Дворянские выборы

Вперше надруковано: Дворянские выборы. Комедия в трех действиях. Москва, тип. П. Кузнецова, 1829.

Автограф невідомий.

Цензурний дозвіл С. Аксакова – 2 серпня 1828 р. Є. Ольдекоп, цензор III відділу, який відав й театральною цензурою, 15 січня 1829 р. дав дозвіл на постановку цієї гостросатиричної комедії в Московському імператорському театрі, мотивуючи тим, що, мовляв, «пиеса сия совсем не относится к нынешнему времени и беспрепятственно может быть представлена на сцене» (Центральний державний історичний архів СРСР у Ленінграді (далі – ЦДІА СРСР у Ленінграді), ф. 780, on. 1, спр. 4, арк. 12 зв.). Тим же Є. Ольдекопом 6 квітня 1829 р. комедія дозволена до постановки в імператорському Санкт-петербурзькому театрі, про що свідчить короткий рапорт цензора: «Сия пьеса в нынешнем году уже одобрена к представлению на императорском Московском театре (см. рап[орт] № 22)» (ЦДІА СРСР у Ленінграді, ф. 780, on. 1, спр. 4, арк. 97).

З листа Г. Квітки до С. Аксакова від 17 квітня 1829 р. довідуємося, що комедія принесла Аксакову «много беспокойств», на нього, як на цензора, «было роптание… за пропуск ее» (Квітка-Основ’яненко Гp. Твори у 8-ми т., т. 8, с. 114).

Трохи пізніше у своєму додатку до другої редакції «Дворянских выборов» (написаної на папері з водяними знаками 1829 р.) Г. Квітка-Основ’яненко згадував про тогочасні перипетії з першою редакцією комедії:

«…я послал ее в цензурный комитет. Вслед за тем я получил два убедительных письма: от актера Сабурова и актрисы Над[ежды] Репиной, Московского театра, вымоляющих у меня позволения сыграть эту комедию, каждому в свой бенефис. Натурально, я уважил желание актрисы, а пред актером извинился за отдачу пиесы другому лицу. К сожалению моему, пиеса моя без всякой выправки, из черновой тетради, за глазами от меня, напечатана, и расход на нее был необыкновенный…»[Центральна наукова бібліотека АН УРСР, відділ рукописів. Квітка-Основ’яненко Г. Ф. Дворянские выборы, часть вторая, или Выбор предводителя (автограф), с. 131].

Подальша цензурна історія «Дворянских выборов» пов’язана з тією сенсацією, яку викликала поява комедії друком. У рапорті Є. Ольдекопа від 27 серпня 1829 р. повідомляється (наводимо уривки): «Московский телеграф» 12 июня 1829 г. заключает в себе следующее:

«В 8-й книжке «Телеграфа» извещали мы наших читателей о чаемом представлении [далі цензор опускає фразу: «в пользу актрисы г-жи Н. Репиной». – О. Г.] прекрасной комедии «Дворянские выборы». Благодаря повсюду распространяющемуся просвещению и мудрому благодетельному цензурному уставу, который вполне удовлетворяет потребностям нашего века, драматические писатели начали срамить пороки и предрассудки, искусно выставляя их безобразно-смешную сторону. В вышеупомянутой комедии мастерскою и смелою кистью начертано изображение одного из гнуснейших злоупотреблений, происходящего оттого, что просвещение у нас не слишком еще глубоко пустило свои корни Образованная публика обрадовалась сему новому явлению, и более тысячи экземпляров комедии распродано было в два месяца. Из сего явствует, что наши соотечественники любят истинное и хорошее, но мракобесие [підкреслення цензора. – О. Г.] на сей раз не осталось в покое и диким своим голосом возопило, что комедия «Дворянские выборы» оскорбляет не только все сословия дворян, но даже посягает на благотворное учреждение мудрой государыни! [Маються на увазі дворянські зібрання і дворянські вибори, які були запроваджені Катериною П. – О. Г.] Помилуйте, господа! Где вы это нашли? В терзаемой вами комедии видим явное благоговение к установлению великой монархини, а стрелы сатиры обращены только на злоупотребления…

…Не знаю, что думают господа мракобесы; только имею честь им объявить, что я, нижеподписавшийся, принадлежу к одной из древнейших фамилий российского дворянства и нимало не обижаюсь тем, что собратья мои по званию дворянина, каковы суть Кожедралов и Забойкин, выведены на сцену в настоящем их виде.

