Творчество Дизраэли 40-х годов XIX в.
Ф. И. Мороз
Наиболее четко Дизраэли-писатель выступает в тесном контакте с Дизраэли-политиком в произведениях 40-х годов. Этот этап в его творчестве представляет особый интерес. Именно в романах 40-х годов Дизраэли полностью формулирует свою программу, давая в то же время резкую критику современного ему буржуазного общества. Вместе с тем здесь со всей ясностью отражаются противоречия Дизраэли как писателя и политика, шаткость и иллюзорность его положительной программы, нелепость его знаменитой «Тоrу Idea».
Общественно-политическая обстановка в Англии 40-х годов, раздираемой классовыми противоречиями, развитие и подъем чартистского движения — все это не могло не оказать влияния на ход развития общественной мысли и литературы. «Викторианский век» английской литературы оказался далеко не таким «респектабельным» и «причесанным», как его хотели бы видеть многие буржуазные литературоведы и критики. Именно в эти годы в литературу приходит революционная чартистская поэзия и публицистика, на страницах художественных произведений появляются рабочие, все отчетливее выступают на первый план социальные вопросы, предпринимается попытка отразить истинное положение вещей в стране.
В художественной практике поиски жанра, позволяющего наиболее полно отразить современность, приводят к социальному роману.
К социальным романам приходят выдающиеся представители английского критического реализма: наследуя лучшие традиции просветительского романа XVIII в., Диккенс и Теккерей пытаются дать характеристику капиталистическому строю как определенной общественной системе, ищут широких социальных обобщений. Жизнь рабочего класса становится темой романов Шарлотты Бронте и Элизабет Гаскелл. К критике порядков капиталистического общества, порождающего бесправие и нищету, эксплуатацию и голод, обращаются и представители буржуазной идеологии. Выразители идей «феодального» и «христианского» социализма Томас Карлейль и Чарльз Кингсли говорят о невыносимом положении английских рабочих, о деградации деревни, резко обличают буржуазный мир наживы и «чистогана». Однако в качестве положительной программы они предлагают возврат к патриархальному прошлому, к идеализированному средневековью, а выходом из создавшегося положения вещей считают укрепление веры.
Социальный роман в это время становится и трибуной Дизраэли. Писатель публикует три крупнейших своих произведения.
Вступив в политическую борьбу сразу после реформы 1832 г., Дизраэли начинает свой путь чистейшим радикалом. Однако его радикализм очень быстро разбавляется торийскими симпатиями: уже в 1834 г., в четвертый раз выставив свою кандидатуру на выборах в парламент, он призывает примкнуть к новому правительству тори. Заняв, наконец, в 1837 г., после пятикратных тщетных попыток, место в палате общин, Дизраэли обращается к избирателям с речью, составленной в чисто торийском духе. Однако рядом с консервативными положениями о роли и значении церкви и т. п. в ней звучит самый страстный взрыв негодования против нового закона о бедных, изданного вигами. Дизраэли аттестует этот закон как политическую глупость и преступление против морали.
Писатель проводит политику торизма во всех своих выступлениях. Именно с этих позиций он подходит к вопросу о петиции чартистов, внесенной в парламент, заявляя, однако, что все его симпатии, при отрицательном отношении к хартии,— на стороне чартистов, так как они, сами того не сознавая, жалуются на управление буржуазии. Сочувствуя чартистам, Дизраэли, тем не менее, считает, что подлинным вождем рабочего класса может стать лишь английская аристократия, обновленная торийская партия. Идеи Дизраэли получили поддержку группы молодых аристократов, исповедовавших «феодальный социализм» и мечтавших о перевороте, совершающемся торийской партией в гармоническом союзе с трудящимися массами и вновь утверждающем на земле порядки «старой доброй Англии».
В 1840 г. сторонники подобных теорий объединяются в группу с громким названием «Молодая Англия» и своим лидером провозглашают Дизраэли. Сфера его влияния значительно расширяется. Однако Дизраэли не довольствуется достигнутым. Для более убедительного и полного изложения своих политических взглядов он обращается к роману как самому популярному (благодаря творчеству блестящей плеяды английских реалистов) жанру в английской литературе того времени. В романе «Конингсби, или Новое поколение» («Coningsby; or the New Generation», 1844) Дизраэли рассматривает и интерпретирует важнейшие политические моменты в жизни Англии 30-х годов; «Сибилла» («Sybil or The Two Nations», 1845) посвящена социальному вопросу; «Танкред» («Tancred, or The New Crusade», 1847) — проблеме взаимоотношения церкви и государства на новом этапе развития общества.
Роман «Конингсби» — первое произведение 40-х годов, как и многие другие романы Дизраэли, имеет громкий и многообещающий заголовок: «Новое поколение» («The New Generation», 1844). Он и определяет содержание романа, основную его проблематику, связанную с попыткой автора воплотить в художественном произведении политическую программу группы «Молодая Англия». Писатель стремится дать рецепты «спасения» Англии, призвать к активной деятельности ее молодежь.
