Бойтесь желаний своих, или рассеянный Амур. Вторая часть новеллы «Дорожные лабиринты» Юлии Тимур
Отельный переполох или казус в амурной бухгалтерии
В жизни любого человека случаются непростые периоды, когда всё идет не так: ничто не радует и хочется надолго уйти в себя, захандрить или, наоборот, совершить вдруг что-то необычное. Началось это «не так» вполне прозаично: из-за кризиса в стране я потеряла очень хорошую работу. А потом пошло-поехало.
Теперь я все время была дома. Но кроме любимой собаки, этому событию никто не был искренне рад. Родители полагали, что перспектив найти такую же работу у меня нет, не говоря уже о перспективе наконец-то устроить незадавшуюся личную жизнь, на которую до сих пор никто не покусился, и от этих мыслей страдали еще больше, чем я. Поэтому все – у меня наступил не просто кризис, а настоящий «кокон-кризис», которым я плотно окружена, и мне не прорваться.
Вот именно в такое время, наверное, и происходят судьбоносные изменения. Потому что обязательно должно что-то произойти, просто непременно! А иначе, что ж это за полоса такая: серая-пресерая, без крапинок беленьких, пускай и редких. Но давайте по порядку.
Потерю работы можно было бы смело отнести и к самой что ни на есть чёрной полосе, если бы вскоре не подвернулась новая работа. А разве хорошее можно найти так быстро? На этот счет у меня есть большие сомнения. Поэтому полоса, безусловно, серая, непонятная. И внутренний голос к тому же, которому не молчится внутри, постоянно шепчет: «Не всё на новой работе будет гладко! Вот увидишь!» А уж своему внутреннему голосу я привыкла доверять – тридцать с лишним лет со мной и ни разу не подвел! Но голос голосом, а работать надо. И с этим утверждением даже внутренний голос не берется спорить: «Надо-надо! Где потом другую работу искать, если работами разбрасываться? Кризис на дворе – бери, что нашлось».
А уж если суждено «впрячься» в новое дело, то перед этим желательно где-нибудь отдохнуть, чтобы отдых прибавил сил и немного развеял сомнения. А уж потом можно ринуться в новое, неизвестное! Тем более и сам работодатель согласен немного подождать.
Маму решила взять с собой. Будем вместе дышать морским воздухом, вырвавшись из московской неблагополучной экологии. Почему именно морским воздухом, а к примеру, не лесным или горным? Да потому что там, где море, там обычно имеются и леса, и горы. Воздух будет насыщен запахом хвои, к которому добавится легкий йодистый оттенок – это сплошная польза для легких и щитовидки. Мы едем к морю, к морю, к морю. Со страной мы определились быстро – Турция, потому что туда и виза не нужна, и лететь недалеко, и именно там в октябре ласковый бархатный сезон. Все хорошо: у нас уже царит «единовкусие». Но на этом, пожалуй, единогласие закончилось, потому что мне очень хотелось отдохнуть в Фетхие, где леса и горы, где чистое Эгейское море встречается со Средиземным, а спокойные пляжи Голубой Лагуны манят своим чистым песочком. К тому же у меня там много друзей. А мама предпочитала отдых в Анталии, вернее, в Кемере, с его шумными базарами и удобными отелями «всё включено», где столы ломятся от изысков и вопрос «где можно перекусить?» снят с повестки дня. Решили привлечь «независимого» эксперта – отца, который, разумеется, проголосовал за удобный во всех отношениях Кемер. В Кемер, так в Кемер! И мы едем по горячей путевке в первый предложенный турагенством отель Кемера.
Надо сказать, что природа Кемера меня сразу не впечатлила. Не то чтобы горы там маловаты и сосновые ветки не так зелены, как в Фетхие – нет, конечно! Но в Фетхие есть лагуна Олюдениз, окруженная с трех сторон горами, густо покрытыми соснами. Ярко-зеленые горы еще больше подчеркивают сапфировый оттенок моря в лагуне, в которой я так люблю побарахтаться. И сейчас, смотря на горы Кемера и на море, удаленное от них, постоянно сравниваю две картинки, и сравнение это явно не в пользу Кемера.
Маму, как крупного специалиста сферы отельного бизнеса, разочаровала звездность нашей гостиницы.
— Я не вижу отеля категории пять звезд! Небольшие сарайчики, которые они в своей брошюре обозвали бунгало, тянут от силы на три звезды. Похоже, две лишние звезды работники отеля сняли со звездного небосклона Кемера, без зазрений совести пришпандорив их на вывеску этого «хотЭля», — произнесла она, придирчиво осмотрев территорию отеля, после того, как мы выбрались из туристического автобуса.
«Ну, вот и все, — подумалось мне, — отдых явно не задался! Как хорошо, что отель выбирала не я. И вообще, не я выбрала этот Кемер. Но страдать все равно придется. Вот он – результат моего быстрого капитулирования под натиском аргументов в пользу системы «все включено».
Зря мама так была придирчива к бунгало отеля: оказалось, что туда попасть не слишком просто и не всем дано, несмотря на путевку-ваучер! При заселении в отель рецепционист-физиогномист, бросив быстрый взгляд в нашу сторону, выдал нам ключ от номера в корпусе, который мама сначала приняла за обычное административное здание, интересного цвета розовых несбывшихся надежд. Ко всем прочим длинно-коридорным достоинствам этого нежно-розового здания, наш номер расположился ближе к земле – на первом этаже. Прозорливый работник ресепшен сразу понял, что мы непременно попросим улучшения условий нашего скромного проживания с видом на стройные ряды тележек горничных, и обязательно компенсируем его старания не скандалом, а чем-то более приятным и отягощающим его карман. И опытный глаз его не подвёл. Через десять-пятнадцать минут, немного облегчив наш отпускной кошелёк, мы оказались в уютном номере небольшого котеджа, на который и рассчитывали, рассматривая заманчивый каталог отеля в Москве. Согласитесь, вид на сад, в котором благоухают южные растения, гораздо приятней вида на тележки, на которых возвышаются разложенные не всегда в аккуратные стопки постельное белье и полотенца.
А дальше совершенно неожиданно для нас мы стали участницами отельного водевиля!
По мнению персонала, скучающая в компании с мамой и пока ещё вполне молодая блондинка, прелести которой расцвели в их глазах ещё больше в связи с неумолимым окончанием туристического сезона, начала стремительно набирать высокий рейтинг востребованности у представителей мужского населения, как работающего, так и отдыхающего.
«Все-таки хороша!» — мелькнула у меня шальная мысль, тут же подвергнутая сомнениям со стороны недремлющего рассудка, сразу попытавшегося утопить мою слегка поднявшуюся самооценку в море контраргументов. Оставив себе маленькую надежду на красоту, договорилась с ним о том, что в Кемере лишь камни равнодушны к дамским прелестям в силу своей твердости и не способности к какому-либо движению. Уникальное место! Поэтому, как только вернусь в Москву, начну рекомендовать отель знакомым одиноким женщинам с той же целью – поднять самооценку.
Апогеем всеобщего интереса стал мой ангажемент на один из вечеров, организованный анимационной командой. Выпала мне такая честь не потому, что я блестяще изъяснялась на турецком, а по причине весьма банальной: девушка – работник отеля, владевшая русским языком, угодила в больницу, а я, обращаясь к работникам отеля, весьма успешно вворачивала в разговор фразы на турецком. Мой же доброжелательный взгляд не вызывал особых сомнений в альтруизме его владелицы. Вот в наличии у меня альтруизма, они точно не ошиблись!
Впрочем, с порученным мне заданием – переводить реплики аниматоров на сцене – я справилась вполне сносно. В тех местах, где знаний турецкого мне явно не хватало, на выручку приходил английский. Поэтому я была довольна собой, ровно, как и моя мама, из зала любовавшаяся своим блондинистым и успевшим подзагореть чадом, так ловко справляющимся с возложенной на него «невыполнимой» миссией.
Мой бескорыстный поступок не остался совсем уж незамеченным. Утром следующего дня, с тарелкой в руке пробираясь мимо соблазнов шведского стола и пребывая в тяжелых раздумьях над тем, что предпочесть: ежедневные хлопья с молоком или всё-таки добавить в тарелку еще и этих ужасно калорийных турецких сладостей, промокших в сахарном сиропе, – в мой мыслительный процесс попытался вклинуться чей-то вкрадчивый шёпот. Но я была настолько занята решением серьезной дилеммы: брать или не брать?! – что не обратила никакого внимания на говорившего. «Брать!» Решила я. И, ухватив вилкой страшно калорийный соблазн, намеревалась быстро пройти к своему столику, чтобы не передумать. И тут наконец обратила внимание на посторонние звуки где-то возле меня. Тихо, но настойчиво человек разговаривает у меня за спиной. И похоже, обращается ко мне. Прислушалась. Да, со мной говорят по-английски!
Звучало это примерно так:
— Мы, главный менеджер отеля, выражаем вам признательность...
Так вот в чем дело! Речь шла о благодарности, которой переполнилось руководство отеля. Не ответить – невежливо.
— Да не за что! Такие пустяки! Всегда пожалуйста, — ответила я, быстро взглянув на обращавшегося ко мне мужчину, высокого роста, в очках, но какой-то очень неброской наружности, и решительно направилась к столику, за которым меня давно поджидала мама.
Если руководство отеля преисполнилось словесной благодарности, то практичная анимационная команда, не делая реверанс в мою сторону, с готовностью продала кассету с записью вечера, который я провела. И уже в Москве, поставив кассету в видеомагнитофон, я с удивлением обнаружила, что это вовсе не вечер моего успеха – на экране телевизора перед моим изумленным лицом с азартом прыгала анимационная команда, в финале всегда исполнявшая клубный танец. А кроме танца, там больше ничего не было. Вот тебе и фортель!
