А. И. Полежаев и фольклор
А. М. Шаронов
К теме «А. И. Полежаев и фольклор» впервые обратился В. Г. Белинский в статье «Стихотворения Полежаева». Великий критик, сделав доброжелательный, беспристрастный анализ творчества поэта и высоко оценив его талант, отметил: «Есть у Полежаева несколько пьес в народном тоне; тон их не везде выдержан; но они вообще показывают в нашем поэте большую способность к произведениям этого рода». К стихотворениям, написанным «в народном тоне», он отнес: «У меня ль молодца...», «Окно», «Долго ль будет вам без умолку идти...», «Там, на небе высоко...» и «Узник». Последнее стихотворение, по Белинскому, особенно прекрасно в этом отношении. В конце статьи он приводит «перечень мелких пьес, которые могут войти в дельное издание сочинений Полежаева». В этом перечне больше половины стихотворений (24 из 42) написаны поэтом в духе либо народной поэзии, либо народного мироощущения. Это «Морни и тень Кормала» (из Оссиана), «Ожесточенный», «Вечерняя заря». «Песнь пленного ирокезца», «Любовь», «Песня» («Зачем задумчивых очей...»), «У меня ль молодца...», «Там, на небе высоко...», «Романс» («Пышно льется...»), «Черкесский романс», «Чёрная коса», «Мертвая голова», «Цыганка», «Лунный свет» (из Гюго), «Ахалук», «Призвание», «Окно», «Чёрные глаза», «Негодование», «Грусть», «Песня» («Долго ль будет вам без умолку идти...»), «Прощание», «Узник», «Баю-баюшки-баю». Это лучшие стихотворения Полежаева.
Отдельные суждения и заметки об отношении Полежаева к фольклору находим в примечаниях Н. Ф. Бельчикова и В. И. Безъязычного к изданиям произведений Полежаева со ответственно 1939 и 1955 гг. В. И. Безъязычный и Н. Ф. Бельчиков значительно дополняют перечень стихотворений Полежаева, написанных «в народном тоне». Одновременно они дают сведения о стихотворениях, переложенных на музыку и ставших популярными солдатскими или народными песнями и романсами. Интересные наблюдения содержатся в работах: Л. П. Семенова и Б. Н. Путилова, установивших связь поэзии Полежаева с русским фольклором средней полосы России и терского казачества, И. Д. Воронина, обратившего внимание на использование Полежаевым элементов фольклорной поэтики (постоянных эпитетов, эпитетов-приложений, усеченных прилагательных), А. Н. Соколова, который пишет об употреблении Полежаевым солдатского фольклора наряду с народнопесенными мотивами. Один из самых последних и значительных исследователей творчества поэта Н. Л. Васильев считает что народнопоэтическая традиция была постоянным источником обогащения поэзии Полежаева. Она оказала известное влияние на его мировоззрение, эстетику, поэтический язык, художественный метод.
Со многими песнями, сказками, былинами Полежаев познакомился в детстве и в годы учебы в Московском университете, а более близко он смог соприкоснуться с ними в армии, где были крестьяне из различных областей России. Они несли с собой фольклор родного села и округи.
Первая половина XIX в. — время активного бытования большинства фольклорных жанров — сказок, былин, исторических и лирических песен, а также их интенсивного собирания и изучения. Поэтому допустимо предположить, что у Полежаева был не только сознательный интерес к фольклору, но и хорошее его знание. Вместе с тем нельзя не обратить внимание на то, что фольклорный дух в поэзии Полежаева проявился несколько иначе, чем, например, у Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Блока, Есенина. У последних обращение к фольклору служило важнейшим способом и средством их самовыражения и выражения национального духа и народного сознания. Поэтика фольклора и его эстетика в их творчестве во многом стали мерой культурно-духовного значения их поэзии и критериями оценки своеобразия и силы их таланта. Фольклор для Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Блока, Есенина был постоянным источником вдохновения, а их художественное сознание представляло собой органический синтез с народным поэтическим сознанием. Вот почему о многих их произведениях можно сказать: «Там русский дух, там Русью пахнет». Жизнь и творчество великих поэтов подсказывает, что литературную судьбу поэта следует рассматривать в связи с его отношением к фольклору, которое по сути своей есть художественное выражение его действительного отношения к народу. Под таким углом зрения нужно смотреть и на Полежаева.
У Полежаева, в отличие от Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Блока, Есенина, использование тех или иных элементов фольклора не приводит к созданию живых картин национальной духовной и социальной жизни, к отражению национальной психологии и мироощущения. Его произведения как бы остаются «этнически нейтральными», логически замкнутыми, повисающими в пустом пространстве, хотя и наполненном людьми и предметами, но людьми и предметами безликими, находящимися словно в вакууме. Создается впечатление, что фольклор для Полежаева нечто внешнее, знакомое ему, но далекое для его души и сердца. На жизнь России и русского народа он смотрит как посторонний человек, который не осознает ни разумом, ни чувством своей национальности. Это, возможно, происходило по той причине, что национально-историческая жизнь народа была заслонена трагизмом его личной жизни. В стихотворении «Русская песня» он писал:
Не припомню я счастливых дней —
Не знавал я их с младенчества!
Для измученной души моей
Нет в подсолнечной отечества!