Сюжет романа служит канвой для вплетения сцен социальной и политической жизни страны. Беспримерна политическая смелость писателя. Не случайно роман был встречен карикатурой, помещенной в журнале «Punch»: Дизраэли изображен в виде Геркулеса, схватившего за горло двух змей. Одна змея олицетворяет партию вигов, другая — партию ториев. Не греша против правды жизни, Дизраэли-писатель, несмотря на стремление Дизраэли-политика поднять на щит партию земельной аристократии, дает справедливую оценку обеим партиям.
Молодой герой романа — аристократ, сирота Конингсби, встречает парламентскую реформу 1832 г. 14-летним юношей в Итоне. С удивительной точностью и эмоциональностью автор передает атмосферу, царящую в юношеском кружке, центром которого он делает Конингсби.
Брожение молодых умов, их живой интерес к текущим событиям в стране все ближе подводят Конингсби и его друзей к вопросам политики, положения партий, расстановки сил на политической арене.
Борьба партий в период недолгого правления Пиля приводит итонцев к пылкой защите консервативных принципов. Однако когда энтузиазм борьбы ослабевает, перед молодыми аристократами встает вопрос: что же представляют собой эти принципы консерватизма? Стремление принять учение истинных ториев заставляет Конингсби и его друзей глубже проникнуть в суть настоящего положения вещей и сделать вывод, что состояние политики и религии в современной Англии нуждается в решительном изменении.
Ярый приверженец торийской партии, создатель знаменитой «Тоrу Idea», Дизраэли, тем не менее, дает далеко не лестную оценку консерватизму. Приемы, к которым прибегает писатель, богаты и разнообразны. Он использует прямые авторские характеристики, создает образы-типы, имеющие обобщающее значение (the tadpoles and the tapers), вводит читателя в аристократические салоны, давая ему возможность стать свидетелем политических дебатов. Говоря о реформе 1832 г., Дизраэли с горечью констатирует, что борьба партии породила тип людей, постоянно и с легкостью меняющих свои позиции — «the waverers». С документальной точностью и лаконизмом писатель останавливается на деталях реформы 1832 г., определяет позицию Веллингтона. В пространном отступлении он затрагивает вопросы развития каждой из партий, освещает принципы партии ториев, рисует социально-исторический фон, на котором происходит борьба за власть, прослеживает путь Пиля к власти, характеризует кабинет Лорда Ливерпуля. Уже в «Конингсби» Дизраэли обращает внимание на чартизм, представляя его как движение, явившееся следствием всеобщего избирательного права.
Большое внимание уделяет писатель своим молодым героям. Идеалы Конингсби и его друзей еще неясны. Им предстоит долгий и нелегкий путь познания. Реформа 1832 г. всколыхнула их, пробудила живой интерес к политике. Их веселая и беспечная жизнь наполнилась новым смыслом. Передавая атмосферу итонской среды, Дизраэли раскрывает различные стороны и оттенки характеров молодых людей. Для создания более полной и отчетливой картины жизни подрастающего поколения он вновь прибегает к самым различным способам. Это и сентиментальное описание школьной дружбы, и подробная характеристика одного из друзей Конингсби — Освальда Мильбэнка, и патетическое письмо Освальда к Конингсби с излияниями восторга, преданности и благодарности (Конингсби спасает тонущего Освальда), и разговоры молодежи о политике, и эпизоды спортивной жизни в Итоне. Автор упоминает и о знаменитой итонской библиотеке, имевшей большое значение для формирования мировоззрения воспитанников этого привилегированного учебного заведения. Конингсби и его друзья жаждут найти истину в политике и направить Англию на верный путь.
Дизраэли сталкивает своего юного героя с представителями разных слоев общества, стараясь показать, под влиянием чего формируются взгляды и убеждения Конингсби и охарактеризовать «сильных мира сего». В зарисовке образов романа тесно переплетаются две линии — романтическая к реалистическая.
Стремление писателя к объективности обогащает роман, помогает создать целую галерею действующих лиц, выписанных с необыкновенной силой и последовательностью.
Выхваченные из гущи жизни старые аристократы, политики и политиканы, молодежь, живущая высокими порывами, светские дамы, пленяющие своей красотой, блистающие остроумием, выказывающие порой проницательность при оценке политических партий и событий — все это свежо, ново и непосредственно представлено Дизраэли в его романе. Палитра художника чрезвычайно многообразна. Он использует различные приемы в зарисовке образов, варьирует стили повествования. Писатель создает замечательные образы друзей Конингсби — молодых людей, одержимых благородными порывами, способных на высокие чувства, глубокую и искреннюю привязанность. Это и застенчивый, глубоко одаренный Освальд Мильбэнк, и сердечный, доброжелательный Генри Сидней, и порывистый Бакхерст; все они — «новое поколение», надежда Англии, ее будущее.
Вряд ли можно упрекнуть Дизраэли в том, что в своем романе он льстит классу аристократии, политическим лидером которого он так настойчиво стремился стать. Немногие писатели делали социальную и политическую безнравственность английского дворянства предметом язвительной сатиры. Убедительно, мастерски выписан дед Конингсби — лорд Монмаут. Это аристократ, обладающий несметными богатствами, огромным политическим влиянием, несгибаемой волей, редким практицизмом, необузданным эгоизмом. Единственная политическая цель лорда — получение герцогской короны.