И всё, наверное, так и закончилось бы: весёлым танцем аниматоров и моим крепким южным загаром, который еще несколько месяцев подряд напоминал бы мне о солнечном Кемере, в который я вряд ли когда-нибудь вернусь. Если бы не одна встреча в том же отеле. Произошла она во время завтрака, в день нашего заезда. На общий завтрак мы опоздали. А когда вошли в ресторан, почти все столики были убраны. За столом напротив примостилась небольшая компания таких же, как мы, опоздавших. Среди совершенно незнакомых лиц я выделила одно, чуть дольше задержав свой взгляд на нем. И сразу в сердце моем появилась уверенность, что я встретила... Впрочем, это всегда очень сложно объяснить словами – можно только почувствовать. Поэтому в тот момент я просто почувствовала, что это – Он. Суженый, или, если хотите – человек, посланный мне судьбой.
«Ерунда!» — подумали вы.
И я думала точно также, когда слышала подобные откровения. Но когда такая встреча произошла, сердце тут же откликнулось: «Я знаю, знаю его!»
А рассудок немедля возразил: «Откуда ты можешь его знать? Тебе просто показалось!»
«Противный Бекар!» — подумала я и впервые решила отключить рассудок. «Бекар, пора тебе отдохнуть!»
По дороге в отель, во время трансфера, когда наш автобус бодро нырнул в туннель, весёлые гиды предложили загадать желание, обещая, что оно непременно исполнится. Глупость, конечно. Разве можно доверять сокровенное бездушному туннелю, по которому мы сейчас мчимся? Хотя.., почему бы и нет? Пока мне весело и беззаботно: я в предвкушении недели «ничегонеделанья», и можно стать чуточку азартнее, приняв участие в этой незатейливой игре. А уж если и загадывать, пусть и ради игры, то только что-то хорошее. И моё желание касалось здоровья мамы, хотя в вопросах лечения того или иного недуга я полагаюсь только на медицину и не склонна доверять туннелю, исполняюшему лишь те желания, которые успели загадать внутри него. Но азарт есть азарт!
Мама, конечно, думала обо мне, вернее, о моем статусе хронически незамужней дочери, который пора ликвидировать. И надо было такому случиться, что в тот самый момент, когда она загадывала своё желание, обычно слишком занятый Амур рассеянно оторвал свой взгляд от разложенных перед ним папок небесной бухгалтерии и скользнул взглядом по грешной Земле. Тут и подоспела мамина петиция. Амур быстренько её завизировал и сбросил в вышестоящую инстанцию. Ответ последовал незамедлительно и петиция вернулась с пометкой «Удовлетворить». Увидев положительную резолюцию, сильно спешившее отправить дело в производство божество, на этот раз вчиталось в материал. «Однако, молодая была не молода. Это минус, но фасад не потрёпан, а это уже плюс. Правда, уж больно разборчивая! Ну, ничего! И не таких выдавали замуж!» — приободрил себя Амур-оптимист и вытащил ещё одну папку. Повертел в руках и сложил две папки вместе. Задумался... и приложил ещё одну, на всякий случай, чтобы с гарантией! И пусть они там сами разбираются, а то вечно на нас, Амуров, в претензиях. А потом, довольный своей идеей, удалился, мурлыча под нос: «Я тебя люблю, падуба-дуба-дуба-дуба-дуба-ду!»
В тот самый момент, когда рассеянный Амур сложил три папки вместе, мне наконец удалось отключить свой Бекар (ну, или если хотите, рассудок), за много лет успевший надоесть своими умными суждениями и тотальным контролем над происходящим.
Встреча в ресторане заставила моё сердце биться сильнее, как и положено при встрече с ним – единственным, долгожданным, а для кого-то, возможно, и принцем. Но а так как я сама – совсем не принцесса, то с суженым, конечно. А суженые не каждый день попадаются, поэтому стойкая сердечная тахикардия и удушливые волны радости – всё это убедительные признаки встречи именно с ними. Сердце не обманет – оно все чувствует.
Как же хорошо и просто следовать только велениям сердца! Но иногда моему попавшему в опалу Бекару удавалось выйти из режима «без звука», и тогда он начинал смущать меня своими вопросами.
«Что здесь делает твой суженый? Один ли он? И он ли, вообще говоря, он? В смысле, он ли суженый?»
Бесповоротно расстаться с Бекаром, напичканным всевозможными знаниями, которые сформировали его критический характер, было жаль: как-никак столько лет вместе.
А тем временем Он, ничего не подозревающий о вулкане страстей в моей груди, жил свободной, не предвещающей фатальных событий жизнью. Я сталкивалась с ним в ресторане, иногда встречала его на пляже, но каждый раз, словно боясь взглянуть друг на друга, мы проходили мимо. А одним теплым осенним вечером, когда отдыхающие разошлись по уютным барам отеля и присели там за столики с чашечкой кофе или с бокалом вина, я заметила Его в компании с прелестной девушкой-блондинкой, во внешности которой, сколько не копайся, а недостатков не найдёшь, как бы не хотелось. «Пожалуй, интеллекта в глазах маловато!» — ехидно отметил Бекар.
Как хорошо, что я не рассталась с ним окончательно: кто бы в таком случае меня попытался утешить?
«На отдыхе, в баре, ближе к полуночи, у кого хочешь будет мало интеллекта в глазах и не только,» — с грустью отметило ещё что-то внутри организма. Это справедливость, наверное, подала свой уверенный, но тихий голосок.
Глубоко вздохнув, я решила больше не слушать свое сердце, а наслаждаться осенним морем, чистым воздухом и спровоцированным скорым окончанием курортного сезона «отельным переполохом», возникшим вокруг моей скромной персоны.
А где же тот самый переполох? Мы ничего не заметили! Скажете вы и будете, конечно, правы. Потому что про сам «переполох» я пока ничего конкретного не написала. Спешу исправиться и начинаю излагать факты. А начну, пожалуй, с такого эпизода.
Ближе к обеду, с трудом вырвавшись из тёплых объятий ласкового моря я направилась в ресторан, где выпив чорбы («чорба» – суп турецк., его только пьют) и вкусив красного прохладного арбуза – простоволосая, в пляжном платье до пят, местами подмокшем, вошла на ресепшен. Цель моего визита туда – отнюдь не поразить сотрудников отеля своим внешним видом, а взять громоздкий ключ от номера, который носить с собой на пляж не удобно. Попытаюсь подробнее описать, насколько я была «привлекательна» в тот момент: высокая, с прямой спиной, со спутавшимися от пляжных процедур волосами, небрежно собранными в конский хвост, без намёка на украшающий бледные черты макияж. В общем, на моем фоне и моль выглядела бы более соблазнительно. Очень спешу, чтобы, взяв ключ, тут же нырнуть в номер и привести себя там в надлежащий вид. За стойкой администрации меня встретил этакий лоснящийся от южного солнца, высокий, поджарый, с застывшей улыбкой и сальным взглядом мужчина в расцвете сил, но с ограниченными возможностями для их осуществления. Вы не забыли, конечно, что уже практически конец сезона, глубокая осень, и все красивые и молодые девушки уже успели отдохнуть летом. По совместительству этот ярко окрашенный персонаж, какой-то начальник на ресепшен, что полностью развязывает ему руки в деле обольщения туристок. Включив на полную мощность обаяние и ринувшись навстречу серой, но такой притягательной мне, он в одной руке держит ключ от моего номера, а другой рукой поднимает над стойкой внушительный (не знаю, о чем вы сейчас подумали, но это был музыкальный инструмент!) саз. Местный «трубадур», абсолютно не смущаясь, решил изумить меня своей игрой на сазе прямо за стойкой ресепшен. Уйти сразу – как-то не вежливо: целый сольный концерт ради одной мокрой иностранной гостьи, упакованной в платье до пят. Дожидаюсь окончания музыкального исполнения, надеясь, что продолжения не будет. Этот музыкальный сюрприз произвел впечатление не только на меня, но и не оставил равнодушным директора отеля, который пару дней назад уже имел счастье благодарить меня за участие в анимационной программе. Привлеченный музыкой он выглянул из своего кабинета, неодобрительно взглянул на исполнителя, но заметив меня, тут же скрылся за дверью. То ли из вежливости не стал прерывать музыкальный номер, то ли мой внешний вид так поразил его, что он сразу сбежал.
Дверной хлопок быстро привёл меня в чувство. Я схватила ключ и, коротко поблагодарив менеджера-виртуоза за концерт народной музыки (но больше, прошу вас, не надо!) путаясь в длинном платье, с практически свалившимся на плечи «конским хвостом» – резинка не выдержала тяжести мокрой шевелюры – стремительно убежала в свой номер.
«А не слишком ли много внимания в прошлом довольно скромной персоне, успевшей за пару дней отдыха блеснуть на подмостках местной сцены и спровоцировать своим внешним видом серенаду в здании администрации?» — вихрем пронеслось у меня в голове. Интересно, это сейчас я подумала или Бекар нашептал?
Полнейшее равнодушие к моей ошеломляющей внешности, как вы догадываетесь, сохранял только Он. Ну, как такое могло случиться? Если в этом благоприятном на любовь месте к одинокой девушке «осеннего периода» смогли остаться равнодушными только камни на пляже? Как Он умудряется не замечать голубоглазую блондинку высокого роста и прочих столь очевидных достоинств? Ведь многие заметили и оценили! И дело не только в обслуживающем персонале, у которого вместе с приближающимся закрытием отеля стремительно таяли надежды на взаимную любовь. Но и отдыхающие одинокие мужчины спешили убедиться в наличии у себя бьющей наповал мужской харизмы. К тому же в системе «все включено» ухаживать за дамой несравненно проще: и пусть она себе ни в чем не отказывает!