…Итак, мужайтесь, благородные поборники истины! Смело разите грозною палицею вашего остроумия предрассудки и злоупотребления. Вопли черни не заглушат радостных кликов, коими благомыслящие сыны отечества приветствуют ваши произведения! Как бы то ни было, только обещанное 21 июня представление комедии «Дворянские выборы» отложено до другого времени затем, чтобы гусей не дразнить…

Василий Ушаков».

На цьому витягу цензорською рукою покладена резолюція: «Пиесу сию к представлению не одобрять. 27 августа 1829» (ЦДІА СРСР у Ленінграді, ф. 789, on. 1. спр. 4, арк. 13 – 15).

Заборона постановки п’єси йшла, по суті, від Миколи І, який несхвально відгукнувся про комедію.

У вже згаданому додатку до другої редакції «Дворянских выборов» Квітка-Основ’яненко так пояснював ці обставини:

«При представлений пьесы к главному начальству для испрошения позволения играть ее последовало следующее отношение: «Государь император изволил читать комедию «Дворянские выборы» и не нашел ничего, почему бы можно было запретить представление оной на театре; только отозваться изволил, что в ней слишком много пьянства. А по сим последним словам представлять сию пьесу на театре запрещается».

Это распоряжение приостановило представление ее на Московском театре после сделанного уже в публике объявления…» [ЦНБ АН УРСР, відділ рукописів. Квітка-Основ’яненко Г. Ф. Дворянские выборы, часть первая, или Выбор предводителя (автограф), с. 131; див. ще: Луцький Ю.«Дворянские выборы». До історії п’єси Г. Ф. Квітки-Основ’яненка. – «Вітчизна», 1964. № 4, с. 171 – 174; Зубков С. Д. Г. Ф. Квітка і С. Т. Аксаков. – «Радянське літературознавство», 1972, № 1, с. 63 – 64].

Директор московських театрів російський письменник M. М. Загоскін писав Квітці-Основ’япенку 1836 p., що п’єса «Дворянские выборы» «вероятно, имела бы громадный успех, если бы могла быть дана на здешней сцене» (Данилевский Г. П. Украинская старина. Харьков, 1866, с. 271). Про широкий громадський резонанс комедії в 1830 – 40-і роки може свідчити такий факт: коли в московському Великому театрі в бенефіс M. С. Щепкіна 20 лютого 1842 p. ставилася пізніша комедія Г. Квітки «Шельменко-денщнк», з метою забезпечення їй більшого успіху в афіші було зазначено: «В первый раз «Шельменко-денщик», оригинальная комедия в 5 д. соч. Грицка Основьяненка, автора комедии «Дворянские выборы» (Гриц Т. С. М. С. Щепкин. Летопись жизни и творчества. М., 1966, с. 289).

Трупа Харківського театру під керівництвом I. Штейна встигла поставити комедію в Харкові до цензурної заборони (прем’єра відбулася 25 серпня 1829 р.) і навіть після заборони виставляла її в Харкові, Таганрозі та інших містах. III відділ у спеціальному листі від 16 вересня 1829 р. дав вказівку слобідсько-українському цивільному губернаторові Каховському вжити заходів, щоб «Дворянские выборы» на сцені не ставилися.

Подається за першодруком.

Комедия в трех действиях

Действующие лица

Памфил Сидорович Староплутов – дворянин, прибывший на выборы.

Настасья Трофимовна – жена его.

Анна Михайловна Тихина – племянница его.

Надежка – служанка Тихиной.

Клим Кузьмич Заправлялкин – поверенный Староплутова.

Дмитрий Иванович Благосудов, Василий Петрович Твердов, Борис Самсонович Кожедралов, Андрон Парамонович Выжималов, Амельян Панкратьич Забойкин, Прохор Еремеич Драчугин, Макар Макарыч Подтрусов, еще несколько дворян – дворяне, прибывшие на выборы.

Ерофеич, Трифоныч, Агафоныч и проч. и проч., всего и десять дворян, называемых запасными.

Митька – слуга Твердова.