Характеризуя ближайшего помощника лорда Монмаута — мистера Ригби — политика, интригана, не гнушающегося никакими грязными средствами для достижения своих целей, Дизраэли тем самым добавляет еще один важный штрих к образу лорда Монмаута и ему подобных.
Совсем по-новому выписан образ крупного фабриканта Мильбэнка, отца друга Конингсби. Симпатии автора явно на стороне этого человека, хотя он и принадлежит к классу ненавистной Дизраэли буржуазии. Однако, наделяя Мильбэнка твердостью взглядов и убеждений, энергией, ясным умом, здравостью мышления, писатель отводит ему своеобразную роль в романе: Конингсби и Мильбэнк сталкиваются как политические противники на выборах в парламент, и буржуа Мильбэнк добровольно уступает место аристократу Конингсби, так как признает в нем человека, достойного вершить судьбами Англии. Такая концовка романа призвана символизировать силу молодого поколения, прочность завоеванных им позиций. Символичеи также и брак Конингсби с дочерью Мильбэнка: за ним стоит союз промышленности и аристократии.
Резко критикуя представителей консервативной партии и консервативизм как таковой, Дизраэли не щадит и своих политических противников — вигов. С самого начала романа и на всем его протяжении встречаются рассуждения о «венецианской конституции», о борьбе дворянства за ограничение власти и прав монарха, превращении его в дожа. Вновь и вновь повторяются суждения о нарушении старой английской конституции после реформы 1832 г.
Вкладывая в уста Конингсби рассуждения о расстановке политических сил в стране, Дизраэли отрицательно отзывается об обеих партиях. Здесь вновь Дизраэли-писатель берет верх над Дизраэли-политиком.
Мудрость Конингсби представлена в двух различных аспектах. С одной стороны, это особое политическое кредо Дизраэли, в равной степени включающее в себя торийские и радикальные элементы, и сравнительно безразличное отношение писателя к общепринятому разделению партий. Второй аспект весьма характерен для «Молодой Англии». Это юношеская восторженность, излишняя эмоциональность, пристрастие к церковной архитектуре, снобистское тяготение к обрядовости.
Романтические устремления «Молодой Англии» наиболее тесно связаны с вопросами религии, церкви. Эти проблемы занимают в романе особое место.
Приверженцы Дизраэли считали, что в век утверждающегося капитализма утрачен идеал единства. Личность человека лишена цельности. Только религия, устремленность к богу могут принести человеку спасение и успокоение. Пышность церковных обрядов, пристрастие к внешним сторонам религии — все это необходимо сохранить для упрочения самого духа церкви. Только церковь может возродить национальный характер, направить государство на истинный путь. Прежде церковь в Англии была универсальна и в принципе, и на практике. Теперь же все связи между церковью и государством порваны. А ведь величайшая из задач — возрождение духа нации — под силу в первую очередь церкви. Именно национальный характер, по мнению автора, руководит развитием страны. Поэтому большое значение имеет укрепление церкви.
Вопросы религии и церкви трактуются у Дизраэли довольно своеобразно. С одной стороны, писатель руководствуется идеями «молодой Англии», связывающей с церковью спасение духа нации. В этой связи интересно отношение писателя к римской католической церкви. Она привлекает его не только романтичностью обрядов. Для Дизраэли важнее здесь политический акцент: папство, по его мнению, противостояло вигизму. Он вводит в роман молодого католика Юстаса Лиля, который всячески подчеркивает, что именно падение папства сделало возможным появление аристократов — вигов.
Второй аспект трактовки вопросов религии — стремление Дизраэли поднять голос в защиту своей нации, расы, создавшей христианство. Именно это заставляет писателя сделать одним из главных действующих лиц романа Сидониа — независимого, гордого, умного человека. Выходец из Испании, еврей по национальности, Ротшильд по богатству и Дизраэли по образу мыслей,— он наиболее яркая и романтическая фигура в романе. Роль Сидонии сводится в основном к тому, что он учит Конингсби, который знакомит с его идеями своих молодых друзей. Именно Сидониа провозглашает право молодежи на перестройку общества и его «спасение». По мнению героя, есть нечто такое, что гораздо могущественнее закона и государственных учреждений. Это национальный характер. В нем и заложено будущее Англии. Угрозу же ее развитию несут не смены общественных и политических учреждений. Истинная угроза — вражда классов и упадок национального характера.
В цепи этих рассуждений важным звеном является представление Сидониа о всемогущем влиянии великого индивида. Великая личность, с его точки зрения, представляет собой воплощение национального характера или, точнее, расы, так как национальность целиком основана на расе. Пренебрежение Сидониа к политическим формам приводит его к преклонению перед религиозным и политическим единодержавием, что воспринимается его юными приверженцами. Конингсби жалуется на злое время, которое превратило королей — помазанников божьих — в высших начальственных лиц, а святую церковь сделало общественным учреждением. Здесь четко выступают романтические позиции членов «Молодой Англии», поддерживаемые Дизраэли. Однако писатель не завершает образ Сидонии. К концу романа он практически исчезает. Особый колорит, который Дизраэли придает его фигуре, постепенно тускнеет, уступая место многословным рассуждениям. Вступает в силу одна из особенностей манеры Дизраэли: размышления и высказывания героя часто заменяются размышлениями автора (иногда они совпадают).
