Проблема гуманизма в рассказах В. Зазубрина
И. Ю. Киселева
В. Зазубрин известен в истории литературы как создатель первого советского романа «Два мира». Однако дальнейшая творческая судьба сибирского прозаика мало известна нашему читателю. Между тем В. Зазубрин в 20-е года не оставлял писательской деятельности. Отношение Зазубрина к революционным преобразованиям было взволнованно-личностным, страстным, активным.
В. Правдухин писал о Зазубрине: «Зазубрина отличает от других писателей особый фанатизм, ненависть к изъянам нашего быта и бытия, фанатизм, который рождается у него в конечном счете из-за любви к здоровому человеку». Зазубрин был приверженцем горьковской концепции человека, это сближаю его с такими крупными художниками, как Д. Фурманов, А. Серафимович, К. Фадеев, К. Федин, Л. Сейфуллина.
Можно выделите две, наиболее характерные для творчества Зазубрина, проблемы:
- проблему ценности отдельной личности (судьба «человека-щепки» в стихии революции);
- связанную с первой - проблему революционной жертвенности.
На пути разрешения этих проблем этапным для Зазубрина является рассказ «Бледная правда».
Создатель первого советского исторического романа, В. Зазубрин и здесь продолжает тему двух миров. Тот же конфликт трансформируется в новых обстоятельствах, но идея писателя остается непреложной: показать, как, в каких труднейших условиях рождалась революционная правда. […]
На мирном посту комиссара Упродкома погибает, сраженный не пулей - клеветой, коммунист Аверьянов. Погибает, не сумев защитить свою «бледную правду» от ярко раскрашенной, приторной лжи. В центре рассказа - конфликт между партийцем Аверьяновым и спасенным им контрреволюционером Латчиным. Два героя, два характера противостоят друг другу как два принципа жизни, как доверие и неблагодарность, как бескомпромиссная правда и подлая ложь. Зазубринский Аверьянов - живой человек, железная воля которого выкована самой логикой истории. Он - рядовой солдат партии, прошедший школу мировой и гражданской войн, направлен «в шипящий шелест бумаги, в скребущий скрип перьев, в щелканье счётов, в стрекот пишущих машинок - в Упродком». Аверьянов - прекрасный организатор, он неподкупно честен, работоспособен, непримирим к стремящимся обмануть, обвешать, обокрасть. Не случайно он снискал у крестьян кличку «красная тигра». Но за крутым нравом, за грубой внешностью просвечивает его святая преданность идее.
В характере героя рассказа подчеркнута вера в людей как новая черта человека.
Антипод коммуниста Аверьянова - бывший «смертник» Латчин, спасенный по просьбе Аверьянова амнистией Калинина, волею судеб попал в подчиненный комиссару Упродком и стал его заместителем. Латчин ловок, почтителен, мягко-вежлив, услужлив. С изображением мира Латчиных и были связаны идейные колебания В. Зазубрина, обусловленные исторической обстановкой.
По сути, мы видим в рассказе не столько столкновение двух миров, сколько смертельную схватку героя-одиночки. В своей борьбе Аьерьянов одинок. Зато его противники в рассказе - многочисленны: это и Латчин, и Серафима Сергеевна, и Ползухина, и Гаврюхин, и Гласс. Товарищи же Аверьянова, коммунисты, отреклись от него на суде, поддавшись гипнозу цветистой латчинской лжи. Конфликтность произведения, таким образом, усложняется, двоится. Антагонистический политический конфликт между Аверьяновым и лагерем Латчина трансформируется в конфликт моральный, нравственный. На помощь Аверьянова Латчин отвечает черной неблагодарностью. Резко очерченные политические полюса преломляются в плоскости моральных истин: идейность у Зазубрина соотносится с человеческой порядочностью, с гуманизмом, мещанское мировоззрение - с душевной нечистоплотностью. При этом главный герой рассказа, Аверьянов, оказывается как бы в клешнях, зажатый между двумя общественными силами. Противостоящий контрреволюции, он находится и вне лагеря коммунистов.
Показывая, как отказ в товарищеском доверии приводят Аверьянова к гибели, расстрелу, Зазубрин обращается к проблеме ценности одной личности в потоке революции. Эта тема затрагивалась им и прежде - в повести «Щепка» (1923 г.), представляющей для нас определенный историко-литературный интерес, хотя она так и не была опубликована.
Со свойственным ему публицистическим пафосом Зазубрин пытается доказать, что явление Революции - сложное и неоднородное. Он восстает против безразличия к человеку, к единице, из которой слагается миллион. Так в повести решается проблема человека и революции. […] Внимание к человеку, который подвергается тяжелейшему нравственно-психологическому испытанию в ходе революционных преобразований, интерес к проблеме человеческой личности обеспечивали гуманистический пафос повести. «Эта повесть, - писал о «Щепке» В. Правдухин, - несмотря на срывы и психологические сбои, нужная и художественная вещь, несущая с собой сильную эмоциональную «встряску» дряблым, тепличным душам».