Бекар совсем вышел из подчинения и перестал уходить в режим «без звука». Трепетное сердце в уютном подреберье билось в темпе удобного модерато, при редких встречах с Ним переходящего в аллегро. Но Он не смотрел на меня, а равнодушно проходил мимо. Возможно, наши взгляды так бы и не встретились, но, если вы помните: Амур сложил вместе три папки, а тягаться с Амурами, пусть и под завязку нашпигованному знаниями Бекару, очень сложно!
Отдых наш неумолимо подходил к концу. И в один из вечеров, за пару дней до отъезда, оставив маму в номере просматривать программу новостей, предварительно хорошо «почистив пёрышки» и став абсолютно неотразимой, я направилась в бар. Платье в этот раз я надела совершенно особенное, купленное специально для этой поездки. А выбрать мне его помогла моя подруга, которую я взяла с собой в магазин. Одной всегда сложно что-то подобрать – нужен взгляд со стороны. И желательно не работника магазина. Тем всегда лишь бы продать. Мы с подругой методом исключения одежды из перемеренной кучи вещей остановились на этом платье. И так она выразительно на меня посмотрела, когда я его примерила, и шептала что-то себе под нос. Не иначе как ворожила.
Бар, в который я направилась, расположился прямо на берегу моря. Главная его декорация – южная ночь, тёплая, влажная, ласково прильнувшая к гряде Торосских гор, всеми звездами смотрящая на бескрайнее море, – радовала взор, привыкший к однообразию блочных домов.
В тот момент, когда я вошла в бар, протяжному пению Шаде аккомпанировал шум волн. Освещение в баре было минимальным, но достаточным для того, чтобы всё красивое превратилось в таинственно-прекрасное, в особенности для меня, страдающей близорукостью – туман и загадочность в ночное время мне гарантированы практически всегда.
По моим плечам струился ... Очень хотелось бы написать: «водопад льняных волос» – тем самым добавив красоты и романтики в предстоящее событие. Но, увы! Никакого водопада волос и даже его подобия на мои плечи не спадало. Тонкие волосы, которые я вымыла специальным средством, обещающим дополнительный объем, почему-то не рассыпались соблазнительно по плечам – вместо этого они слегка поднимались вверх и напоминали открытый веер. Белое платье, словно парус, выделялось на фоне чернильной ночи. Я медленно пробиралась к барной стойке, стараясь держать спину прямо – платье открытое и в любой момент может явить миру те недостатки фигуры, которые прекрасно драпировались футболкой.
Остановившись у барной стойки, я стала напряженно всматриваться в ряды бутылок, стоящие позади бармена. Все бутылки выглядели совершенно одинаково – разными по цвету были только этиккетки на них. Но разобрать, что написано на этикетках, моя близорукость не позволяла – вместо надписей я видела сплошные разноцветные пятна. Ну, и ладно. Все равно не знаю, что заказать, а потому и не стоит напрягать зрение. Я села на высокий барный стул и стала рассматривать берег, пытаясь увидеть море, которое скрывали за собой причудливые стволы высоких пальм, напоминавших растрепанных исполинов. Меня привлекла атмосфера этого места, а вовсе не желание что-нибудь выпить. К тому же в этот вечер бар пустовал, было необычно тихо, и это мне тоже импонировало. Бармен, заметив, что клиент, похоже, заскучал и никак не может определиться с напитком, протянул мне коктейльную карту. Поблагодарив его на турецком, я попросила сделать мне коктейль, который он выберет сам, и приготовилась ждать. Пение Шаде очаровывало, а звёздная ночь лишала сил и вызывала странное томление в груди. Блюзовое настроение полностью захватило меня, и я, растворившись в его оттенках, утомлённо прикрыла глаза.
— Вы говорите по-турецки? — неожиданно вывел меня из блюзового оцепенения голос рядом.
Пытаюсь рассмотреть того, кто обратился ко мне с вопросом. Пару секунд растерянно смотрю в темноту напротив – голос прозвучал именно оттуда! Мне, кажется, удалось разглядеть знакомый силуэт... Прямо напротив меня, на противоположной стороне круглого бара, с сигаретой в руке сидел Он. Когда же он пришёл в бар? А может, он уже и был в баре, когда я пробиралась к стойке, просто я его не заметила?
— Да, немного, — с готовностью отличницы радостно произнесла я, словно только и ждала, чтобы у меня это кто-нибудь спросил, вернее, чтобы наконец спросил именно Он.
А вообще, что за странный вопрос?! Как он умудрился до сих пор не заметить моих знаний? Какая же все-таки возмутительная невнимательность!
— А где вы учили язык?
Прозвучал следующий вопрос, а я подумала, как хорошо, что он это спросил, и теперь я могу обстоятельно и долго рассказывать что-то о себе.
И, уже напрочь забыв о Шаде и о коктейле, который заказала, стала мучительно вспоминать турецкие слова, чтобы подробно ему рассказать, почему я решила учить турецкий язык и кто мне в этом помогал. Это очень длинная история, с интересными фактами, которыми мне нужно с ним поделиться: главное – говорить, чтобы он вдруг не вздумал уйти! Но, о ужас, иностранные слова стали катастрофически быстро заканчиваться. И с чего я решила, что сносно говорю по-турецки? Хотя до сегодняшнего вечера у меня не было ни одного случая, чтобы начать в этом сомневаться. Я хорошо понимала тех, кто обращался ко мне на турецком. И даже работала с турками в Москве. Что же сейчас мешает мне свободно изъясняться?
Но мой визави ничем не выказал удивления – внимательно слушал меня, ободряюще улыбался, иногда переспрашивал.
А я никак не могла понять, какого цвета у него глаза. Голубые? Зелёные? Серые? И эта проблема занимала все мои мысли.
«Элиа» – скажет он мне много позже: светло-карие с зелёными крапинками.
Мы долго говорили с ним в тот вечер. Я по многу раз повторяла сказанное, боясь, что он меня неправильно понял, потом снова переспрашивала его, чтобы убедиться, что я смогла все правильно объяснить. И вдруг вспомнила о маме, которая наверняка давно переживает, куда пропала ее дочь, вышедшая из номера подышать морским воздухом и выпить коктейль в баре. Что ей думать теперь? То ли ночной воздух оказался слишком хорош, то ли напиток подействовал таким образом, что дочь не спешила вернуться.
— Мне пора! — сказала я и решительно встала, чтобы направиться в номер.
— Нет, провожать меня не надо, – быстро произнесла я, когда он поспешил за мною вслед.
Счастливую улыбку я хотела «прогулять» в одиночестве, чтобы она исчезла, когда я доберусь до своего номера. Внезапное счастье требует объяснений. Но боюсь, что маму совсем не вдохновит причина моей радости.
И это всё? Спросите вы. Нет, прежде, чем я ушла, озаренная радостью, мы договорились встретиться завтра на дискотеке. У меня оставался еще один день отдыха – целых двадцать четыре часа. Но сначала предстояло почти двенадцать часов ожидания заветной встречи.
И мы встретились! И снова много говорили. И меня уже совсем не смущал мой несовершенный турецкий язык – вдруг стало легко и комфортно. Откуда взялась эта легкость? И одновременно возникло ощущение, что мы давно знаем друг друга.
Утром следующего дня автобус увозил меня в аэропорт. Но на сердце было светло. Я была уверена, что мы встретимся.
Амур улыбался и, потирая руки, говорил:
— Разлука не будет долгой!
В небесной канцелярии свои законы и порядки, и только там точно знают, что ждет нас впереди.
А мы, не очень рассчитывая на помощь свыше, телефонами всё же обменялись: на Амуров надеяться нужно, конечно, но в современном мире существует столько средств связи!
Стамбул – город контрастов
Теперь каждый мой день начинался и заканчивался бодрыми сигналами смс: «Привет! Как ты?», а отходу ко сну предшествовало: «Спокойной ночи».
В промежутках между этими короткими сообщениями я жила привычной московской жизнью: дом – работа –дом. Ежедневная рутина, к тому же обострённая осенним настроением: природа плакала, рассыпаясь золотом листопада, хандрила, но была при этом обнажена и трогательно-беззащитна.
В осенней меланхолии присутствовала надежда, странная, шальная. Бекар срочно «загрипповал» и в этой связи отключился, позволив сердцу не на шутку разойтись.
Беспечный Амур, спохватившись и вспомнив о своей затее, которую оставил на полпути, бросился искать нужные папки. Нашёл их на полке, встряхнул – успели запылиться – и, переложив на стол, пристально всмотрелся в происходящее на Земле.
— Письма друг другу пишут. Это уже когда-то с кем-то из них было. Нет, так не годится, совсем не годится! Увлекутся эпистолярным жанром. А у меня их папка с резолюцией «Удовлетворить». И когда я ее успел на полку положить?
Резко захлопнул папку, подняв небольшое облачко пыли.
А на Земле в тот самый момент на мое сообщение «Я скучаю», Он написал в ответ «Приезжай!»
Сердце в груди подпрыгнуло слишком резко и вывело Бекара из режима «без звука» в режим «опасности». Он тут же завопил: «Куда ехать?! Зачем?!» Но дабы не смущать дальнейшими вопросами, Бекар опять был спешно отключён.
С собственным Бекаром договориться можно. А как объяснить родным и близким, почему по первому и, на их взгляд, весьма абстрактному приглашению ты готова нестись неизвестно куда и неизвестно к кому?! У них-то Бекары функционируют круглосуточно! В задумчивости смотрю на телефон. Может он подскажет?
Поскольку на короткое – «приезжай» – я ничего не ответила, и телефон зловеще молчал, не подавая признаков жизни, через пару минут от него последовал звонок. Не обычный писк–сигнал смс, а весьма длинный и мелодичный звонок.