В романе «Конингсби» много героев и событий. Характерно, что с самого начала сюжет для Дизраэли имеет второстепенное значение и не выходит за рамки обычной истории молодого человека. Сам Конингсби отнюдь не отвечает своему положению героя романа. Быть может, стремление автора возложить на своего героя такую нелегкую и почетную задачу, как «спасение» Англии, приводит к тому, что писатель слишком увлекается и делает Конингсби по сути рупором своих идей. Отчетливо выступает на передний план искусственность характера героя. Притягиваются и подгоняются события, изменяющие его судьбу. Неестественно звучит и объяснение перемен в жизни молодого человека социально-историческими событиями. Этот довольно бледный, схематичный образ аристократа с благородными порывами перейдет и в роман «Сибилла», и в «Танкреда», где Дизраэли, почти не меняя характера действующих лиц, даст им лишь другие имена.
Там, где автор больше внимания уделяет истории молодого человека, отступая от политических и социальных зарисовок, усиливается романтическая линия в повествовании. Это и история любви Конингсби и Эдит Мильбэнк, препятствием к браку которых служит фамильная вражда, и эпопея с наследством лорда Монмаута, которое достается Конингсби путем сложных переплетений судьбы.
Однако в целом успех романа был огромен. Книга давала читателю живую и ясную картину жизни и воззрений английского дворянства в 30-х годах XIX в., затрагивала важнейшие события современной жизни страны. В пространных отступлениях, в беседах героев, в описании парламентских дебатов Дизраэли вновь и вновь обращался к борьбе партий, оценке их деятельности, к значению реформы 1832 г., т. е. к насущным проблемам Англии того времени. Как бы намечая переход от политического романа («Конингсби») к социальному («Сибилла»), Дизраэли уже в «Конингсби» затрагивает вопрос о рабочих и их положении в стране, критикует закон о бедных, говорит о чартизме. Социальная сторона романа, правда, менее очерчена, но она неразрывно связана с политикой, которой писатель уделяет очень много внимания.
Представляется наиболее верным рассматривать роман «Конингсби, или Новое поколение» как манифест группы «Молодая Англия», изложенный в художественной форме. Автор как бы вводит читателя в этот поэтический, одухотворенный мир путем введения местоимения «мы», как это сделано при описании посещения героями St. Genevieve. Лирический тон отдельных сцен соседствует и с отрывками светской болтовни, и с сатирическими зарисовками.
Опыт выступлений в парламенте придает своеобразный оттенок стилю романа. Язык книги богат восклицаниями, риторическими вопросами, которые встречаются в различных местах повествования или сконцентрированы в одном месте, как, например, в конце романа. Для писательской манеры Дизраэли характерна и еще одна особенность — афористичность языка.
Сатирическая направленность произведения, подрывающего в равной мере устои и репутации вигов и ториев, была как бы ступенью к роману «Сибилла», вышедшему вслед за «Конингсби» в 1845 г. Книга эта служит лучшим подтверждением высказывания Ф. Энгельса о группе «Молодая Англия» в его работе «Положение рабочего класса в Англии»: «Цель «Молодой Англии» — восстановление старой «merry England» с ее блестящими сторонами и романтическим феодализмом; эта цель, разумеется, неосуществима и даже смешна, это — насмешка над всем историческим развитием. Но добрые намерения, с которыми эти люди восстают против существующего строя, против существующих предрассудков, мужество, с которым они признают всю низость существующего, чего-нибудь да стоят».
Роман «Сибилла» — своего рода исполнение обещания, содержащегося в речи Дизраэли по чартистскому вопросу, где он заявил о сочувствии чартистам. Писатель делает попытку показать в романе жалкое положение трудящихся масс Англии. Сюжет книги подчас условен, но он отражает своеобразие манеры писателя и его мировоззрения. Роман раскрывает перед читателем социальные условия современной Дизраэли Англии, жизнь рабочего класса и крестьянства.
Автор выступает здесь резким обличителем, гневным и язвительным по отношению к таким представителям аристократии, как лорд Марией и ему подобные, с искренним сочувствием говорит о простых людях. По сравнению с более ранними произведениями, «Конингсби» и особенно «Сибилла» представляют собой совершенно иной тип романов. В «Сибилле» действуют простые люди, бедняки, пролетарии; роман назван по имени героини — дочери рабочего. Перемена в выборе тем и героев, происшедшая в писателе к 40-м годам XIX в., была прямым следствием событий общественно-политической жизни страны.
Сочетание свойственной Дизраэли документальной манеры письма с использованием богатой палитры художественных приемов позволило ему создать яркую реалистическую картину жизни страны. Крайняя бедность, отсутствие элементарных условий, необходимых для нормальной жизни, изнурительный труд мужчин и женщин, постоянное чувство голода — вот что скрывается за лучезарно спокойными ландшафтами сельских местностей Англии.
