Осень постмодернизма в текстах Юлии Беловой («Эхо печальных сирен» и другое)
Наталья Царёва
Когда я училась на филфаке, мне довелось познакомиться с теорией, согласно которой литературные направления, будучи рождены однажды на свет, не умирают, сменяемые одно другим (как это обычно считается), но продолжают жить, мирно (или не очень) сосуществуя. И жив романтизм (конец которого в отечественной литературе связывают обычно со смертью Ю. М. Лермонтова), и жив критический реализм, и символизм, и прочее, прочее… А значит, жив и постмодерн, который теоретики литературы и культурологи обычно считают вытесненным постпостмодерном и метапостмодерном.
Юлия Белова причисляет свою повесть «Эхо печальных сирен» именно к постмодернизму. И основания для этого у нее определенно есть. Здесь действительно много игры, напластования смыслов, метафоричной иронии, характерных именно для этого литературного направления.
Как мне показалось, постмодерн этот немного запоздалый и провинциальный, но это, на мой вкус, и хорошо – ультратрендовые вещи в этом духе просто не способна воспринимать. Я сама тяготею все же к классическому, традиционному нарративу, поэтому для меня смягченный, можно сказать, разбавленный постмодерн – как раз то, что нужно, чтобы поудивляться, повосхищаться, но при этом не перегреться интеллектуально и не плюнуть, отступив в сторону более легкого чтения.
Действие разворачивается в трех пространственно-временных континуумах. Настоящее – в декорациях современной Москвы, танцующей, пьющей коньяки и виски, Москвы XXI века, будущее – космический корабль, в котором главный герой бороздит просторы Вселенной в компании робота Три-пи-о, прошлое – средневековая Франция, в которой герой, почти Синяя Борода, женится в четвертый раз. Эти три слоя проникают друг в друга, плывут анахронизмами, перетекают один в другой. Окончательной разгадки автор не дает, предоставляя читателю самостоятельно решить: а что такое он, собственно, прочитал? Я лично остановилась на «бытовом» понимании произошедшего, рассматривая все остальное как случившееся в других жизнях. Случившееся, а не пригрезившееся (терпеть не могу, когда авторы, нагородив кучу чудес, объясняют их только сном или галлюцинацией героя, кстати).
Что есть в повести, о чем она? Безусловно, о любви. О любви как страсти, мятущемся, ненасытимом стремлении к недоступному существу. Как у взрослого человека, у меня мелькнула довольно циничная мысль – такая любовь и бывает только, когда объект желания недоступен либо отвергает твои поползновения (как и в случае с Синей бородой, который физически овладевает молодой женой, но при этом остается бесконечно далек от нее ментально, так как она лишь приносит себя в жертву, отдается телесно, ни на миг не разделив его желание). Как только стремление достигает цели, градус страсти снижается естественным образом. И тут уже два пути – либо переход на новый уровень отношений, менее горячий, но, возможно, даже более богатый, уровень телесной и духовной близости, родственности, либо потеря интереса к предмету. В жизни мы часто наблюдаем и тот, и другой вариант.
В этом смысле чрезвычайно важна тема беременности, звучащая в повести, детности. Синяя борода пересказывает легенду о Коморе, который был женат семь раз и всех жен убивал, как только они оказывались беременны. И главный герой, судя по всему, убивает свою беременную возлюбленную (случайно задев ножом в драке с ее мужем, но это неважно). Эти две истории перекликаются друг с другом, отражаются одна в другой.
Зачем это здесь и почему возникла эта тема?
На мой взгляд, автор очень точно и достоверно проиллюстрировал тут старую истину: беременность – это смерть страсти. Это ведь так просто и так физиологично. Как говорила моя деревенская бабушка, «как беременна, так ничего и не надо». Здесь возможны варианты, но сама логика процесса очевидна. Беременная женщина в любом случае уже не может сгорать от страсти, ее физическая и нравственная сила обращаются на другое. Она начинает жить будущим дитя, тем, кто созревает внутри нее. А значит, мужчина рядом, сколь бы ни был он хорош, воспринимается иначе. И от него требуются иные качества, чем от любовника, в первую очередь – надежность. Это необходимо для нормального развития и роста ее ребенка.
А значит, нерожденный ребенок для страдающего страстью мужчины становится конкурентом, врагом, а само состояние беременности – крайне нежелательной, опасной болезнью.
Поэтому и происходит убийство. Так как страсть уже не может быть разделена.
Замечательна сцена, где Антонина рассказывает Степану о намерении развестись с мужем. Он думает только о том, как вот наконец-то он ее сейчас, ну вот, прямо сейчас, на этом диване, вот… А она-то беременна (о чем он не знает), и ей, как говорится, «ни до чего». И поэтому его попытки вывести разговор из плоскости «просто друзья» в плоскость «мужчина-женщина» встречают полное неприятие. Она-то хотела поговорить серьезно, а он опять все про это.
Антонина холодна, как холодна молодая жена Синего бороды Антуанетта, и это действительно способно свести с ума. Физическая близость объекта желания, остающегося равнодушным, больного страстью человека изводит больше, чем полная недоступность. Вот же она, только руку протяни, но не отвечает – это же кошмар, мука мученическая для любого, кто сильно влюблен.
Само это состояние болезненной влюбленности, яростного стремления к другому отнимает очень много сил и, конечно, не может длиться вечно. Развязка неизбежна – или трагическая, как здесь, или постепенное остывание и переход отношений на новый уровень, трансформация в любовь-привычку, как в «Старосветских помещиках» Н. В. Гоголя.
Повесть оставляет много вопросов. Здесь определенно есть о чем подумать, есть о чем поговорить. «Эхо печальных сирен» – это одна из самых интересных и необычных вещей, которые я прочитала за последнее время, причем не только в категории самиздата, но и в принципе.
Тема болезненной любви-страсти развивается в рассказе «Кара и карма», где двое вновь яростно стремятся друг к другу и где снова из этого не выходит ничего хорошего. Что закономерно. Закономерно, потому что жить в этом вихре, в этом бесовском кружении невозможно – в него можно только провалиться на какое-то время, чтобы потом с недоумением вынырнуть. И что интересно, снова возникает тема детности. У героев появляется ребенок, о котором они словно забывают. И это очень правдоподобно, когда людей так колбасит, им, конечно же, не до детей. Они заняты друг другом.
В рассказе «Скрип-скрип нога липовая» тема любви связана с темой предательства и наказания. Молодая пара едет в гости к дядьке девушки в тайгу и случайно встречается с медведем… Неожиданный финал ошарашивает, повергает читателя в ступор, заставляет задаваться вопросом: заслужил ли главный герой такую судьбу?.. Сам ли он виноват, как говорится, или ему просто не повезло связаться не с той девушкой?..
Повести и рассказы Юлии Беловой будоражат воображение. У автора явный талант, все движения души героев он выписывает достоверно и точно. Здесь много сильных эмоций, много молодой энергии, трагизма и в то же время спасительной иронии. Я смело рекомендую их всем, кто не боится необычного, но яркого и запоминающегося чтения. Истории Юлии Беловой оставляют след после прочтения, запоминаются – это много значит.