— Приезжай! На днях я еду из Анталии в Стамбул и встречу тебя в аэропорту Стамбула. Возьми билет и сообщи мне дату, когда прилетишь.
Услышала я в трубке бодрый голос.
— Хорошо! — решительно ответила я и отправилась покупать билет.
Вот и все объяснения: я срочно лечу в Стамбул! Чтобы посмотреть город. Правда, никаких других убедительных подробностей нет.
Так и не придумав ничего разумного для объяснения происходящего и пролепетав что-то невнятное: «скоро вернусь, меня ждут в Стамбуле» — я оставила родителей самостоятельно искать ответы на все возникшие у них по этому поводу вопросы. С собой я взяла лишь небольшую сумку, поспешно положив в нее самое необходимое. Вызвать такси в аэропорт не составило труда.
И вот уже самолёт с готовностью несёт меня в неизвестное, которое, пока Бекар дремлет, выглядит таким привлекательным.
Как только вышла из зоны прилёта, растерянно остановилась, озираясь по сторонам. Вот я и в Стамбуле. И что буду делать, если он меня не встретит? «Это опять ты, Бекар?» — только и успела подумать я, но тут же заметила Его, внимательно рассматривающегося толпу прилетевших.
А вдруг Он меня не узнает? Когда я улетала из Москвы, надела на себя шапку и пальто, от которых пришлось сейчас срочно избавляться, сложив верхнюю одежду во внушительный пакет. Но все равно – свитер, джинсы, сапоги – а он меня помнит в том белом платье, радостную и курортно-беззаботную, чего сейчас обо мне никак не скажешь – я немного испугана, и у меня совсем другая прическа: длинные волосы превратились в стильную стрижку. Помахала ему рукой и, подхватив свой багаж, устремилась ему навстречу.
И опять возникла неловкость – неловкость отчуждения. Или неловкость узнавания, когда и недолгая разлука выискивает приметы чужого, но, прикоснувшись взглядом, дотронувшись пальцами до руки, щеки – опять растворяется в потерянном тепле. Мы едем к его сестре на машине, делая частые остановки в пути, чтобы полюбоваться Стамбулом. Город оглушил меня, «придавил» своей масштабностью: широкими автомобильными дорогами; огромными современными зданиями в стиле «хай-тек» и роскошными дворцами султанов; громкими перекличками машин, водители которых не желали тащиться в бесконечных пробках и таким образом выражали бессильный протест. Пару раз мы останавливались возле симпатичных кафе, чтобы сначала выпить чашечку кофе, а потом и подкрепиться чем-то сытным и вкусным, но очень сложным в произношении. Таким образом до места мы добрались лишь через четыре часа, усталые, но вполне счастливые.
Я очень волновалась, представляя момент знакомства с родными моего друга. Невольно думала о том, как моя семья могла бы встретить совершенно незнакомого заграничного гостя, если бы я решила неожиданно для всех пригласить его «пожить к нам». Признаться, сценарии развития событий выглядели не вполне безоблачными. Но, оказавшись в гостях у сестры моего друга, я неожиданно для себя попала в теплую атмосферу и тут же забыла о волнениях. Если семья моего друга и была удивлена прибытием незнакомой им барышни, то своего удивления ничем не выдала.
На пороге квартиры нас встретили две довольно еще молодые женщины. Женщина постарше, с коротко подстриженными седыми волосами, статная, в светлой блузке с короткими рукавами и брюках – мама моего знакомого. Сестра показалось мне немного полноватой: такое впечатление создавал мешковатый покрой ее платья – со светлыми волосами, собранными в элегантную прическу. На лицах обеих женщин сияли улыбки – они искренне были рады встрече. За все то время, что я буду жить в их доме, мне не будет задано ни одного вопроса, который мог бы меня хоть сколько-нибудь смутить.
Мне кажется, пришло время рассказать подробнее о герое моего «романа». О себе, о своих перживаниях и даже о личном Бекаре я достаточно много написала. Мой друг при этом оставался в тени, он присутствовал, но все равно оставался для вас фигурой несколько отвлеченной. И такое положение необходимо срочно исправить. В то время, когда я отдыхала в отеле, мой новый знакомый там работал. Поскольку он довольно свободно перемещался по территории отеля, загорал на пляже и купался вместе с гостями, вполне естественно, что я сначала сочла его тоже отдыхающим. И только когда мы познакомились, выяснилось иное. Мой друг – скульптор-декоратор. Его пригласили работать в отель из Стамбула – обновить бары в отеле. Но уже на месте оказалось, что не только бары нуждаются в реконструкции – весь отель нуждается в этом нисколько не меньше. Директор отеля быстро смекнул, какой специалист попал в его практичные руки, и от щедрости душевной позволил ему остаться отдыхать в отеле до конца сезона. А мой друг и не торопился возвращаться – его мастерская в Стамбуле закрылась из-за кризиса. Как много было невольных предпосылок для нашей встречи, и мне начинает казаться, что кризисы – это не всегда так уж и плохо.
В Стамбуле я попала на свадьбу. Женился шеф аниматоров отеля, и мой друг был приглашен на это торжественное мероприятие. Придирчиво осмотрев свой гардероб: одежда в спортивном стиле, брюки, майки, свитера – я поняла, что идти мне не в чем, да и неудобно появиться на свадьбе у людей, которых практически не помню. Но мой друг заверил меня, что нас там ждут обязательно вместе и будут нам очень рады. К тому же для столь торжественного мероприятия заказан роскошный ресторан, расположенный в живописном месте – на Босфоре.
— Ты увидишь, как прекрасен Босфор в ночное время! — заманчиво произнес мой друг.
— Босфор ночью...
Что ж, мне и на самом деле очень захотелось там побывать. И, облачившись в маленькое черное платье племянницы моего друга, с которой у нас – о, счастье! – оказался один размер, мы поехали в ресторан.
Машину припарковали, не доезжая до Босфора, а в ресторан отправились пешком, по дороге наслаждаясь видами Босфора, который вечерами прекрасен по-особому: он весь – бриллиантовая россыпь огней на тёмном сапфире восточной ночи.
Ресторан, куда нас пригласили, по сравнению с остальными, находящимися в том же месте, оказался миниатюрным. Рядом с ним возвышались рестораны-гиганты, многоэтажные и строгие, один лишь взгляд на которые вызывал внутренний трепет. Честно говоря, мне совсем не хотелось оказаться в одном из них. Поэтому, когда мы подошли к нужному месту, я облегченно вздохнула – перед нами доброжелательно распахнул свои дверцы маленький, уютный одноэтажный ресторан с открытой верандой и прозрачными стеклянными стенами, залитыми изнутри ярким светом.
Внутри ресторана – столы, упакованные в белые атласные скатерти с серебристой посудой на них, элегантные дамы в вечерних туалетах, мужчины в смокингах, и красавица невеста – само радушие – встречающая каждого гостя и вместо традиционного поцелуя прикладывающая свою щечку к щеке гостя: «Добро пожаловать!» Участь «добро пожаловать» не миновала и меня. Одного из элегантно одетых гостей, который сидит во главе длинного стола в окружении таких же солидных мужей, я точно видела. Заметив нас, он приветливо машет нам рукой и жестом приглашает присоединиться к ним.
— Кто это? — успеваю спросить я у Алтана (так зовут моего друга).
— Это хозяин отеля.
Улыбка в 33 зуба, любезно протянутая рука и взгляд-буравчик очень черных глаз. На все это я обратила внимание еще при первом знакомстве с ним, в отеле, когда он «от лица руководства» выражал мне благодарность за переводческие услуги.
«Паук», — отмечаю я про себя. В его манерах чувствуется вкрадчивость паука во время охоты.
А через день, покидая радушный дом сестры моего друга, мы уезжаем в отель, в котором месяц назад я познакомилась с Алтаном. Отель давно закрыт: началась его масштабная реконструкция, которая должна быть закончена к новому сезону. У Алтана есть несколько месяцев, чтобы успеть закончить всю работу. Ему предстоит стать и архитектором, и прорабом, и начальником стройки и декоратором одновременно. Собственно, совмещение профессий в отельном бизнесе всегда приветствуется и широко используется экономичным руководством. Об этом я тоже скоро узнаю!
Зимний отель станет нашим первым любовным гнёздышком. Шумным, с интервалом во вздох по-дурному ухающим сваебойным агрегатом, громко бьющим отбойным молотком, а в перерывах недовольно урчащим бетоносмесителем. Сверху нам на головы вместо снега сыпалась штукатурка, а под ногами хлюпала небрежно и размашисто положенная шпаклевка, излишки которой не были сразу убраны. Алтан пропадал на стихийных совещаниях, переговорах с поставщиками, которые возникали в любое неудобное для нас время, включая ночное.
— Ну, как они там? — оторвавшись от созерцания пушистых облаков, проплывающих мимо и имеющих причудливые формы, вспомнил рассеянный Амур. — Не пора ли на папке ставить гриф «Исполнено» и сдавать в Архив? Что?! Гнездятся без подписей в документах?! Кхэ, не по уставу, не положено так!
И уже собрался бросить в нас молнию, как вдруг услышал:
— Выходи за меня.
— Что же эта разборчивая молчит? На предложение руки и сердца нужно отвечать, тем более если в дела вмешался я!
Нахмурился и превратился в «большое ухо»...
— Что, что она там ответила?
Не расслышал он и неожиданно вспомнил о третьей папке, которую неосмотрительно приложил к двум другими.
Ты помнишь, как всё начиналось?
А разборчивая, пылая щеками, прошептала: «Да!»