Лишь в немногих случаях писатель прибегает к прямым авторским характеристикам. Внешне его повествование бесстрастно, ровно. Однако за этим кажущимся спокойствием просматриваются гнев и возмущение, которые прорываются в речи героев. Очень важную особенность реалистического метода Дизраэли отметил в своей статье о романе Г. Анджапаридзе. Это документализм художника. Дизраэли описывает в романе условия жизни народа как типические условия большинства. Картина фабричного города ясно характеризует состояние в городах, где нужда и упадок населения превосходят деревню.
Писатель ведет читателя на чердак голодающего ремесленника, семья которого обречена на крайнюю нужду. В словах рабочего звучит ненависть к разорившим его машинам, к капиталистам, наживающимся на нищете тысяч английских ремесленников и проповедывающим равенство интересов труда и капитала. Скупое описание обстановки на чердаке удивительно сильно сочетается с гневным монологом героя, подводящим к одному из важнейших выводов романа — о непримиримости интересов рабочих и промышленников, труда и капитала.
Реализм писателя обогащается новыми красками. Сухость и бесстрастие изложения сменяются эмоциональной приподнятостью. В описании появляются восклицания, авторские обращения, риторические вопросы.
Рисуя удивительные по своей обобщающей силе картины жесточайшей эксплуатации рабочих, Дизраэли поднимает один из вопросов, очень важных для Англии «голодных сороковых» годов — вопрос о вымирании рабочего класса. Не случайно он останавливается на способах ухода за детьми, говорит о широком распространении детоубийства. Гибнут дети рабочих, умирает, не созрев, рабочий класс. Крайняя нищета, изнурительная работа, подчас просто непосильная — все это ведет к болезням, к смерти. Но не только эксплуатации каторжным трудом за нищенскую плату подвергаются рабочие. Даже эту нищенскую плату они не могут получить на руки. Существует система так называемых «tommy-shops», где большую часть зарплаты рабочим выдают натурой — товарами и продуктами.
Страницы, рисующие картину «tommy-shops», поражают своей глубиной, правдивостью, убедительностью. Это «еще одна пощечина» просвещенной и процветающей Англии.
Вершины реалистического мастерства Дизраэли достигает при описании рабочего округа Водгейта, города кузнецов.
Предельно напряженный труд скрашивается пьянством по праздникам, невежество жителей города не знает границ: трудно найти человека, умеющего разобрать по слогам собственное имя, большинство же не знает ни своего имени, ни возраста.
Понятие о религии у водгейтдов сводится к вере в... Понтия Пилата, который был распят во спасение их грехов, а также в Мозеса, Голиафа и остальных апостолов. И это в то время, когда в Англии на всех перекрестках, в каждом салоне говорят о «благородной» миссии обращения в христианство далеких островитян.
Рассуждения о религии имеют далеко не местное значение. За ними стоят широкие обобщения. Одной из характерных черт английской действительности середины XIX в. была страсть к распространению христианства в заброшенных уголках земли. Это связано с империалистической политикой Англии, с расширением ее колониальных владений. Английская аристократия предпочитала посвящать себя благородной филантропии в пользу забытых богом, а не вникать в насущные вопросы внутренней жизни. И именно у Дизраэли эта «тихоокеанская филантропия» впервые в английской литературе выводится в резко сатирической форме, что найдет широкий отклик в произведениях английских реалистов. Так, Диккенс переносит этот образ в свой роман «Холодный дом» (гл. IV). Более опосредованно скажет об этом III. Бронте в романе «Джен Эйр» (образы Сент-Джона и Брокльхерста).
Таков фон, на котором развивается действие романа. Однако объективно действие служит фоном к выделению основного в этом произведении: описание тяжелой жизни рабочих и крестьян не есть нечто отвлеченное — это картина жизни одной нации.
Речь идет не о двух национальностях, а о двух классовых группах, о людях, занимающих разное социальное положение и не имеющих в силу этого ничего общего.
Именно в изображении двух наций наиболее ясно раскрываются противоречия двух тенденций в творчестве писателя. В плане романа эти две тенденции выступают в виде двух параллельных сюжетных линий. Авторский подход к проблемам двух наций различен. Описывая аристократию, Дизраэли использует лишь отдельные реалистические детали. Перед читателем проходит галерея образов аристократов, выписанных где с насмешкой, а где и с негодованием. Однако именно здесь на первый план выдвигаются теоретические выкладки писателя, его знаменитая «Тоrу Idea».
По мнению Дизраэли и его приверженцев, народ может считать себя угнетенным, но он никогда не сможет обрести силы для борьбы. Все его попытки обречены на провал. История нации стоит на пороге великих перемен, но пока лишь немногие способны увидеть приближающуюся зарю. Напрасно народ считает, что тори враждебны ему. Новое поколение английской аристократии — не тираны и не угнетатели. Молодые аристократы добровольно согласны взять на себя великую миссию спасения страны. Основной удар в их битве за Англию направлен против буржуазии. Здесь с наибольшей силой проявились противоречивые стороны группы Дизраэли. Безусловно, ценным в политике «Молодой Англии» был тот факт, что эта группа являлась союзницей пролетариата в борьбе против буржуазии и капитализма. Однако конечные цели «Молодой Англии» и пролетариата не имели ничего общего. Аристократия стремилась заручиться поддержкой народа, чтобы вернуть его, устранив буржуазию, к временам «доброй старой Англии», к патриархальному укладу и к феодальным порядкам. К этому и сводилась программа «феодального социализма», которую в качестве «спасения» выдвигал Дизраэли.
