Отчаяние и очарование старого города (Е. Савинков, «Сумерки старого города»)

Наталья Царёва

Это твой город – за пижоном пижон,
Лабиринтами улиц опять окружен.
Это твой город – пыль и зной,
Беги, пока слышишь шаги за спиной.

«Пикник»

Боялись ли вы в детстве темноты? Пугали ли вас шаги за спиной? Вздрагивали ли вы когда-нибудь от телефонного звонка, прозвучавшего в тишине?

Современный естественно-научный подход предписывает относиться ко всем подобным явлениям как к пережиткам нашего темного прошлого. Мол, пугает нас то же, что и наших далеких предков, не умеющих ориентироваться в темноте и не понимавших сути многих природных явлений.

Однако в повседневной жизни естественно-научный подход то и дело дает сбои, и даже самый рациональный человек хоть раз пробовал гадать или размышлял о какой-нибудь чертовщине.

Вера в домовых и баенников почти ушла, но тяга к таинственному, неизведанному никуда не делась. Люди в большинстве своем переселились из деревни в город, но на место прежних поверий пришли новые… Авторы, работающие в жанре магического реализма, обращаются к городским легендам и накопленному человечеством опыту общения с потусторонними силами.

В число таких авторов входит и Евгений Савинков, о книге которого я хочу рассказать. «Сумерки старого города» – это сборник мистических рассказов. С точки зрения стилистики книга выдержана достаточно единообразно, однако по методу они очень отличаются. Некоторые написаны сложно, в какой-то трудной для восприятия постмодернистской манере, другие совсем просто, в традиции, восходящей к устному рассказу. Я хотела было попенять автору на эту сложность (у меня и сейчас нет уверенности, что она всегда необходима) и предложить скомпоновать рассказы иначе, передвинув те, что попроще, в начало сборника, чтобы, так сказать, не пугать народ. Однако, когда я дочитала до конца, до меня дошло, что в имеющей место расстановке есть свой смысл, так что нарушить ее означает навредить. Сейчас у книги композиция по сути кольцевая. Герои первого и последнего рассказа (в первом случае девушка, во втором парень) едва не прощаются с жизнью, и в обоих случаях в финале появляется мать. Характерно, что обе матери не называются по имени – это очень тонкий момент, потому что и та, и та по сути функция. Неважно, как ее зовут, неважно, какова у нее биография, какие с ней отношения. Важно то, что это мать, перед которой стыдно.

«Она не скажет мне ни слова, ни тогда, ни потом, даже намеком не пытаясь поднять мою эскападу, но этот стыд пережил не только мою мать.

Кажется, он переживет и меня самого».

Почему стыдно?

Она дала жизнь, а ты не выдержал, спасовал, сдрейфил, сдался.

Теме смерти в книге уделено много места. И это понятно. Смерть – это то немногое, что остается для современного человека непостижимым (так как на позициях воинствующего атеизма мало кто стоит). Было и нет. Куда делось?

Пытаясь осмыслить великую тайну смерти, автор обращается к мифологии («Arival», где появляется таксист с собачьей мордой вместо лица, напоминающий Анубиса). Один из героев книги, убийца, оказывается в психиатрической больнице и в конце концов наказывает себя за содеянное («Ручка»). Другой заключает сделку с Дьяволом, чтобы продлить свое грешное земное существование («Кастинг»)…

Смерть находит героев книги в больнице, парке, в университете… Автор изображает различные городские локации. Старый город Евгения Савинкова таинственно мерцает в сумерках, подмигивает множеством своих глаз: ну как, не боишься меня? Рискнешь выйти на улицу поздно ночью?..

Да, он не столь ужасен как Город Дмитрия Басова, но тоже полон опасностей. У этих столь не похожих по жанру книг можно выявить серьезное типологическое сходство – обе они посвящены теме города, в обеих можно увидеть попытку осмысления этого достаточно нового для человечества и тем более отечественной культуры явления. Город нарушает биологическое, естественное существование человека, вмешивается в его природные ритмы, однако он же дарит пропитание и наполняет жизнь смыслами, которые прежним поколениям даже не снились.

Спасительна духота тесной квартиры, зло не может проникнуть в нее без приглашения, как в рассказе «Иголка», но ведь не просидишь же в ней всю жизнь… И человек выходит из своей надежной конуры, как выбегает из квартиры маленький мальчик в «Рассказке». Любопытство в нас неистребимо. Кажется, это тоже инстинкт – потребность в исследовании новой территории.

Любопытство губит юную героиню рассказа «Девочка и вампиры». Любопытство просителей едва не приводит к смерти гадалки из «Tarot». А вот девушка из «Воска» не любопытна, она просто любит, безумно, безответно… и только любовь спасает ее от того, чтобы совершить непоправимое.

Книга Евгения Савинкова напоминает рассказы Леонида Андреева, а так же роман «Мелкий бес» Федора Сологуба. Те тоже проникнуты душным провинциальным отчаянием, на грани патологии и преступления. Из самиздатовских авторов в схожей манере пишет Мира Тернёва.

Но есть, есть что-то поэтическое в этом повествовании об одиночестве в толпе, о грешных душах, так легко срывающихся в пропасть, так просто переходящих на сторону зла… Что-то узнаваемое. Что-то родное.

Может быть, все дело в том, что я тоже живу в городе.