Слуги Староплутова, одетые в серые сертуки с голубыми воротниками, пояса сверх сергуков красные, головы острижены по-казацки, усы.

Во втором действии все дворяне в губернских мундирах. Твердов всегда в военном. Действие в губернском городе.

---

Примітки

Вперше надруковано: Дворянские выборы. Комедия в трех действиях. Москва, тип. П. Кузнецова, 1829.

Автограф невідомий.

Цензурний дозвіл С. Аксакова – 2 серпня 1828 р. Є. Ольдекоп, цензор III відділу, який відав й театральною цензурою, 15 січня 1829 р. дав дозвіл на постановку цієї гостросатиричної комедії в Московському імператорському театрі, мотивуючи тим, що, мовляв, «пиеса сия совсем не относится к нынешнему времени и беспрепятственно может быть представлена на сцене» (Центральний державний історичний архів СРСР у Ленінграді (далі – ЦДІА СРСР у Ленінграді), ф. 780, on. 1, спр. 4, арк. 12 зв.). Тим же Є. Ольдекопом 6 квітня 1829 р. комедія дозволена до постановки в імператорському Санкт-петербурзькому театрі, про що свідчить короткий рапорт цензора: «Сия пьеса в нынешнем году уже одобрена к представлению на императорском Московском театре (см. рап[орт] № 22)» (ЦДІА СРСР у Ленінграді, ф. 780, on. 1, спр. 4, арк. 97).

З листа Г. Квітки до С. Аксакова від 17 квітня 1829 р. довідуємося, що комедія принесла Аксакову «много беспокойств», на нього, як на цензора, «было роптание… за пропуск ее» (Квітка-Основ’яненко Гp. Твори у 8-ми т., т. 8, с. 114).

Трохи пізніше у своєму додатку до другої редакції «Дворянских выборов» (написаної на папері з водяними знаками 1829 р.) Г. Квітка-Основ’яненко згадував про тогочасні перипетії з першою редакцією комедії:

«…я послал ее в цензурный комитет. Вслед за тем я получил два убедительных письма: от актера Сабурова и актрисы Над[ежды] Репиной, Московского театра, вымоляющих у меня позволения сыграть эту комедию, каждому в свой бенефис. Натурально, я уважил желание актрисы, а пред актером извинился за отдачу пиесы другому лицу. К сожалению моему, пиеса моя без всякой выправки, из черновой тетради, за глазами от меня, напечатана, и расход на нее был необыкновенный…»[Центральна наукова бібліотека АН УРСР, відділ рукописів. Квітка-Основ’яненко Г. Ф. Дворянские выборы, часть вторая, или Выбор предводителя (автограф), с. 131].

Подальша цензурна історія «Дворянских выборов» пов’язана з тією сенсацією, яку викликала поява комедії друком. У рапорті Є. Ольдекопа від 27 серпня 1829 р. повідомляється (наводимо уривки): «Московский телеграф» 12 июня 1829 г. заключает в себе следующее:

«В 8-й книжке «Телеграфа» извещали мы наших читателей о чаемом представлении [далі цензор опускає фразу: «в пользу актрисы г-жи Н. Репиной». – О. Г.] прекрасной комедии «Дворянские выборы». Благодаря повсюду распространяющемуся просвещению и мудрому благодетельному цензурному уставу, который вполне удовлетворяет потребностям нашего века, драматические писатели начали срамить пороки и предрассудки, искусно выставляя их безобразно-смешную сторону. В вышеупомянутой комедии мастерскою и смелою кистью начертано изображение одного из гнуснейших злоупотреблений, происходящего оттого, что просвещение у нас не слишком еще глубоко пустило свои корни Образованная публика обрадовалась сему новому явлению, и более тысячи экземпляров комедии распродано было в два месяца. Из сего явствует, что наши соотечественники любят истинное и хорошее, но мракобесие [підкреслення цензора. – О. Г.] на сей раз не осталось в покое и диким своим голосом возопило, что комедия «Дворянские выборы» оскорбляет не только все сословия дворян, но даже посягает на благотворное учреждение мудрой государыни! [Маються на увазі дворянські зібрання і дворянські вибори, які були запроваджені Катериною П. – О. Г.] Помилуйте, господа! Где вы это нашли? В терзаемой вами комедии видим явное благоговение к установлению великой монархини, а стрелы сатиры обращены только на злоупотребления…

…Не знаю, что думают господа мракобесы; только имею честь им объявить, что я, нижеподписавшийся, принадлежу к одной из древнейших фамилий российского дворянства и нимало не обижаюсь тем, что собратья мои по званию дворянина, каковы суть Кожедралов и Забойкин, выведены на сцену в настоящем их виде.