Вернемся к развитию той же темы в рассказе «Бледная правда». Взгляд на революцию как на стихию и на человеческую судьбу как на щепку в ее водовороте дан и в начале, и в конце рассказа: «Революция - мощный, мутный, разрушающий и творящий поток. Человек - щепка».
Как совместить горьковскую веру в человека с судьбой оболганного, не дождавшегося доверия Аверьянова? Нужно ли расценивать его гибель как необходимую жертву, принесенную на алтарь революции? Всей логикой рассказа Зазубрин стремится доказать, что нельзя пренебрегать человеческой единицей даже во имя будущего счастья. В серии «Литературное наследство Сибири» «Бледная правда» была опубликована с поправкой автора, касающейся тезиса об оправдании революции в финале рассказа: «…Но что это? Я, кажется, начинаю оправдывать Революцию? Разве она нуждается в оправданиях? Она, рождением своим показавшая, что человек еще жив, что у него есть будущее!..». Слова эти вложены в уста беллетриста Зуева, причастного к гибели Аверьянова. Устыдившийся беллетрист, осознав, что исправить судебную ошибку уже нельзя, ищет утешения в концепции революции как стихии, стараясь «прикрыть встревоженную совесть». В разоблачении, разрушении гибельных, ошибочных деклараций и следует видеть подлинную авторскую позицию.
С проблемой ценности человеческой личности тесно соприкасается не менее сложная проблема революционной жертвенности, к которой нередко обращались писатели 20-х годов. Представители Пролеткульта решали ее достаточно однолинейно: мотив неизбежной «мучительной жертвенности в борьбе (рассказы А. Серафимовича «Две смерти», «Счастье», О. Гумана - «Мать», «Голгофа», Б. Иванова - «Тюремные тени» и др.) вызывал эмоциональную подавленность в настроении героя, психологическую усталость. Оптимизм большевиков в подобных рассказах имел несколько нервическую, экзальтированную окраску. В крайней форме проблему жертвенности решил А. И. Тарасов-Родионов в своей нашумевшей повести «Шоколад», которую порой даже склонны были считать «родоначальницей новой «проблемной» литературы». Между «Бледной правдой» и «Шоколадом» есть аналогия, основанная на сходстве сюжетных ситуаций. Герой повести, коммунист Зудин, в результате случайной ошибки обвинен во взяточничестве, отдан под суд и должен быть расстрелян. Невиновность Зудина для товарищей очевидна, но он идет на смерть во имя пресечения слухов, порочащих честь большевика. Зудин у Тарасова-Родионова окружен ореолом жертвенности, даже известие о расстреле герой воспринимает взволнованно, с горделивой радостью.
В. Правдухин расценивал согласие Зудина погибнуть без вины как «невероятнейшую художественную нелепицу», подчеркнув, что «автор стал жертвой неумной, непрочувствованной головной идеи». Рассказ В. Зазубрина «Бледная правда» полемически направлен претив фанатической идеи о человеке-щепке, которая оказывается бледной правдой перед лицом жизни. Образом Аверьянова - антипода Зудина - Зазубрин разоблачает ложные принципы жертвенности, героической готовности к мученической, ненужной смерти. Пассивному началу образа Зудина противостоит активная человеческая позиция Аверьянова. Он не желает быть жалкой щепкой, пылью, это личность, которая протестует против свершившейся несправедливости: «Аверьянов вскочил огненно-красный, с глазами, налитыми кровью, заревел, как зарезанный:
- Поняли-и-и! Вы с ума спятили!.. Язви вашу ма-а-ать! Засудили!
И, теряя сознание, завизжал, зарычал, по-звериному:
- И-и-и-и-а-а-а!.. А-а-а!..
Схватил стул, отломил ножку, замахнулся... Комендант скомандован:
- Конвой, на р-р-ру-ку!
Аверьянова двое взяли за руки, связали ремнями».
[…]
В повести «Шоколад» мысль о ничтожности человека в революции свойственна как герою, так и автору произведения. В «Бледной правде» слова о «человеческой пыли», о «человеке-щепке» отданы Зуеву, сознающему свою вину, а следовательно, и неправоту. Идея гуманного отношения к человеку опровергает зуевскую концепцию в рассказе Зазубрина, противоречивость позиции автора оказывается чисто внешней.
Л-ра: Материалы XXIII Всесоюзной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс». Филология. – Новосибирск, 1985. – С. 65-71.
Критика