Именно эту программу писатель облекает в художественную форму в романе «Сибилла».
Поднимая в нем такой важный вопрос, как конфликт правящих классов и народа, Дизраэли в угоду своей идее пытается подойти к его решению с точки зрения морально-этических норм и критериев. Непоколебимый сторонник частной собственности, он обещает облегчение беднякам, когда они станут собственниками. По его глубокому убеждению, нужно в корне изменить не общественный строй, а характеры отдельных хозяев. Так, в качестве положительного идеала он выдвигает фабрику Траффорда, где работает чартист Джерард, отец Сибиллы. Концовка романа, проникнутая условно-романтическим оптимизмом, по сути сводит на нет глубокий социальный конфликт. Героиня романа, дочь простого рабочего, получает доказательства своей принадлежности к знатному дворянскому роду, становится обладательницей обширных землевладений и замка и соединяет свою жизнь с аристократом Эгремонтом, словно символизируя практическое осуществление союза рабочего класса и дворянства. Однако идея классового мира звучит здесь парадоксально: это по существу союз аристократа с аристократом. Сама Сибилла выступает в роли своеобразного героя-символа. Хотя автор делает ее главной героиней романа, она лишена черт живого человека. Это своего рода «голубая» героиня, ходячее воплощение идеи, образ нереалистический. Именно с ней наиболее тесно связана романтическая линия произведения. Романтика развалин и феодальных замков, монастырей и рыцарских поступков, милая сердцу «Молодой Англии», находит себе место и на страницах «Сибиллы».
Классовая ограниченность Дизраэли не позволила ему подняться над программой «феодального социализма» и «Тоrу Idea». Однако силой своего таланта он проникает в сущность каждой из выделенных им наций, раскрывает читателю глаза на истинное положение вещей в. стране.
Дизраэли поднялся на очень высокую ступень художественного обобщения коренных проблем современной ему действительности. Роман «Сибилла» — это попытка писателя-документалиста, политика дать, широкую картину жизни общества.
Подобно Элизабет Гаскелл, Дизраэли выводит на сцену рабочих-чартистов, создает такие их образы, как Джерард, Девилдаст. Джерарда скорее, чем Сибиллу и Эгремонта, можно назвать героем романа. Это типичный представитель рабочих, сознательно пришедших к чартизму. Вначале сторонник «моральной силы», он затем убеждается, что этого недостаточно для борьбы за свои права. Его эволюция от поддержки «моральной силы» к переходу в лагерь сторонников «физической силы» дана писателем в строго реалистической манере. Это не что иное, как влияние типических обстоятельств на типические характеры.
Писатель наделяет чартистов горячей убежденностью в правоте своих действий. Подробно останавливается он на моменте внесения петиции чартистов в Парламент и, не греша против истины, показывает, каким равнодушием был встречен этот акт. Он говорит об усилении агитации чартистов среди населения и выводит в романе высший подъем движения на данном этапе — восстание жителей Водгейта под влиянием чартистского агитатора. Стачечное движение, организованные забастовки, составление и распространение прокламаций, митинги чартистов — все это находит отражение в романе. Важно и то, что рабочий-чартист у Дизраэли гибнет как герой за правое дело, так как не может признать себя побежденным. Это шаг вперед по сравнению с такими великими реалистами, как Диккенс и Теккерей.
Мастерство Дизраэли-реалиста достигает в «Сибилле» своей вершины. Лучшие страницы книги, написанные с глубокой симпатией и силой, посвящены жизни простого народа, его труду и быту.
И «Конингсби», и «Сибиллу» отличает удивительно тонкая наблюдательность автора, превосходное знание материала и, как ни жаль, стремление уложить его в рамки заведомо ложной, теоретически разработанной схемы. Дизраэли-политик постоянно вступает в конфликт с Дизраэли-писателем. Когда верх одерживает писатель, то на страницах его романов развертываются картины быта и борьбы современного ему общества. Политические же выкладки Дизраэли ведут к усилению романтической линии в романах, к появлению «голубых» героинь и бесцветных молодых людей. Однако сила таланта писателя заставляет его подняться над ограниченностью мировоззрения, и уступки последнему не могут затушевать мастерских реалистических картин и сатирических обличений.
Затронув в «Конингсби» и «Сибилле» основные социальные и политические проблемы и изложив в художественной форме свое политическое кредо, Дизраэли приступает к заключительной части своей программы. Он выпускает завершающий трилогию роман, сосредоточив внимание на вопросах религии. Роману «Танкред» писатель дал второе название — «Новый крестовый поход» («Tancred; or The New Crusade», 1847), выразив тем самым основную направленность книги.
Произведение распадается на две совершенно отдельные части. Оно охватывает весь кругозор Дизраэли, начиная от чисто внешних мелочей аристократической жизни и кончая грандиозными планами мировой политики, которые писатель изложил в оригинальной, причудливой форме.