…Итак, мужайтесь, благородные поборники истины! Смело разите грозною палицею вашего остроумия предрассудки и злоупотребления. Вопли черни не заглушат радостных кликов, коими благомыслящие сыны отечества приветствуют ваши произведения! Как бы то ни было, только обещанное 21 июня представление комедии «Дворянские выборы» отложено до другого времени затем, чтобы гусей не дразнить…

Василий Ушаков».

На цьому витягу цензорською рукою покладена резолюція: «Пиесу сию к представлению не одобрять. 27 августа 1829» (ЦДІА СРСР у Ленінграді, ф. 789, on. 1. спр. 4, арк. 13 – 15).

Заборона постановки п’єси йшла, по суті, від Миколи І, який несхвально відгукнувся про комедію.

У вже згаданому додатку до другої редакції «Дворянских выборов» Квітка-Основ’яненко так пояснював ці обставини:

«При представлений пьесы к главному начальству для испрошения позволения играть ее последовало следующее отношение: «Государь император изволил читать комедию «Дворянские выборы» и не нашел ничего, почему бы можно было запретить представление оной на театре; только отозваться изволил, что в ней слишком много пьянства. А по сим последним словам представлять сию пьесу на театре запрещается».

Это распоряжение приостановило представление ее на Московском театре после сделанного уже в публике объявления…» [ЦНБ АН УРСР, відділ рукописів. Квітка-Основ’яненко Г. Ф. Дворянские выборы, часть первая, или Выбор предводителя (автограф), с. 131; див. ще: Луцький Ю.«Дворянские выборы». До історії п’єси Г. Ф. Квітки-Основ’яненка. – «Вітчизна», 1964. № 4, с. 171 – 174; Зубков С. Д. Г. Ф. Квітка і С. Т. Аксаков. – «Радянське літературознавство», 1972, № 1, с. 63 – 64].

Директор московських театрів російський письменник M. М. Загоскін писав Квітці-Основ’япенку 1836 p., що п’єса «Дворянские выборы» «вероятно, имела бы громадный успех, если бы могла быть дана на здешней сцене» (Данилевский Г. П. Украинская старина. Харьков, 1866, с. 271). Про широкий громадський резонанс комедії в 1830 – 40-і роки може свідчити такий факт: коли в московському Великому театрі в бенефіс M. С. Щепкіна 20 лютого 1842 p. ставилася пізніша комедія Г. Квітки «Шельменко-денщнк», з метою забезпечення їй більшого успіху в афіші було зазначено: «В первый раз «Шельменко-денщик», оригинальная комедия в 5 д. соч. Грицка Основьяненка, автора комедии «Дворянские выборы» (Гриц Т. С. М. С. Щепкин. Летопись жизни и творчества. М., 1966, с. 289).

Трупа Харківського театру під керівництвом I. Штейна встигла поставити комедію в Харкові до цензурної заборони (прем’єра відбулася 25 серпня 1829 р.) і навіть після заборони виставляла її в Харкові, Таганрозі та інших містах. III відділ у спеціальному листі від 16 вересня 1829 р. дав вказівку слобідсько-українському цивільному губернаторові Каховському вжити заходів, щоб «Дворянские выборы» на сцені не ставилися.

Подається за першодруком.

Подається за виданням: Квітка-Основ’яненко Г.Ф. Зібрання творів у 7-ми томах. – К.: Наукова думка, 1979 р., т. 1, с. 97 – 154.

Действие первое

Комната.

Явление I

Митька.

(входит)

И здесь ни собаки! Дом большой, экипажей много, а нигде никого не встречаю. По всему видно, что здесь живут приезжие из деревни. Гм-гм-гм!

(Кашляет и стучит.)

Hадежка.

Кого вам угодно?

Митька.