Сердце, от счастья подпрыгнуло так высоко, что затрепыхалось практически в горле, а потом и вовсе, в висках стало бить в «бубен» радости, разбудив Бекара, который тут же возмущенно закричал: «Как же вы это себе представляете?! Что значит – да? А как же карьера? И как на все это безобразие посмотрят близкие и родные люди? Ты со своим дипломом о высшем образовании собралась прыгать в анимации?» И он, по сути прав, потому что я действительно плохо представляю, что последует за моим «да». «Да» и я возвращаюсь в Москву, хожу на работу, живу в родительском доме, а моя личная жизнь – это бесконечные телефонные переговоры, потому что жених остался в Анталье на строительстве объекта. И сколько этот объект будет строиться? А еще мое сердце очень хорошо чувствует, что Алтан в этом отеле крепко увяз, похоже, что и не на один год (тогда я не могла себе представить, что это будет даже не одно десятилетие).
Дома меня ждут родители, ничего не подозревающие о том, что мое стихийное путешествие стало судьбоносным. А новая работа, на которой меня смиренно ждут, как ценного специалиста, как быть с ней?
Помимо всех перечисленных сложностей существовало ещё одно весьма интересное обстоятельство. Андреа – мой итальянский друг, о существовании которого я давно предпочла бы забыть, если бы не упорство самого Андреа, не желающего быть забытым и отвергнутым. Андреа с завидным упрямством добивался девушки, которую несколько лет назад встретил в Портороже. И сейчас, когда я приняла такое важное решение, мой телефон вновь жалобно пищал, сообщая мне о том, что Италия готова побороться за меня.
Алтан перечисленные мной обстоятельства не считал непреодолимыми и предложил свой вариант развития событий – о страданиях юного Отелло я, по понятным причинам, скромно промолчала, поэтому в нашем светлом будущем для него роль не была предусмотрена. Гнездоваться молодой семье предстояло прямо на стройке. Такой вариант, признаться, не слишком мне нравился, но, уже немного зная об условия работы в здешних отелях – двенадцатичасовой рабочий день без выходных, – гнездо на работе – это возможность в медовый и другие месяцы жизни чаще видеться друг с другом. В конце концов, жизнь в отеле имеет и свои преимущества: не надо готовить – питание в отеле, а уборкой скромного гнезда займутся горничные.
Рабочая карьера? Будет! На мою трудовую занятость имеет виды сам мистер Паук (так я и буду в дальнейшем называть хозяина отеля, дабы избежать нежелательных совпадений с реальными лицами), который мечтает о такой сотруднице как я. Поэтому переживать о том, что здесь мне будет нечем заняться, не стоит: работа предстоит интересная и в тесном контакте с отдыхающими. И ностальгия в этой связи мне тоже не грозит! Так что ныть, страдать и скучать не придётся. У меня на это не будет времени.
Влюблённая, с блестящими перспективами на ближайшее будущее, улетаю в Москву, чтобы поговорить с родителями и собрать «приданное». Параллельно веду длинные телефонные переговоры-объяснения с разъярённым Отелло-Андреа. Во всём, конечно, повинна моя нерешительность – нужно было давно поставить точку в отношениях с ним. Но точка никак не выходила, каждый раз срываясь на запятую – Андреа страдал и давил на жалость.
Знать бы, что осторожный Амур папку с делом Отелло к нашим приложил на всякий случай, для гарантии! Сами посудите: молниеносные отношения заканчиваются по-разному. А утешить обманутую жертву всегда сможет проверенный годами влюбленный Андреа, только и ждущий подходящего случая. Может, это были и правильные рассуждения, но они только осложнили мою задачу спокойно и мирно покинуть отчий дом.
Моего красноречия, по-видимому, было не достаточно, а возможно, я была слишком пристрастна в описании грозящих нам всем блестящих перспектив, и мама, как не старалась, не смогла разделить моих восторгов по поводу будущего брака с Алтаном. Пусть и Турция, пусть и визы не надо и лететь не далеко, но тем не менее ребенок (это я) будет там без присмотра. Отец считал, что молодые – вполне взрослые люди, и если решились на серьёзный шаг, то пусть потом самостоятельно расхлёбывают его последствия. В общем, выходило, что отец не возражал и, можно сказать, поддерживал наше решение.
Мои объяснения с родителями часто прерывались звонками Андреа, который на этот раз был страшно разочарован моей жестокостью, и, не имея больше возможностей влиять на очерствевшее сердце, ограничивался лишь парой вопросов, которые повторял по нескольку раз в день:
— Какая Турция? Ты сошла с ума, белиссима (красавица, с итальянского)?
— Да, — наконец согласилась я с его предположением, поскольку остальные ответы вызывали у него лишь новые расспросы. А когда человек сошёл с ума, какие могут быть у него разумные доводы?
В атмосфере всеобщего «понимания», а скорее, всеобщего недоумения я покинула уютный отчий дом и полетела навстречу туманным перспективам новой жизни.
Поженились мы стремительно, в промежутке между двумя строительными процессами: замешивания бетона и последующей заливки фундамента административного здания отеля! А поскольку бетон имеет особенность быстро застывать, процедура бракосочетания тоже была молниеносной. Поспособствовал стремительной росписи сам Паук. Потому как негоже торопящегося на стройку прораба держать в общей очереди с другими претендентами на должность «Муж и жена – в законе». А очередь была существенной, но бетон застывал тоже очень быстро, а прораб не мог сосредоточиться на работе, и руководство вынужденно вмешалось, потому что и в Турции связи решают все! Для Паука продвинуть бумаги в местном загсе не было проблемой. А вечером, после того, как нас живенько расписали в загсе, мы, быстро переодевшись в чистое, вместе со всей бригадой «строителей» отправились в отель «Туркиз», чтобы отужинать торжественное мероприятие. Правда, надо отдать должное семье мужа: невеста без внимания не осталась, и подарки для нее подоспели аккурат к открытию отельного сезона.
Мы все, не сговариваясь, облачились в черные одежды. Я надела новый черный кардиган, строгого силуэта, без лишних украшений – всё, как я люблю. Почему и другие отдали предпочтение черному цвету, могу только предполагать. Возможно, потому что черный цвет придает элегантности и немного стройнит. Но все собравшиеся не страдали от избыточного веса. Скорее все же и здесь диктовала свои условия срочность происходящего – никто не успел хорошо подготовиться, а черный цвет помог выглядеть торжественнее. Свидетеями на нашей свадьбе стали Паук и бухгалтер отеля. И поэтому тоже меня все время не покидало ощущение, что я вливаюсь в какую-то дружную отельную семью, взявшую нас под своё крыло.
На левой руке, на безымянном пальце у меня поблескивает новенькое обручальное кольцо. Внутри кольца, на ободке, сделаны две надписи – дата бракосочетания и имя жениха. Маленький, но приятный нюанс. У жениха – то же самое. Только на ободке его кольца выгравировано мое имя. Своё кольцо Алтан скоро потеряет при заплыве в море, но, увидев мои глаза, полные ужаса – примета плохая! – будет нырять в морскую пучину до тех пор, пока не вынырнет оттуда почти бездыханный, но с главным призом – найденным кольцом.
Сидящий на облаке Амур взглянул на дела рук своих и удовлетворённо покачал головой:
— О, грешные, я оставляю вас вить гнездо в законном браке! Аминь!
И растворился, покинув нас. А что? Все сказки заканчиваются свадьбой-пиром и словами: и я там был, мёд-пиво пил!
А дальше начинается земная жизнь, о которой в сказках предпочитают не сказывать, дабы не нарушать их волшебный и героический характер.
Поэтому о быте и его последствиях продолжим без Амуров, но при активном участии Паука – элемента, увы, не сказочного, но немного зловещего.
Не может зависть быть бела, коль не приносит людям счастья, она чернеет с каждым часом, с тех пор как в сердце родилась(А.Я. Розенбаум)
Паук...Осторожный, вкрадчивый, с обостренным чувством собственной значимости, умный и расчетливый буржуа. Когда я впервые увидела его на завтраке в отеле, несмотря на его слова благодарности в адрес спасительницы анимационной программы, уже в тот момент у меня возникло ощущение встречи с пауком, тестирующим свою «добычу» на наличие уязвимых мест. Пока он затаился, но впоследствии обязательно опутает, схватит, ужалит и, воспользовавшись содержимым, выбросит за ненужностью использованную оболочку. В дальнейшем, правда, эти ощущения немного нивелировались, но не исчезли вовсе, несмотря на дружескую и интеллектуальную расположенность, которая возникла между нами. Первые два года работы под руководством Паука, оставили у меня самые приятные воспоминания – мы ладили. А поскольку жили мы там же, где и работали, это было немаловажно: и в семье был порядок, и на работе царило понимание.
Мы с мужем из «медового, но рабочего» месяца тут же попали в производственный водоворот: отель открылся, забот у всех стало еще больше. Алтан из прораба и начальника стройки ловким движением руководящей руки тут же превратился, превратился...в «правую руку» директора отеля. К слову, от обязанностей проведения стихийных ремонтов и создания интерьерных декораций руководящая длань не сочла нужным его освободить, и столярные мастерские продолжали работать в том же режиме, что и остальные службы. Я занялась гостями отеля: принимала, знакомила, направляла, решала проблемы, разрешала конфликтные ситуации и служила проводником счастливого отдыха между гостями и отелем. В общем, играла роль буфера, о который бились все, а моя задача состояла в том, чтобы никто больно не ударился и не пострадал, а в идеале – крепко полюбил место своего отдыха. На личную жизнь отводилась только ночь. Поздними вечерами, утомленные трудовыми обязанностями и горячим южным солнцем, сил нам хватало лишь на то, чтобы упасть в кровать и тут же заснуть. Хорошо узнать друг друга нам удалось только с рабочей стороны: оказалось, что к своим трудовым обязанностям мы оба относимся чрезвычайно ответственно. Это сближало!
