Тенденции к социальному обобщению действительности в «Адской почте» Ф. А. Эмина
И. Н. Афанасьева
В 60-е гг. XVIII в. особенно остро встал вопрос о характере сатиры, так как борьба за идеал путем осмеяния и критики общественных недостатков в наибольшей степени способствовала развитию «реального» направления в русской литературе. В полемике по вопросу о сущности сатиры столкнулись две точки зрения: должна ли иметь место сатира, направленная на человеческие слабости и «пороки вообще», или — «сатира на лица», сатира социальная.
Борьба за сатиру выходит за рамки эстетические, она становится борьбой политической, поднимает проблемы нравственно-социального и идеологического характера. Интерес к правдивой критике действительности в 60-е гг. обостряется в силу политических условий: происходит все большее закрепощение крестьянства, усиливается классовая борьба перед восстанием Е. Пугачева, внешняя и внутренняя политика Екатерины II вызывает недовольство передовой интеллигенции. Истинные «критические писатели» (термин введен Ф. А. Эминым) открыто выступают в защиту кантемировского принципа «голой правды». Вмешательство официально-правительственного лагеря в полемику о сущности сатиры имело, по мнению Л. И. Кулаковой, определенную цель: «...создав иллюзию сатиры на общечеловеческие пороки, осмеять и подавить серьезную критику». «Всякая всячина» стремилась направить сатирическую литературу по пути «сатиры улыбательной», затрагивающей лишь «человеческие слабости» в «духе кротости и снисхождения». Однако надежды «Всякой всячины» на «бесконечное племя», на «добрый вкус и здравые рассуждения, кои одной рукой прогоняют дурачества и вздоры», не оправдались. Н. И. Новиков, первым выступивший против официально-правительственного лагеря, открыто заявил в предисловии к «Трутню», что будет издавать все сочинения, а «особливо сатирические».
«Адская почта» Ф. А. Эмина, выходившая с июля по декабрь 1769 г., одна из первых выступила в поддержку Новикова. В обращении ко «Всякой всячине» в июльской книжке журнала автор иронически замечает, что «бесы читателям не будут противны, когда от вашего племени исходят, такое родство непригожество их племени украсить может», Эмин подчеркивает, что он всего лишь «издатель бесовских переписок», а «посему не в его воле последовать совету «Всякой всячины». Однако автор не может совсем исчезнуть из канвы повествования: повествовательные планы автора и бесов своеобразно пересекаются в пародийно-иронической форме, что позволяет достаточно откровенно говорить о многих явлениях, особенно политического характера.
Бесовская республика Ахерония и мир людей сосуществуют в журнале Эмина в одной пространственно-временном плоскости, но по принципу сатирического контраста. Мудрый Плутоний, как ни парадоксально, вершит в своей республике истинное правосудие, хотя Кривой бес замечает, что «во аде всякого зла довольно». Автор избирает для своих бесов позицию «естественного человека» (прием, характерный для европейской сатиры), казалось бы, не развращенного человеческими пороками. Но это противопоставление оказывается мнимым: все, что проходит через призму бесовского восприятия, а также все события в Ахеронии — это ироническое переосмысление людской жизни. Связывая все номера журнала единым внутренним сюжетом, Эмин не просто приводит факты, он стремится довести факт до социального обобщения. В сущности — это попытка сатирической типизации действительности.
Наибольший интерес в этом плане представляет августовская книжка журнала. Уже в следующем году этот номер был из продажи изъят (хотя в типографии лежало почти 500 экземпляров), а текст его целиком не вошел в «Адскую почту» при переизданиях 1788 и 1790 годов.
Начинается августовский номер с ответа Тихону Добросоветову, от имени которого писателей-сатириков напутствовала «Всякая всячина». Л. И. Кулакова в «Очерках...» отметила глубину и принципиальность статьи, мужество автора, выступившего в защиту «критических писателей», и в частности Н. И. Новикова. В данной статье концентрированно отражается стремление просветительской сатиры в малом увидеть большее, через факт прийти к обобщению художественному и социальному. Эмин в противовес г. Добросоветову выдвигает программу истинных писателей-сатириков, выражая надежду на ее воплощение с «переменою времени». Он выражает обобщающий характер сатиры в основополагающем тезисе: «Сатиры свойство в том состоит, чтоб вкратце описывать многие пороки, а часто и порочных».
Явную заявку писателя на формирование сатирического типа можно проследить на примере ряда писем августовского номера.
Письма расположены таким образом, что их трудно поменять местами. Каждый конкретный случай в последующем письме осмысляется и типизируется. Так, например, в письме 24 Кривой бес рассказывает, по его мнению, об удивительном случае проявления человеческого благородства: слуга, защищая честь своего господина, навлек на себя гнев родственника, поэтому был «изгнан со двора без вознаграждения». «И подлинно, любезный друг, странные у людей понятия чести...».
В письме 25 автор заставляет Хромого не просто морализировать, но преподнести конкретную ситуацию так, чтобы читатель смог прийти к обобщению факта. Оправдание подобного типа «благородства» происходит от «недостатка ума»». Нравственность людей низка, так как в обществе прежде всего ценят деньги и знатность. Это наталкивает на мысль о том, что нравственные пороки есть следствие пороков социальных. Концовка письма в форме басенной морали раскрывает обобщающую суть критики: «Звери, если коза дикая оденется в кожу Львову, дрожат не перед нею, но перед кожею».
От письма к письму автор постепенно идет к выводу, что обличать надо государственное устройство, которое оправдывает любые проявления беззакония. Поэтому в письмах 31, 32, в «Ведомостях из Ада» автор обращается к политике в плане восприятия ее «непросвещенными» бесами. Здесь не ставится задача расшифровки исторических аллюзий, их иронического переосмысления. Интересно проследить, как, отталкиваясь от исторических фактов, завуалированных и сатирически окрашенных, Эмин приводит читателя к вполне серьезным размышлениям о государстве и монархе, о путях прекращения зла и беззакония. Все зло в том, что от монарха чаще всего скрывают истину, а министры, окружающие монарха, «по большей части рабский дух» имеют, поэтому трудно «между ласкателями распознать верных и доброй совести министров». Эмин не ставит под сомнение доктрину просвещенного монарха, но конкретная практика русской государыни вызывает его критические замечания.
Таким образом, на примере «Адской почты» Ф. А. Эмина можно проследить формирование принципа сатирической типизации действительности.
Л-ра: Проблемы изучения русской литературы 18 века. – Ленинград, 1980. – Вып. 4. – С. 152-155.
Критика