О радость! О счастье! О восхищение и прочая, и прочая. Тебя ли я зрю, прекрасная Надежда Васильевна? Тебя ли я вижу, ясный свет очей моих?

Hадежка.

Меня, меня, мой милейший Дмитрий Павлович! Какими судьбами тебя нелегкая сюда занесла?

Митька.

Я приехал сюда, душа моя, собственно на твой счет. Соскучась, не видав тебя с прошедшей зимы, как, помнишь, мы в том городке с тобою познакомились.

Hадежка.

Ну, оставляй старое назади, подвигайся вперед.

Митька.

Итак, выехав из городка, уж я служил, служил! Ходил по походам, был в сражениях, брал города, – жаль, что ты так же безграмотна, как и я, а то бы читала все в газетах.

Hадежка.

Помилуй, скажи, с кем же война была в сем лете?

Митька.

Да, так точно. Сражений у нас не было, и в походах нигде не был; но все равно, – любя тебя, я был ко всему готов; но, соскучася праздною жизнию, взял барина в отставку и пустился тебя отыскивать; не застав в деревне, бросился по следам…

Надежка.

А барин твой где?

Митька.

Я его привез с собою и, оставив у губернского предводителя, сам пустился приискать квартиру; увидев вывеску, что в здешнем доме отдается квартира, вхожу и нахожу…

Hадежка.

И как кстати! Я отдаю внаймы целую половину дома. Вот посмотри, с мебелью и со всеми выгодами.

Митька.

Ты меня в смущение приводишь; я боюся помыслить; неужли ты или барышня – не замужем ли вы?

Hадежка.

За грехи наши – нет еще. А приехала я сюда на выборы и так же, как и ты, привезла с собою старых господ и барышню.

Митька.

Не в исправники ли и ты пожелала?

Hадежка.

Нет, голубчик, здесь уже все расчислено и назначено: старой барин всем распорядил и для наблюдения за порядком сам приехал; барыня приехала для закупок, а Анну Михайловну привезли как товар, чтобы лицом продать; вот почему мы все здесь. Наняли большой дом и на этой половине поместили было своих запасных, но как они вечером крепко понатянулись, закурили трубки, заорали песни, отчего у барыни разболелась голова, барышня весь вечер хохотала, а барину мешали говорить с поверенным, то мы их и перегнали во флигель, на задний двор, а половину дома пустили внаем для возвращения издержек.

Митька.

Да что это за запасные?

Hадежка.

Экой ты! Видно, что в первый раз на выборах. Барину нужно, чтобы везде были его судьи и по делам, которых у него много, чтобы его руку тянули. Вот он и насобирает мелкую шляхту, называются-то они все дворяне, да и дворов своих не имеют. К выборам он их всех в кучу да на повозках в город. Как идти на выборы, так отпускается им давно приготовленная на сей случай полная амуниция, и пока баллотировка продолжается, так они все на наших харчах: едят, голубчики, без устали, пьют без просыпу, да за то и шары кладут, на кого нам надобно.

Митька.

Вот мудрости какие! Одному Памфилу Сидоровичу можно так умудриться. Ведь же это и стоит ему чего-нибудь?

Hадежка.

Ему? Ничего. Он с Настасиею Трофимовною все это выводит на счет барышни.

Митька.

Ну, да как барышня оперится?.. Так свободна эта половина дома? Она за мною; давай руку, давай ключи. Прощай пока, моя Надежа. Побегу к барину.

(Уходит.)

Hадежка.

Прощай, голубчик! А о цене-то ни он не спросил, ни я не сказала. Обстоятельный народ!

Явление II

Надежка и Заправлялкин; за ним слуги и кучера несут большие узлы с платьями, сапогами, треугольные шляпы, шпаги и проч.

Заправлялкин.

Ну, душа на месте! Насилу дождался тяжелого обоза с амунициею. Ну-ка, брат Фомка! принимайся за бездельников. Отпусти каждому по сотенке горячих: чрез вас я, бездельники, трусил, как пред виселицею, чрез вас, мошенники, я мог бы места лишиться; чрез вас, разбойники, самые выборы пошли бы совсем иначе. Вспорика их, вспори, вспори, вспори!

Hадежка.

Помилуйте, Клим Кузьмич! Ведь они не сделали остановки, еще в пору приехали.

Заправлялкин.