Паук тоже осваивал новый для себя источник доходов – туризм – изучая русский мир через призму этого бизнеса. Туризм ему понравился гораздо больше инженерного дела и стал частью его жизни, а потом и натуры. Ведь все, с чем мы начинаем себя отождествлять, обязательно когда-нибудь повлияет и на наше восприятие жизни, и людей окружающих нас. Это произойдет позже. А пока он – бывший инженер-строитель – с энтузиазмом осваивал туризм.
Все мы находились в начале славных дел, и были идеалистами, за исключением Паука, бросившими все свои силы на амбразуру популярности отеля.
C самого начала весны и вплоть до открытия сезона, в отель приезжают инфогруппы. Это отряды специалистов, изучающих туристический объект на предмет его рекомендательных возможностей для отдыха. За время своей поездки они видят несметное количество таких объектов. И чтобы удержать свой объект в фокусе их уже утомленного впечатлениями внимания, их необходимо чем-то удивить, выделившись из огромной однотипной массы. Хорошо, если отель – класса «люкс». Он и так запомнится. А если не люкс, а вполне себе обычный, но амбициозно перспективный, в котором и стройка прошла успешно и дальнейших планов – громадье? Чем будем удивлять? Вот тогда и родилась идея знакомить директора отеля (он же еще и его владелец, а это вам совсем не пустячок!) с инфогруппами, сопровождая его выход интересным рассказом о далеко идущих планах. Гостеприимный диалог, полное доверие, которое обезоруживает и циников, и даже если хочется что-нибудь спросить, то от восторга уже и слов не можешь сразу подобрать, поэтому в итоге выходит убедительный монолог руководства. После успешной премьеры с продолжительными овациями и криками «бис!» было решено пойти еще дальше: я буду знакомить Паука с каждым гостем отеля!
Ну и что? Удивленно скажете вы. Что в этом такого необычного? И окажетесь неправы! Ну, во-первых, раньше нас до этого никто не додумался. А во-вторых, доброе слово и кошке приятно, а в нашем случае столько внимания каждому со стороны хозяина отеля. И это уже само по себе «кричит» нам о том, что оно, руководство, – обычный человек, до которого можно дотронуться, при желании – поцеловать (или «дать в глаз», если что не так) и главное – оно совершенно не боится улышать критику в свой адрес. Вот только бы решиться ее произнести, а впрочем, не стоит этого делать: в таком отеле, где хозяин все двадцать четыре часа находится с вами рядом, все хорошо! Опять не убедила? Значит, вы просто не отдыхали в таком отеле.
Ко всем преимуществам доступного для любых пожеланий гостей руководства нужно добавить еще одно достоинство – портрет самого Паука. Только представьте, когда к вам выходит высокий, стройный мужчина, стильно одетый, в самом расцвете сил, яркий брюнет, напоминающий вам одного известного артиста, нет, не турецкого, но тоже очень брутального, с интеллектом во внимательных глазах, которые он иногда показывает собеседнику, сняв дорогие очки, чтобы протереть линзы. Представили? И чем подобный выход-явление может закончиться? Представили? Очарованием, как минимум. А как максимум тем, что вы станете постоянным клиентом этого места. Видите, сколько плюсов набралось от такой, на первый взгляд, простенькой затеи. И она работала. Расцвел отель, и со временем сыскал славу места хлебосольного и к туристу доброго! Но к идее прилагалась не только подходящая витрина – она ещё и содержанием соответствовала, и гостя своего любила не только на словах.
В общем, гость в отеле чувствовал себя комфортно и всегда мог рассчитывать на помощь сотрудников отеля. Обращались и непосредственно к Пауку, если гостю начинало вдруг казаться, что сотрудники его не слышат. А были и такие постояльцы, которым хотелось принимать помощь только из драгоценных руководящих рук. И надо сказать, что гость заботу оценил, а, оценив, подобрел и думаете, что немного обнаглел? Ну, возможно, что кто-то из гостей и обнаглел. В любом случае перевоспитание не входит в комплект отельных услуг, не правда ли?
Мы с мужем все это время живём в домике у моря, прямо на территории отеля. Приятно по утрам просыпаться под шум волн, а, проснувшись смотреть на бесконечную, манящую голубую бездну, то ласковую и спокойную, гладкую, как покрывало, а то готовую снести всё на своём пути. Последнее часто случается зимой, когда ветра налетают на море, взбивают белую пену на нем, а море, дразнясь, щедро бросает навстречу ветрам соленые теплые брызги. Ветер, насытившись влагой, усиливается, и тогда море встаёт на дыбы и рвётся в небо, а небо стремится попасть в его объятия, низвергаясь дождём. Захватывающее и немного пугающее зрелище! Летом же море – это нежность и отрада для перегретых тел, стремящихся к нему и в изнеможении падающих в его ласковую волну.
В пляжном домике, под аккомпанемент морских волн, я нарисую свои первые акварели Отнюдь, не все они - морские пейзажи! Но море благотоворно влияло на мои творческие порывы, настраивало на лирический лад, дарило покой и умиротворяло оттенками синего. Распахнув окно, передо мной тут же возникал его ультрамарин в обрамлении ярко-розового олеандра, ощетинившегося малахитовой листвой. Настоящее царство красоты. В этом домике-мастерской я провела много летних бессонных ночей – помимо умиротворяющего моря по соседству расположилась отельная дискотека. Во время тщетных попыток заснуть, подпрыгивая на кровати в такт дискотечных басов, меня все чаще начнет посещать мысль о том, что отельное дело – не мой конек. И я с удовольствием прямо сейчас с него спрыгну. И пусть он свободно скачет, подгоняемый ловким Пауком, куда-нибудь подальше от меня. Но наступало утро, а с ним приходил новый день, и нескончаемые отельные заботы отвлекали меня до следующей ночной дискотеки.
Я проработаю в туризме целых восемь лет. А уйду из него не только благодаря дискотекам и плохому ночному сну. Признаюсь вам: я полностью лишена туристического куража и не готова бросить все на алтарь «золотого тельца». Но наша семья пока живет в отеле, а мой муж – это мой «якорь» в волнах безграничной сферы услуг. Да и Паук, возлагая большие надежды на мои способности замечательно отрекомендовать его отель, пару лет трепетно относился к сотруднице, имеющей не характерный для туризма послужной список, в котором значился и опыт работы в Министерстве.
В общем, если за дело взялась команда, в составе которой: чрезвычайно практичный руководитель, уверенный в том, что все, что на пользу дела и не стоит дорого – нужно незамедлительно определить в это дело; архитектор-декоратор, с фонтаном недорогих идей, за исполнение которых сам же и берется, с супругой при нем – хроническим эмпатом, умеющим работать на команду, а не на собственный карман – результат такой совместной работы будет ошеломительным!
Отель расцветал, отель процветал и предлагал гостям массу приятных сюрпризов. Измученный на отдыхе кебабами и чорбами турист среди вереницы блюд шведского стола с удивлением находил почти настоящий борщ, или винегрет или манную и гречневую каши, исполненные по заявкам голодающих гостей В. и П., которые весь оставшийся отдых, забыв о претензиях к местной кулинарии, будут с гордостью вспоминать о том, как обучили персонал отеля готовить настоящую еду. Разве такое забудется, уйдёт из памяти благодарного туриста? Нет! Это сейчас во многих отелях есть детские столы и дни национальных кухонь, а тогда это было перым шагом навстречу пищевых пристрастий отдыхающих. И это лишь маленький пример, как в отеле холили и лелеяли своих гостей.
Трепетное отношение приводит к избыточной популярности. Популярность сама по себе – дело хорошее, но когда дело касается отеля – она ограничена количеством номеров в нем. Вот и появились неприятные сюрпризы для любимых гостей. Из-за отсутствия номеров довольно часть приходилось отправлять гостей в другой отель. Ненадолго, всего на пару дней. Едет ничего не подозревающий турист отдыхать в наш отель, который аж зимой забронировал. Счастлив пока, и в предвкушении незабываемого отдыха с внушительным багажом заходит на ресепшен. А там и с изумлением, а потом и глубоким возмущением (справедливым, кстати) узнает, что мест для него нет. Стресс, крики, испорченный отдых, казалось бы. Но и тут удавалось вполне мирно договориться. Под наркозом, что ли, спросите вы, или хватало одного обаяния? Обаяние – дело не последнее, конечно, но не буду раскрывать все «ноу хау» отеля. Вдруг, кто-то прочитает и решит воспользоваться нашим бесценным опытом?
Всякое бывало, но если начать писать обо всем подробно, выйдет трактат о туризме, а я пишу не только о нем.
Казалось, все удалось: отель стал чрезвычайно популярен, о нем знали, в него стремились попасть. Это успех! А когда есть успех, его часто сопровождает зависть. Но завидовать самому отельеру – это удел отельеров-конкурентов, а вот почувствовать зависть к популярности обычного работника может каждый: и свои, и чужие. Своим не нравится, что у тебя лучше получается. У чужих же целая гамма оттенков зависти: если у соседа/знакомого/сотоварища всё прекрасно, то у них должно быть наоборот – всё плохо, и даже если и не плохо, но кажется, что несомненно хуже, чем у того, у которого всё хорошо. И почему это там гости и отелем довольны, а что еще хуже – хотят вернуться обязательно только туда?! Так и сон можно потерять! А у тех, кто призван на местах следить за вверенным ему туристом, в груди бушуют бури иного характера: вытащить гостя из нашего отеля на экскурсию – труд не всем посильный. Выезжать из столь комфортного места гостю никуда не хочется. А есть еще и гости, которые приехали в десятый раз «на дачу» – так они называли отель. Получается, что денег на таких туристах не заработаешь, как его, туриста, не крути. А поэтому – это настоящий караул! Беда! И начинает думать несчастный работничек туристического агенства:
«Что они, в конце концов, с гостями в своем отеле делают такого, чего я не делаю? Почто народ на экскурсии не хочет и меня, приставленного к ним человека, не уважает? А меня, бедного, начальство жмет планами «удоя», от которого мой кровный заработок зависит, да отчитывает потом за то, что «удой» с каждого туристического носа маленький вышел. Нет, есть в этом деле какая-то подоплёка! Ужель они просто так в своем отеле туриста обихаживают? Наверняка сами из него все деньги выкачивают: кожу, золото, бриллианты прямо в отеле ему продают. Мафия они, не иначе!»
