характеризующими именами становятся театральные имена — амплуа актеров. И в театре, и в жизни актеры играют одинаковую роль; не случайно при характеристике персонажей-актеров писатель указывает, какие роли они исполняли на сцене: главные роли Этуаль и Дестена оказываются ведущими и в жизни, Анжелика и Леандр играют роль дублирующей пары. Профессия накладывает отпечаток и на человеческие качества комедиантов, которые, правда (за исключением образа Ранкюна), почти не обрисованы автором; Скаррона интересуют профессиональные черты характеров комедиантов, дающие возможность описать театральные нравы. Искусство оказывает определенное влияние на формирование характера: идеальное на сцене оказывается идеальным и в жизни, между сценой и жизнью нет разрыва — в этом отражена скарроновская концепция искусства, облагораживающего человека. У комедиантов нет пороков, есть лишь маленькие слабости и недостатки, над которыми автор по-доброму подсмеивается.
При создании образа провинции Скаррон, напротив, показывает контраст между профессией и реальным положением персонажа (судья на самом деле грабитель). Провинциалы обрисованы Скарроном по иному принципу, чем комедианты: автор раскрывает не только профессиональные, но и общечеловеческие черты их характеров. Один из главных персонажей-провинциалов, Раппиньер, образ, наиболее приближающийся к характеру, показан читателю не только как взяточник, развратник (профессиональные черты, идущие от бесконтрольного и абсолютного права судьи), но и как забияка, весельчак. Адвокат Ратотэн совсем не охарактеризован автором с профессиональной стороны, это прежде всего «provincial maniéré». Провинциалы наделены Скарроном уже не безобидными недостатками, а пороками; изображение провинции — критическое и сатирическое.
Уже в распределении положительных и отрицательных персонажей в романе четко проявляется отношение автора к своим героям: в мире комедиантов лишь один отрицательный персонаж — Ранкюн, да и тот не осуждается автором, так как часто его злодейства оказываются справедливыми (в сцене с ночным горшком он не столько злодействует, сколько наказывает купца за эгоизм; в сцене с мертвецом он высмеивает суеверия). В провинциальном мире — большое разнообразие отрицательных типов: судья, скопище всех пороков, похотливая дама мадам Бувийон, скупой хозяин трактира и т. д. Актеров Скаррон изображает с явной симпатией, не показывает теневых сторон их профессии. Морийо — один из первых исследователей творчества Скаррона и П. Саж — современный критик совершенно справедливо присоединяют роман Скаррона к произведениям, защищающим актеров в XVII веке. Но автор «Комического романа» делает для защиты комедиантов гораздо больше, чем Корнель («Illusion comique»), потому что заставляет полюбить их (les fait aimer).
Изображая провинцию, Скаррон переходит от мягкого юмора к сатирическому осмеянию.
Но при явно контрастном противопоставлении актеров а провинции два мира не изолированы в романе. Повозка комедиантов — это действительно совершенно особый, поэтический мирок в бездуховной атмосфере провинции, но он имеет массу точек соприкосновения с жизнью Манса: актеры принимают участие в драках, «ночных недоразумениях» наравне с провинциалами, благодаря актерам раскрывается прошлое провинциалов (читатель и жители Манса узнают о том, что Раппинньер вор). Кроме тою, представления, которые дают актеры, оказываются одновременно и их профессиональной деятельностью, и событием в жизни города. Скаррон подчеркивает общественную значимость профессии актеров.
К образам основного повествования примыкают и образы предысторий, которые не составляют отдельной системы, так как возврат к прошлому героев — это путь к лучшему пониманию происходящего. К тому же почти все персонажи предысторий рано или поздно попадают в основное повествование (Сен-Фар, Вервиль, брат Каверн).
Совершенно особую систему образов составляют персонажи вставных новелл — третьего мира в романе; они «дополняют содержание основного повествования, внося в роман изображение аристократического мира». Герои новелл — дворяне с дворянскими именами и титулами, они так же нормативны, как герои галантно-героических романов, и этим, безусловно, отличаются от ненормативных героев основного повествования. Но образы новелл имеют и много общего с образами основного повествования: черты характеров благородных героев вводных новелл так же, как и идеальных героев основного повествования, мотивированы нравами. Скаррон переосмысляет традиционные нормативные образы «romanesques», принцип нравоописания входит и во вставные новеллы. Вымышленные события приближены автором к реальности, которая становится отправной точкой и почвой вымысла.
Особое место в образной системе романа занимает образ автора — участника и свидетеля происходящего. Уже в первой сцене «Комического романа» подчеркнуто соприсутствие автора: он находится в толпе горожан, глазеющих на повозку комедиантов. В последовательности изображения повозки — от общего плана к мельчайшим деталям и характеристике каждого из сидящих на повозке — отражена реальная психология человеческого восприятия. На протяжении всего романа существует некто, воспринимающий и описывающий события, и этот некто — автор. Это не эпическое повествование, роман пронизан эмоциями автора, что проявляется и в тоне рассказа, и в системе сравнений. Благодаря Постоянному присутствию автора, благодаря ироническому подтексту возникает образ рассказчика, добродушно подсмеивающегося над актерами и высмеивающего провинциалов.
В целом образная система романа сложна. Она включает в себя образы основного повествования, образы вставных новелл и, как особый образ в системе, — образ автора. Сложность образной системы романа вызвана желанием Скаррона воссоздать мир в его разнообразии, показать жизнь если не со всех, то со многих сторон.
Л-ра: Актуальные вопросы курса истории зарубежной литературы XVII века. – Днепропетровск, 1976. – Вып. 2. – С. 50-66.
Произведения
Критика