Какое, сударыня, в. пору! Чрез них, извергов, я еще до сих пор водки не пил, выбегал, выглядывал, зарезали было меня совсем. Вспори-ка их, вспори! Снесите сюда в чулан, сложите да и ступайте на катавасию.

Слуги уходят.

Нет, матушка Надежда Васильевна, через них и наш план расстроился бы.

Hадежка.

Какой план?

Заправлялкин.

О чем я объяснялся прежде. От нас зависит выбор предводителя, от предводителя зависит назначить меня письмоводителем, а от меня зависит достоинства ваши возвести на степень и вечно, навсегда титуловать вас: ваше благородие! План превосходный, госпожа коллежская регистраторша! Ей-же-ей-ей!

Hадежка.

План недурен, но увидим, каков будет фасад. Похвалюсь вам, я отдала дом внаймы.

Заправлялкин.

За сколько, на сколько и кому?

Hадежка.

Приезжему дворянину Твердову.

Заправлялкин.

За сколько?

Hадежка.

М-м-м! о цене мы не говорили, да он согласится.

Заправлялкин.

Согласится или нет, неизвестно. Эх, как вы неосмотрительно поступили. Твердов… что-то как будто не нравится.

Надежка.

Я вам за деньги отвечаю, а почему вам не нравится?

Заправлялкин.

Он должен быть не из наших. Барин же располагал поместить здесь кого-нибудь из своих. Вряд ли барин согласится.

Надежка.

Как? Неужели откажут? Вы меня в дуры введете. Нет, Клим Кузьмич! возьмите уже это все на себя.

Заправлялкин.

Для вас, для ради вашей красоты я готов все лгать и всех обманывать. Пожалуйте мне премиленькую вашу ручку.

Hадежка.

(подавая руку будто нехотя)

Ох! как это! Так вы возьмете на себя? А за деньги я, я вам отвечаю.

Заправлялкин.

(целуя руку ее несколько раз)

Верю вам, моя крошечка, верю, моя нимфочка, моя сирена, и все для вас сделаю.

Явление III

Те же, Твердов и Митька.

Митька.

(указывая налево)

Сюда, сударь, пожалуйте. Здесь наша половина, это служанка господ Староплутовых, а это…

(грозит Заправлялкину, тихо.)

Я тебя проучу, архивная мышь!

Твердов.

Очень рад таким хозяевам. Доложи своим господам, что я приду засвидетельствовать им свое почтение.

(Уходит на свою половину.)

Явление IV

Надежка, Заправлялкин и Митька, проводив своего господина.

Митька.

Что ты изгибаешься, как старинное зело, господин подлипало! как ты смел?

Заправлялкин.

Позволь, почтеннейший, по какому праву?

Митька.

Как по какому праву? Видишь ли, я воин, следовательно, я рыцарь, следовательно, я защитник прекрасного пола. А я сам, своими рыцарскими глазами видел, что ты ей надоедал своими поцелуями. Говори, старая чернильница! теперь ты говори; по какому праву ты лобызал ее ручки, созданные только для военных?

Заправлялкин.

Во-первых, – позвольте, – во-первых, не решено еще, принадлежат ли служанки к отделению прекрасного пола, но ежели бы и так, то, во-вторых, и приказный человек имеет чувства и знает, что хорошо. Сверх сего, не извольте озорничать, я человек, имеющий официю, надеясь же получить выгодное место, могу после всего сего помышлять не об одних ручках.

Митька.

Молния! Гром! Разрушься, вселенная! Выкинь из головы такую дерзкую мысль, или я тебя с твоей официей выкину за окошко.

Заправлялкин.

Да что вы или ты, что так шумишь? Это квартира моего принципала, это его служанка, а я сам, знаете ли? – я коллежский регистратор!

Митька.

Курица – не птица, регистратор – не офицер. Здесь также и моя квартира, а это, может быть, моя будущая жена. Так ли, моя павушка?

Hадежка.

Так ли, или инак, увидим по ходу дела. Пока же до развязки, так почему же мне и не позволить?

Митька.

Ага! видно, городского духу набралась. Увидим и мы. Прощай, пописушка! к счастью твоему, мне некогда, но мы с тобой увидимся.

(Уходит к господину.)

Заправлялкин.