Выбор сюжета позволяет автору перенестись из лондонских аристократических кругов на Восток, в Иерусалим. Лондонские сцены по стилю, манере письма, тону изложения не имеют почти ничего общего с изображением восточной жизни. Если первая часть книги во многом близка «Конингсби» и «Сибилле», то вторая часть иллюстрирует отход писателя от реалистического метода в сторону романтизма. Однако именно иерусалимские сцены на редкость живописны и образны. Большую роль, по-видимому, сыграли здесь впечатления от путешествия, совершенного Дизраэли в 1830-1831 гг. Он посетил тогда Испанию, Корфу, Албанию, Афины, Константинополь, Кипр, Иерусалим, Египет, что позднее, в 1847 г., нашло отражение в восточных главах «Тайкреда».
В первых двух книгах романа перед читателем вновь одна за другой проходят картины светской жизни. Богатство материала, хорошо изученного автором, позволяет в полную силу использовать талант сатирика.
Социальная сатира отдельных глав «Танкреда» превосходит сатирические зарисовки в «Конингсби» и «Сибилле». Так, рассказывая о борьбе миссис Гэй Флаунси (уже известной читателю по роману «Конингсби») за укрепление своего положения в свете, Дизраэли дает уничтожающую характеристику такому типу людей. Не случайно ой выводит еще один персонаж, близкий по духу миссис Гэй Флаунси,— леди Бардольф. Основное стремление этих женщин — прочно обосноваться в высшем обществе, завоевать право на бал в своем доме. Для этого используются любые средства. Самое главное — не упустить ни малейшей возможности, приближающей хоть на миг заветную цель.
Первые две книги романа, выдержанные в сатирическом и ироническом тоне, перекликаются с предыдущими произведениями Дизраэли. Но они составляют меньшую часть произведения. И здесь писателю не удалось избежать сентиментальных моментов в зарисовке некоторых образов и сцен. Так, не лишена сентиментальности семейная идиллия четы Белламонт. В романтическом духе выдержан портрет Танкреда. Однако тонкий юмор, с которым автор преподносит отрывки светской: болтовни, серьезность в рассуждениях Танкреда, афористичность языка, короткие, но удивительно выразительные зарисовки отдельных персонажей — все это придает книге неоспоримую ценность, как и острота социальной сатиры или некоторые характеры, например, епископ.
Тон романа совершенно меняется, когда Дизраэли приводит своего героя на Восток. Легкость повествования, проникнутая тонкой иронией, уступает место приподнятому, местами высокоторжественному стилю, патетическим восклицаниям, пространным описаниям и монологам. Вместе с тем отдельные «восточные» сцены полны чарующей поэзии и притягивают читателя сочностью красок.
Герой романа рвется в Иерусалим, в Священную землю, чтобы обрести ясность во всем и истинную веру. На первый план выдвигается; основной вопрос: проблема взаимоотношений церкви и государства на качественно новом этапе развития общества — в эпоху господства буржуазии.
Будучи прежде всего политическим деятелем, Дизраэли оценивает роль церкви с чисто политической точки зрения, сообразно с положением дел в государстве. В своих предыдущих произведениях он всячески отстаивал могущество христианства и проповедовал идеал объединения, поставленный под сомнение романтиками. В «Танкреде» писатель отходит от своих позиций, отдавая дань изменившейся обстановке. Англия становится империей, под флагом которой собираются народы, не объединенные общей религией. Взгляды Дизраэли на христианство претерпевают значительные изменения. Для него становятся возможными специфические, переходные формы религии.
Многочисленные религиозные диспуты и политические проекты, в значительной степени отражающие политику Дизраэли по восточному вопросу, и составляют содержание четырех последующих книг романа.
Прожив некоторое время на Востоке и совершив паломничество на Синай, Танкред готов стать во главе движения за возрождение Азии. Отныне он ставит перед собой задачу содействовать восстановлению системы управления на началах теократического равенства. Такое управление вызовет к жизни новую эру — эру братства между людьми. Только таким путем, по мнению Танкреда, можно возвратить счастье уснувшему Востоку, а затем и истерзанной страданиями мятежной Европе.
Именно это сблизило его с молодым эмиром Факредином, который был очарован образом мыслей и поступками Танкреда и проникся к нему доверием, поверяя свои грандиозные политические планы. В беседах с Танкредом Факредин излагает основные идеи автора по восточному вопросу, впоследствии осуществленные Дизраэли — государственным деятелем. Суть этих идей сводится опять-таки к необходимости возрождения Востока. Европейская цивилизация чужда самостоятельности: она представляет собой лишь развитие обломков древнейшей и несравненно более совершенной цивилизации Древнего Востока. Между тем Европа своей цивилизацией стремится подавить Восток, а без его возрождения мир не может быть счастлив. Чтобы Восток вновь обрел свою силу, нужно освободить его от анархии и политически сплотить. Лучшим орудием для этого будет Англия. Дизраэли вводит в роман политические намеки, которые в 1847 г. не обратили на себя особого внимания, но за время пребывания Биконсфильда на посту премьер-министра Англии превратились в осуществившиеся факты: это и приобретение Кипра, и провозглашение Виктории императрицей Индии, и вассальное подчинение Англией Сирии, Палестины и Малой Азии.