Две последние строки — не метафора и не намек на «космичность» его души, а горькое признание бездомного скитальца в своей опостылевшей бесприютности. Он родился и умер изгоем, отверженным.
«Этнически нейтрально» творчество большинства заурядных писателей. Гениальность же художника заключается в умении выразить национальный склад характера, образ мыслей и чувствований своего народа. Однако для Полежаева эпитет «заурядный» не подходит, так как он, по словам В. Г. Белинского, «из всех поэтов, явившихся в первое время Пушкина... был несравненно выше всех других». Поэтому при объяснении своеобразия фольклорных основ его творчества следует учитывать и другие критерии.
Полежаев в силу обстоятельств, по существу, не видел русской жизни и вследствие этого не изображал ее. В его стихотворениях нет образов и героев, воплотивших в себе народные социальные, эстетические и нравственные идеалы, представления. У него нет произведений, в которых отчетливо бы просматривалось или чувствовалось русское национальное мироощущение. В поэзии Полежаева нет изображения исконно русских нравов и характеров, картин русской бытовой и социальной жизни. Поэтому в его стихотворениях и поэмах отсутствует и время как социальная и художественная категория. Он живет и творит как бы вне времени. Невольно возникает предположение, что вся система знаний поэта построена на книжных источниках, а его нравственный и социальный опыт исходит главным образом из его узкого окружения. Отсюда, может быть, рационалистичность его стихотворений, бедность их поэтическими символами и метафорами, дающими поэзии не только красоту, но и национальный колорит, чувственную и интеллектуальную объемность, пространственную и временную масштабность открытость и доступность для многоуровневого восприятия.
Хотя стих Полежаева отличается изысканностью, техническим совершенством, он исполнен блеска его живого и острого ума. По-видимому, необычные обстоятельства жизни, постоянное хождение по краю пропасти, перед широко раскрытой пастью все губящего зла отточили ум поэта, но препятствовали «образованию его души», которой постоянно необходимо знать светлые праздники радости, иначе она зачахнет. Мир открывается человеку через свет, а тьма отторгает его от него. Прав был В. Г. Белинский, когда писал: «Полежаев остановился на одном чувстве, которое всегда безотчетно и всегда заперто в самом себе, всегда вертится около самого себя, не двигаясь вперед, всегда монотонно, всегда выражается в одном в разных формах». Фольклорные: образы и мотивы, встречающиеся у Полежаева, служат для решения частных, а не общих художественных задач. Круг фольклорных жанров, к которым он обращается, сравнительно узок. Это главном образом сказка, былина и лирическая (любовная, семейная, солдатская) песня. Очень редко использует поэт пословицу и поговорку.
Сказочно-мифологический мотив обработан Полежаевым в стихотворении «Рок», где рок сопоставляется с образом смерти.
[…]
В стихотворении «Окно» в фольклорном духе изображается «девица-душа», прекрасная, но холодная, не понимающая, что красота ее увянет и потом она ничьей «не дождется любви»:
...И откроешь ты ревниво
Но любви нетерпеливой
Потаенное окно,
Не дождется уж оно!
Вольной обработкой народной колыбельной песни можно считать стихотворение «Баю-баюшки-баю», в котором поэт соединил семейно-бытовые мотивы с любовными:
Чернобровка покрывалом
В темной горнице молчанье;
Обвернула колыбель —
Только тихое лобзанье
И ложится на постель...
И неясные слова
Были слышны раза два...
Мотивы народной лирической поэзии и ее символика использованы Полежаевым в стихотворениях «Разлюби меня, покинь меня...» (молодец жалуется на свою долю) и «Долго ль будет вам без умолку идти...» (молодец тоскует по девице).
Прямую связь с тюремными песнями имеет стихотворение «Тюрьма». Молодец сидит за решеткой, вспоминает вольную жизнь и тоскует по ней, жалуясь на свою несчастную долю:
Знали все меня — знал и стар, и млад,
И широкий дол, и дремучий лес...
А теперь на мне кандалы гремят,
Вместо песен я слышу звук желез...
Воля-волюшка драгоценная!
Появись ты мне, несчастливому...
Навеяны народной поэзией и народной жизнью стихотворения «Любовь», «Вечерняя заря», «Мертвая голова», «Степь», «Черные глаза», «Грусть».
Под влиянием солдатчины и в манере солдатских песен написано стихотворение «Опять нечто». Образ царя, постепенное разрушение царистских иллюзий, разочарование солдат в государе, стиль стихотворения, его язык, строфика и ритмика — все напоминает сюжеты и мотивы солдатских, песен. Даже поза «наивного» солдата, в которую встал Полежаев, говорит нам об этом:
Ай, ахти! Ох, ура,
В тебе мало добра!..
Православный наш царь,
Обманул, погубил
Николай государь.
Ты мильоны голов...
Редкими были обращения Полежаева к сказке. Поэма «Иван-козел», пожалуй, единственное произведение, которое написано по сказочным мотивам. Фольклорные источники поэмы подробно рассматривает Н. Ф. Бельчиков. Ее основу составила бытовая сказка о корыстолюбивом попе, наказанном за жадность, которая в 20-е гг. XIX в. получила широкое распространение в Москве и Петербурге.
Л-ра: Поэзия А. И. Полежаева. – Саранск, 1989. – С. 145-153.
Критика