И на кого злится такой агент? На кого шишки своей «неуспеваемости» свалить хочет? Ответ ясен!
Признаться, в самом начале эти домыслы меня сильно забавляли. Но именно благодаря этим нашептываниям и додумываниям, а через несколько лет и откровенной клевете, я оказалась у финишной черты, за которой оставила и Паука, и его, ставший чрезвычайно популярным, отель.
Работа плотно вошла в нашу жизнь. Так бывает, когда живешь на работе. А дети? «Нет... Пока не время и не место, — думаю я, — нам и жить-то негде». Я хочу свой дом, свою точку-координату на карте семейной жизни, в которую вложу силы и душу. Очень хочу домашней стабильности.
И живопись, которой я занялась, – без сомнения, отдушина. Она спасает от переживаний, а их – предостаточно. Люди вокруг меня очень разные, не всегда отзывчивые и добрые. Но так у всех. Просто вокруг меня людей много больше: они меняются, уезжают, приезжают вновь, оставляя тепло в моем сердце или обдавая его ледяным холодом. Но любое общение – это опыт, который упадет в мою копилку. Все чаще задумываюсь о том, как быть дальше, понимая, что туризм – не мое призвание. В конце концов, хоть дело и не в «золотом тельце», но мою московскую зарплату можно смело разделить на десять, чтобы получить первую, турецкую. И я намеренна серьезно обсудить тему увеличения зарплаты с Пауком.
«Главное – не деньги», — ответит мне Паук, строго экономящий на всём.
И по большому счёту он, разумеется, прав. Но Паук заставляет меня скептически улыбнуться: довод имеет настоящую силу, если произнесший его живёт в соответствии со сказанным. Поэтому ему, Пауку, я не верю.
И на следующий сезон я договориваюсь с ним о других условиях работы.
А зимой время летит невероятно быстро. Мы с мужем едем в Москву, встречаемся с родными и близкими, а потом вновь с головой уходим в летнюю работу.
Через какое-то время мы решаем купить квартиру – о счастье, о радость! – и в этой связи берем кредит в банке, тем самым обязуя себя ближайшие пять лет проработать в том же райском уголке.
Гамбит, он и везде – гамбит
А где-то там, наверху, рассеянный Амур – все-таки он опять решил появиться в рассказе, потому что очень все нескладно без него складывается – перебирал свой Архив, вздыхая и ворча себе под нос:
— Встретились, поженились, принесли пользу – плод (одобряюще улыбнулся); встретились, поженились, польза есть, но развелись... Что-то не так пошло. Не иначе как черти вмешались! Поженились – развелись. Опять брак получился?! Что они там все такими разборчивыми стали! А порядка, наоборот, никакого не стало, если не проследить вовремя. А за всеми уследишь разве?
И Амур продолжал озабочено перекладывать папки с делами с одного стола на другой, сортируя их по итогам, когда вдруг ему на глаза попалась весьма потрёпанная папка, забытая им в разделе «Поженились».
— Как, опять эта папка?! — спохватился он. — А сколько времени прошло, кстати, когда я поставил пометку «Поженились»? Ой-ой-ой – сколько! Что ж там за причины отсутствия, так сказать, движения?
Углубился в изучение и тут же недовольно зацокал языком:
— Ну и парочка! Они что ж, всерьёз решили, что семья нужна только для укрепления трудового предприятия? А как же главное, ради чего, собственно, всё и затевается, когда встретились двое? Что ж, придётся опять вмешаться. Пусть они себя тешат мыслью, что всё в их рабочих руках, но пора переходить к решительным действиям и кончать с этим, с этим вертепом, то есть, простите, отелем, хотя бы частично.
И улыбнулся, а в глазах – не поверите! – чёртики заплясали: иногда они и Амурам необходимы.
Работа, работа – засосало. Не могу сказать, что мне вовсе не нравится моя работа. Нравится! Но слишком много в ней абсурдных моментов. Посудите сами, я уже писала, что меня сначала очень смешила моя раздутая до безобразия в воображении некоторых гидов одиозная фигура, в которой видится мозгу, обеспокоенному заработком, хапужная натура, одной рукой продающая золото и бриллианты, кожу и меха, а в придачу к ним туры по всем достопримечательностям туристического региона. Ну какая из меня Сонька – Золотая Ручка? Если из меня что-то и получится, то совсем другой образ – «Лакшми», многорукая между прочим, и сравнимая с ней только по количеству рук, стремящихся всем помочь и над всеми «тучи развести». Хотя где-то в глубине, ну, очень глубоко, мне это даже льстит: в реальной жизни у меня весьма скромные купеческие способности, поэтому до Соньки мне и в блатных песнях не приблизиться.
Безусловно, такое богатое воображение было не у всех гидов, регулярно посещавших отель. Были среди них и «заурядные» личности, видевшие меня в истинном свете и с очевидным диагнозом: человек, одержимый своей работой.
Если взять в целом сферу услуг, то, наверное, нет ничего страшного, если вдруг кто-то кому-то что-то продаёт. Но в местном туризме – это табу, которое многие тем не менее нарушают: клянуться друг другу в глаза, что никогда, ни при каких условиях этого не делают, и тут же бегут «воровать» друг у друга клиентов, пока никто не заметил. Поэтому у матерых гидов каждый новый человек вызывал подозрение и казался этаким бравым конкурентом.
Я уже не была тем самым «новым» человеком, но это ничего не меняло: в отеле Паука продажи у гидов были маленькие! Хоть ты тресни. Они и плакались, и жаловались, и угрожали – в общем, много было разговоров о моей скромной персоне в кабинете у Паука. В самом начале он пытался с ними объясняться: мол, ничего такого у нас и в помине нет. Но его уверения привели к не менее интересному результату. Турагенты стали подозревать его в укрывательстве. А это означает только одно: в отеле работает мафиозная ячейка. Я заманиваю туристов, обволакиваю их своими шибко грамотными разговорами, а потом продаю им золото и бриллианты. Деньги отдаю Пауку, а он мне платит проценты. Эврика! Владелец отеля, который решил из-под полы золотишком торговать. Придёт же такое в голову. Правда, головы разные бывают, а может, и владельцы?
Такое предположение совсем не понравилось Пауку и он, перестав сопротивляться, заявил: «Ищите сами. Найдёте доказательства – приходите. Тогда и поговорим».
И я стала участником акции «не пойман – не вор».
«О кей!» Отвечают требующие моей «крови» гиды и продолжают свои бесплодные поиски. Если в течение восьми лет никто ничего не нашел, то что остается делать? Как согласиться с тем, что нельзя всегда удобное преподносить за действительное, и, успокоившись на тему Соньки – Золотой Ручки, орудующей в отеле, начать искать другие причины?
«Будем искать!» Упрямо говорят они.
Обидно, да! Но ведь нельзя найти того, чего нет, скажете вы. Можно, отвечу я вам, если за дело возьмётся хрупкая симпатичная девушка. Нет, женщины/девушки среди персонала гидов были и раньше, и им тоже не нравилась моя фигура и присутствие в отеле. Но ведь и наш директор со временем изменился: рос, расправлял крылья, неустанно слушал хвалебные отзывы об успешной работе отеля. И решил, что все заслуги в том – только его. А посему только он и определяет дальнейшую успешную работу, поэтому зачем беречь кадры?
Такое бывает. Но речь, конечно, не совсем о его фигуре – она значительная и с высоты своей значимости многое позабыла – речь о барышне, которая решила, что коли доказательств нет, их можно придумать и о том, как этот случай помог мне уволиться. Не было бы барышни, возможно, я и до сего времени работала там, постоянно держа на готове спасательный круг для потерпевших бедствие в бескрайнем океане сервиса.
Но к тому времени мой энтузиазм значительно поутих, охлаждённый частым студёным течением навстречу, а живопись, напротив – затягивала всё больше и больше. Квартиру мы купили, и кредит банку практически выплатили. Поэтому рисуемые, пока только в моем воображении, картинки домашней пасторали, когда к вечеру, тщательно продумав образ, ждёшь милого с работы, весь день проведя в хлопотах по дому, успев и с мольбертом ненадолго уединиться, и встречаешь мужа тёплым сытным ужином, неизменно удивляя разнообразием блюд – манили со страшной силой и требовали скорейшей реализации.
Но я вернусь к нашей барышне, юной и прекрасной, которой в рассказе отведена особая роль. Ей очень обидно, что туристы, приехавшие в пятый или десятый раз в вверенный ее попечению отель (Ужас! Это тот самый отель, в котором работает Сонька –Золотая Ручка), никак не соберутся с ней на экскурсию. И это несмотря на то, что она с утра и до позднего вечера сидит на ресепшен отеля, в который любезно привезла гостей, собственноручно разместила, и теперь каждый день проявляет к ним живой интерес, каждый раз спрашивая «как дела?», но дальше обмена любезностями дела не идут, и гости сидят в отеле, как будто их приклеили к нему. Так и проходят её дни без толку, неукоснительно стремясь к концу сезона.