На первый план в романе выступают уже реакционные взгляды Дизраэли-политика, основателя Британской Империи.
То, чего желал достичь Танкред союзом с аравитянами, маронитами, анзарами и другами в 1845 г., лорд Биконсфильд совершил спустя тридцать три года путем союза с турками, захвата Кипра и ввода английских войск в Афганистан.
Идея теократического равенства, провозглашенная Танкредом, должна была способствовать не столько политической сплоченности Востока, что, по словам героя, было необходимо для возрождения былого величия древних культур, сколько лишению его всякой самостоятельности — политической или религиозной — и превращению в придаток Англии. Предоставляя Англии роль спасительницы Востока, писатель как бы пытается заручиться оправданием за свои последующие захватнические акты.
Экстравагантные сплетения сюжета не приводят, однако, к развязке. Пристрастие Дизраэли к эффектам заставляет его посылать своего героя к царице Астарте, правящей аназарами, которые населяли земли между Сирией и Малой Азией; наградить царицу любовью к Танкреду, что вынудит ее распорядиться об убийстве взятой ею в плен дочери Бессо Евы, поставить Танкреда во главе анзар в сражении с турками, направленными на спасение Евы, вырвать Еву из плена благодаря усилиям и хитрости Факредина и, наконец, вновь свести Танкреда и Еву там, где они впервые встретились, — в саду Евы в Вифании. Если в «Конингсби» в символический союз вступают аристократия и промышленность (брак Конингсби и Эдит Мильбэнк), в «Сибилле» — торийская партия и народ в лице Сибиллы и Эгремонта, то в «Танкреде» Англия и Восток протягивают друг другу руки в союзе Евы и Танкреда. Но за этим не следует ни вопрос о возможностях молодежи, как в «Конингсби», ни уверенность в ее силах и декларация ее прав, как в «Сибилле». Писатель не видит возможности привести героя к какому-то определенному заключению, а сюжет романа — к определенной развязке. Заканчивая книгу фразой: «Граф и графиня Белламонт только что прибыли в Иерусалим», он оставляет читателя в недоумении.
«Восточная» часть романа растянута и местами скучна. Иногда Дизраэли вспоминает об иронии, и тогда появляются тонкие диалоги, такие, как прекрасная «дипломатическая» беседа двух приятелей банкира Бессо — Барици и Паскуалиго, боящихся незнанием фактов подмочить репутацию первых сплетников в Иерусалиме; насмешка чувствуется и в описании двух слуг, которых Танкред привез из Англии и которые кичатся своим происхождением даже в плену у бедуинов, и в обсуждении деталей туалета Танкреда на званом вечере у Бессо. Однако Дизраэли слишком увлекается описанием деталей восточной жизни, рассуждениями о высоких материях, так что сцены эти выпадают из общего тона романа, нарушая его живописное, но подчас утомительное единство.
Яркому экзотическому фону и экстраординарности обстоятельств как нельзя лучше соответствуют два женских образа второй части романа — Евы и царицы Астарты. Сильные, цельные натуры, они не имеют ничего общего с «голубой» Сибиллой или Эдит Мильбэнк. Если в «Сибилле» Дизраэли приходилось подстраивать обстоятельства под свою героиню, что выглядело искусственно и надуманно, то Ева органически вписана и в окружающий ее фон, и в происходящие события. Наделенная светлым умом, необычайной красотой, великодушием и благородством, она окружена ореолом романтизма и вместе с тем обладает необыкновенной привлекательна силой, чего никак нельзя сказать о Сибилле. Не менее притягательная и царица Астарта. Ей автор уделяет немного места, но перед читателем предстает страстная, живая натура, способная на пылкую любовь и горячую ненависть, готовая убить соперницу и предложить любимому человеку трон правительницы анзаров.
Роман не отличается цельностью и единством повествования. Он гораздо более хаотичен, чем «Конингсби» с его многочисленными политическими отступлениями. Не только отдельные сцены выпадают из общего хода повествования, на что уже указывалось выше. Дизраэли прибегает к расчленению сюжета с помощью своего рода вставной новеллы — истории семьи Барони, один из членов которой, по рекомендации Сидониа, сопровождал Танкреда в его путешествии. Этот прием чужд предыдущим романам писателя. В восточных главах книги почти отсутствуют характерные для Дизраэли — автора «Конингсби» и «Сибиллы» — короткие, но меткие зарисовки характеров-типов. Писатель в основном прибегает к портретным описаниям (портрет шейха Амалека, Евы, Астарты), к пейзажным зарисовкам. Хотя исторические факты и этнографические подробности, приводимые в «Танкреде», большей частью достоверны, роман по стилю, духу и используемым приемам стоит гораздо ближе к романтизму, нежели предыдущие произведения Дизраэли.
Два следующих романа писателя («Lothair», 1870 и «Endimion», 1880), написанные им после большого перерыва, продолжают романтическую линию в его творчестве. Однако наиболее значительными и ценными являются романы 40-х годов, а роман «Сибилла» по праву может быть причислен к лучшим произведениям критического реализма в английской литературе XIX в.
Л-ра: Вестник МГУ. Сер. : Филология. – 1971. – № 1. – С. 51-64.
Произведения
Критика
