Япония: Хигути Итиё
Её лицо знают все, кому приходилось иметь дело с японскими иенами. Несколько лет назад ходила по сети забавная картинка: как сложить пятитысячную купюру, чтобы печальная молодая женщина, изображённая на ней, заулыбалась. Только злой иронией судьбы можно объяснить, что на деньгах разместили портрет той, что часто нуждалась в них и не имела.
Впрочем, семейство Хигути изначально было зажиточное. Богатые крестьяне дали старшему сыну, Хатидзаэмону, классическое образование. Он писал стихи: китайские в традиционном стиле, а японские в комическом. Своего сына удачно женил, вывел в люди - тот купил себе звание низшего самурая, потерял его, стал чиновником в полиции. Пусть небольшим чиновником, но всё-таки чиновником. Родились у него сын и две дочери, Нацуко и Кинуко.
Нацу, родившаяся в 1872 году, была отцовской любимицей. Он отличал её не только перед сестрой, но и перед братом, утверждая, что старшая дочь прославит фамилию Хигути. И это не было родительское бахвальство - Нацуко действительно росла необычным ребёнком. Тихая, замкнутая по характеру, она редко играла с другими детьми, увлекалась же классической литературой. Любимые стихи девочка не отказывалась прочесть в присутствии гостей - обычное стеснение оставляло её в эти минуты. Отец отдал свою любимицу в прекрасную частную школу, где она, внучка крестьянина, училась вместе с родовитыми аристократками. Директриса школы ценила классическое хэйанское стихосложение и ежедневно вместо проповедей о хорошем поведении читала школьницам из "Мириад листьев", "Новых и старых песен". Первое пятистишие танка Хигути Нацуко сочинила именно в школе.
Нацу было всего одиннадцать, когда она стала ученицей знаменитой поэтессы Накадзима Утако, принадлежавшей школе придворной поэзии Кэйэн. Утако устраивала состязания между своими учениками, и Нацу нередко одерживала победу. Отец, к тому времени оставивший службу и занявшийся торговлей, подыскал любимой дочке подходящую партию... И тут грянула революция Мэйдзи, наступил кризис, и Хигути разорились. В один год у Нацуко умерли брат и отец. Жених? Какой жених? Жених сбежал, сверкая пятками, стоило ему только прослышать о банкротстве.
Нацу исполнилось двадцать лет по японскому счёту - от зачатия - в 1891 году. В этот грустный празднчный день она начала дневник, впоследствии изданный с заглавием "Под сенью весенних листьев". В дневнике изложена история её отношений с Накараи Тосуи, несмотря на молодость, уже известным автором газетных "романов с продолжением". Молодой журналист был привлекателен, талантлив, умел видеть талант и в других. С его подачи Нацуко начала писать прозу. Она шутила, что таким образом вытянет семью из финансовой ямы. Ведь удалось же её однокласснице Тацу Танабе [Као Танабе] создать популярный роман "Певчая птица в роще". Вдвоём влюблённые придумали псевдоним: Итиё, Один Листочек [樋口一葉]. На лодке, сшитой из одного древесного листа, Бодхидхарма прибыл в Японию с Запада. Псевдоним имел грустный второй смысл: известно о Бодхидхарме, что он от долгой сидячей медитации потерял способность ходить. "Лишиться ног" - вежливый эвфемизм того времени к грубому слову "обнищать". В 1892 году Нацу и Накараи перестали встречаться, а псевдоним остался. Под ним девушка опубликовала в различных журналах четыре рассказа. В дальнейшем Итиё не пыталась ни вступить в брак, ни как-либо устроить личную жизнь.
Чем беднее становилась семья Хигути, тем труднее им было поддерживать привычные условия. В начале девяностых семья переехала в беднейшую часть Токио: район Асакуса и открыла там канцелярскую лавку. Её посещали обитательницы квартала публичных домов Ёсивара, который представлял собой компактное поселение приблизительно трёх тысяч проституток, а также обслуживающего персонала: торговцев, сутенёров, портних, парикмахерш. Клиентура не то чтобы денежная, но многочисленная. С утра до вечера жительницы "весёлого" квартала заходили в лавочку, тут же писали письма, жаловались одна другой на содержателей и хозяев, немного сплетничали и вовлекали в свои беседы молодую лавочницу: вы человек учёный, подскажите, как лучше выразиться, какой оборот употребить? Публичные дома и их обитательницы часто оказывались в центре внимания японской литературы, но то неизменно был мужской взгляд: ах, продажная любовь, ох, мир цветов и птиц. И, как ни парадоксально, главной специалисткой по столичному "дну" оказались не журналисты и писатели, посещавшие Ёсивару регулярно, а скромная близорукая девушка, которая видела не красивую лицевую сторону, а изнанку. Отвратительную.
В повести "Сверстники", по сию пору самой популярной у Хигути, Мидори, которой ещё четырнадцати не исполнилось, недоумевает, когда её обозвали шлюшкой:
- Что в проститутке плохого? Вот сестрица три года состояла в отношениях с самим Кава-сан из банка!
И её самоё тоже самые близкие люди, семья, продадут какому-нибудь Кава-сан. Альтернативы нет. Никакие другие варианты даже не обсуждаются. Бабушку продали, маму продали, сестру продали, и тебя, Мидори, продадим. В девочку влюблён мальчик, сын синтоистского священника, но он пойдёт по стопам своих предков, а она - своих. Дороги сверстников навсегда расходятся. Всё нормально. Стране нужны священнослужители, чтобы их уважать, и проститутки, чтобы их шельмовать. Причём в разряд последних вы можете легко перейти, даже не занимаясь проституцией, а уйдя, например, от мужа. Детей не увидите, а родители - родители любуются полной луной тринадцатой ночи, и женщина медлит на пороге: какой удар она сейчас нанесёт матери и отцу... Поначалу жалеешь, например, Гэнсити из "Мутного потока", а потом понимаешь: ему ведь повезло. Удалось совершить истинно прекрасное харакири.
Итиё смело сочетает несочетаемое: грубый натурализм событий и романтическую изысканность слога, достойную хэйанской прозы. Её сравнивали с Эмилем Золя и Мопассаном, и одновременно - с Мурасаки Сикибу. Она прославилась, выбилась из нищеты, познакомилась с самыми известными писателями того времени. Ей пели хвалу критики, писали восторженные послания читатели, поклонники сотнями собирались у порога. В её доме собирался литературный салон. Только это всё было недолго: двадцати четырёх лет от роду Хигути Нацу, известная как Итиё, Один лист, умерла от туберкулёза лёгких в 1896 году. Диагноз она знала и готовилась к неизбежному с большим самообладанием. Сидя на веранде под банановым деревом, незадолго до смерти писательница говорила друзьям: "Не тревожьтесь обо мне. В другой жизни я стану бабочкой, прилечу и дотронусь до вашего рукава".
На похороны собирали деньги по подписке. Зато впоследствии переиздания повестей и рассказов обеспечили семью Итиё на всю жизнь.