В общем, ей и скучно, и очень неприятно одновременно, так как, она уверена, что под носом у неё творятся весьма успешные дела, о которых она информирована другими товарищами по несчастью – гидами. А в довершение ко всем скорбным обстоятельствам она ежедневно вынуждена наблюдать крайне неприятную картину – меня, счастливую и довольную, в окружении гостей. Всё не просто так, нет, совершенно не просто так! Чего она им радуется? Просто так что ли?! Но директор велел найти доказательства. А их нет – хоть тресни! И ловка же эта девица, на помощь скорая! (мой моложавый вид не позволяет ей достоверно оценить возраст «девицы», которая ей в мать годится). И, обезумев от собственных подозрений и невозможности найти доказательства честным путем, она решила пойти ва-банк: гости ей сказали, что эта девица (я, конечно) вывозила их на экскурсии. Осталось только одно – найти таких гостей. А можно и не искать вовсе – слухами земля полнится. Они были и уехали! И как же никто до нее о таком простом способе ликвидации наглой особы ( меня, разумеется) не додумался? Первой, кому она рассказала о своем гениальном открытии, была я. Не выдержав градуса счастья на моем утреннем лице, когда я, как всегда, вежливо поздоровалась с ней, вместо ответа она немного визгливо произнесла:
— Нечего тут добренькой прикидываться – я все знаю, почему ты такая любезная. Ты воруешь моих ностей. Они с тобой на экскурсии ездят.
Улыбаюсь навстречу такому пассажу, так как вижу, что барышня находится в состоянии экзальтации с негативным оттенком. Но барышня и не думает успокаиваться, поджимает губки и обиженно отворачивается.
— Да, они мне сами все рассказали, — продолжает она беседовать с углом, в который отвернулась.
— В таком случае, несите эту весть руководству, как и было велено, а к рассказу непременно приложите гостей, — равнодушно пожимаю я плечами и предлагаю ей выпить чашечку кофе.
Она, разумеется, гневно отвергает мое предложение, а я уже вижу себя на балконе новенькой квартиры, с кисточками в руках, перепачканная в акварельных красках, так как широким взмахом кисти разбрасываю акварель по чистому белому листу, на котором акварельные капли превращаются в изумрудную зелень, среди которой распустятся синие цветы. Именно синие, потому что моему терпению пришел конец, и я хочу отстраниться, удалиться и медитировать, глядя на синеву в небе и на апельсиновые деревья внизу, под балконом.
Но если я чувствую себя почти на балконе, то барышня продолжает суетиться в партере: она должна найти этих гостей! Иначе ...Что иначе, она и сама плохо понимает, но слово сказанно, а я не смутилась даже, не пала у ее ног, моля не говорить об этом руководству, а совсем наоборот – велела ей туда отправиться.
Ищущий – да обрящет. Гостей, которые решили поучаствовать в интриге, я каждый день вижу на ресепшен вместе с новоявленным детективом – это молоденькая очень хорошенькая барышня и ее мама, которым тоже, по-видимому, скучно.
Проходит несколько дней, но никто к директору не пришёл и меня, собственно, никто туда не вызвал. Пришлось самой попросить гостей сходить с гидом к директору и улечить меня в том, о чём они так долго беззаботно щебечут в кулуарах, но когда замечают меня, сразу переходят на зловещий шепот и косо поглядывают в мою сторону. Прошу их поспешить с визитом в кабинет Паука, дабы не томить и не пораждать своими перешептываниями новых инсинуаций.
И вообще, я уже представляю себя на кухне с видом на горы, помешивающей одной рукой тесто, второй – взбивающей крем. А потом в спокойной обстановке, без ежесекундных вопросов «где у вас бар, где детская площадка, а где бассейн – я его в упор не вижу, a скажите, можно есть то, что у вас в тарелке?» наслаждаюсь приготовленным блюдом.
Надо заметить, что люди, участвующие в сплетнях, очень меняются, когда им нужно озвучить свои домыслы при том, чей образ не дает им покоя. А очутившись в кабинете, где при них может решиться участь того, кого они оклеветали, да еще когда нужно непременно смотреть ему в глаза, редкий подлец решится идти до конца. А у нашей парочки – мамы и дочки – в принципе, зла особого на меня не было, за исключением одного эпизода, когда я вынуждено разместила их в номер, не очень им подходящий. Но ведь утром следующего дня, при первой возможности, сразу поменяла на тот, о котором они так долго мечтали зимними ночами, планируя очередной визит в любимый отель.
Проникнувшись серьезностью происходящего, прямо в кабинете у Паука, они признались в том, что гид сама попросила их о небольшой услуге, а именно вспомнить, о том, как я когда-то, например, предлагала им прогуляться за территорию отеля с целью шоппинга. И в этом нет ничего особенного – уверяла она. Эта девица (я) всех туда приглашает, и если не вас, то наверняка кого-то из других гостей, поэтому можно просто вспомнить, что кто-то когда-то где-то им об этом говорил. Не правда ли, какая пустяковая услуга! А у нее из-за этой девицы (меня) плана нет, денег нет, и сезон заканчивается. Поэтому ее уволят с работы и останется она, бедная, без средств к существованию (к слову, у барышни – муж владелец небольшого отеля и друг нашего Паука). И вообще, это не справедливо – она (я) бессовестно ворует гостей прямо у нее под носом, очень симпатичным, кстати.
Мигом вспотевший лобик гида покрылся крупными каплями пота, щечки покраснели, и, вперившись синим взором в лицо директора, избегая смотреть в глаза других присутствующих – тоненьким, немного истеричным голосом она резюмирует: «Может, такого эпизода и не было с этими гостями, но это ничего не меняет, потому что всё равно она это делает».
Вытягиваю ноги, расслаблено откидываюсь на спинку кресла, на котором я уже минут десять сижу в кабинете Паука. Нет, цветы, которые я мысленно нарисовала на балконе своей квартиры, были фиолетовые. А цирк давно уехал, и клоуну не стоит больше оставаться в том цирке, где выступают не по правилам.
Для постоянных гостей отеля, которые станут интересоваться у Паука, куда пропал за столько лет примелькавшийся и полюбившийся многим –не буду скромничать! – персонаж, теперь есть вполне приличная отговорка: «Она сама ушла».
Да, я, разумеется, уволилась сама. Быстро и бесповоротно. И, конечно, он – редиска, этот нехороший человек, этот Паук Паукович... Но я далеко не первая, у кого идеалы разбились о твёрдую стену крепкой валюты. Наш последний разговор тет-а-тет был очень коротким. А что можно сказать человеку, который обо всем догадался? Оставалось лишь искренне посочувствовать и признаться в своей подлости. И как с такой справедливой оценкой не согласиться?
— Всё складывается просто замечательно! — говорит Амур и потирает руки. — Даже мне иногда приходится прибегать к услугам чертей, чтобы сдвинуть с места непробиваемую породу!
И он прав: ваша покорная слуга, забыв о себе и о личной жизни, так бы и продолжала работать на имидж этого так полюбившимся многим места, если бы не черти.
И я, глубоко вздохнув, ушла туда, где спокойно, где можно в свое удовольствие заниматься живописью, где обрела тихие и спокойные семейные вечера под небом, усеянным звёздами, с Луной, над которой горела звезда и тем самым очень напоминала турецкий флаг. Ушла с надеждой, что когда-нибудь звезда упадёт, а я успею загадать желание, самое заветное!
Я поселилась в петушино-цитрусовом раю, благоухающем ароматами флер де оранж, в котором главные – петухи, и в котором добрососедство – не пустой звук, а стиль жизни.
Я уверенно смотрела вперёд, в новую жизнь, в которую однажды придшел Ты – мой долгожданный мальчик!
Если б не было тебя...
«Если б не было тебя...» Из динамиков льется задушевный баритон Джо Дассена.
Если б не было тебя, конечно, моя жизнь продолжалась бы. Но в ней звучали бы другие звуки, она была окрашена в иные тона и наполнена совершенно другими мыслями. Но давай по порядку.
Прежде, чем появился Ты, в моей жизни должен был появиться ОН – твой отец. Мы встретились в тот момент, когда уже успели сильно обжечься и, казалось, выработали прочный иммунитет к «вечной любви». До сих пор не понимаю, что произошло в «амурной бухгалтерии», не благоволившей нам раньше, но роман вышел стремительным и быстро завершился браком. А потом последовал период познания друг друга, в котором не было вздохов под луной, но было удивительное ощущение полного совпадения.
Ты не спешил появиться на свет и наполнить нашу жизнь своим присутствием. Но мы очень ждали тебя и верили, что это произойдет. А если чего-то сильно захотеть, то это когда-нибудь обязательно случится!
Некоторые люди считают, что сначала младенцы живут на облачке и внимательно всматриваются в лица будущих родителей, чтобы выбрать достойных. Я тоже в это верю. И в наш дом однажды пришла благая весть: Ты выбрал нас! Тебе, мой милый мальчик, понадобилось много времени, чтобы сначала заметить нас, а потом убедиться в том, что нам можно доверить свою жизнь – ведь мы были увлечены только работой и ничего другого вокруг не замечали.
Громким криком Ты оповестил нас о своем появлении на свет.
«Привет, сынок!»
Я крепко прижала тебя к своему сердцу, а ты внимательно посмотрел на меня недоверчивым взглядом. Но, убедившись, что рядом с тобой я – та, которую ты сам выбрал, засопел, прижавшись ко мне своим теплым, родным личиком. И вся моя жизнь сосредоточилась вокруг маленького свёртка, изумительно пахнущего моим любимым сливочным зефиром.
Сейчас ты не пахнешь зефиром, а скорее воробьём, но этот запах мне тоже начал нравиться. Ты активно споришь со мной и настаиваешь на своём, бурно радуешься и также бурно негодуешь. Ты любишь весь мир и удивляешься своим первым открытиям. И я, взяв тебя за руку, иду этой сказочной и прекрасной дорогой детства.
«Если б не было тебя...» — продолжал настаивать бархатный голос...