Нет, вряд ли. Видите ли, сударыня, непременно надобно сказать Памфилу Сидоровичу о сем казусе, пусть-ка господа убираются из нашего дома. Вчера была суматоха от запасных, а теперь душа дрожит от военных.

Hадежка.

И, Клим Кузьмич! что разбирать! Платили бы деньги, а дело пусть идет, как идет. Ведь так у вас в приказах?..

Заправлялкин.

Оно, конечно, так, однако же – господа приехали!

Явление V

Староплутов, жена его, Тихина, Заправлялкин, Надежка. За господами лакеи несут ящики и связки.

Настасья Трофимовна.

Ну, Надежка, сколько мы накупили! Да сколько всякой всячины в магазейнах: в одном, другом, третьем; да какие славности!

(Мужу.)

И не скажу, батюшка, чтобы и дорого было. Развяжи-ка, Надежка, вот это. Вот смотри – это для Аннеты.

Занимаются.

Староплутов.

Это, душа моя, по вашей части. Что, брат Заправлялкин, пришел ли обоз с мундирами? Не будет ли остановки?

Заправлялкин.

Все готово, ваше высокородие. Бездельники обленились и опоздали приездом, но я приказал уже взбутетенить их по обычаю.

Староплутов.

Ох, Кузьмич, поосторожнее бы. Здесь ведь губерния, не наведался бы к нам полицмейстер.

Заправлялкин.

Помилуйте, ваше высокородие. Да разве вы не властны обуздать непослушных?

Староплутов.

Ну, ладно, ладно. Будет на все время. Теперь скажи мне, сколько счетом подвезено у нас запасных-то.

Заправлялкин.

Счетом десять, и амуниции на всех достаточно, да десятый больно прибит; на вчерашнем ночлеге насилу отнял; не очуняет ли к завтрему. Пуще всего Ерофеич ему всю рожу исписал.

Староплутов.

А вот ты Ерофеича после выборов и проучи: что обещал, так и не дай, а теперь виду не покажи, что сердит. Пора обмундировывать, у меня будет собрание.

Заправлялкин.

Вот, позвольте доложить, произошел казус: на сей половине остановился г. Твердов, следовательно, не из наших. Ожидаю на сие резолюции вашего высокородия.

Староплутов.

М! хотел было своему квартирой услужить, да никто не явился. Пусть стоит, нам же шар прибавится. За какую цену условились?

Заправлялкин.

О цене не спросил, но еще и с озорничеством обошелся.

Настасья Трофимовна.

(вслушавшись)

Что, что, что? У нас остановился Твердов? Сживи его, мой батюшка!

Староплутов.

А зачем?

Настасья Трофимовна.

Да так. Не условился о цене, после ничего не заплатит, да еще история выйдет. Да он же все на Анюту пристально глядел и в собраниях с нею танцевал. Не помешал бы он нам!

Староплутов.

Нет, Настюша, он мне ни в чем не помешает. Ну, пусть пялит на нее глаза, пусть и знакомится с нею; пока будет ее заискивать, то нашей стороны будет держаться, а что после выборов произойдет, то его беда, а не наша.

Настасья Трофимовна.

А вот как он за квартиру не заплатит?

Староплутов.

У нас на озорников есть полиция. Ведь он самовольно взъехал?

Заправлялкин.

Самовольно и самоуправно.

Староплутов.

Так и дери с него, Настюша, что хочешь.

Заправлялкин.

Слуга его учинил в квартире вашего высокородия шум и чуть не учинил со мною драки.

Староплутов.

Тем лучше. Пожалуйста, Кузьмич, повздорь с слугою до того, чтобы он тебя приколотил.

Заправлялкин.

Помилуйте, ваше высокородие, на что такая беда?

Староплутов.

А вот на что: коли бы слуга тебя побил, да еще к лучшему – и знаки бы поставил, так бы тогда барин его, при мировой, шары клади, на кого я скажу; Анюте не мешай идти, за кого мы хотим; за квартиру заплати, что Настюша захочет; за побои твои и увечье заплати, что ты захочешь. Ан видишь, как это все рассчитано? Пожалуйста же, Кузьмич, если случится связаться с слугою или еще лучше – с самим барином, не пяться, лезь в глаза на драку, тогда-то мы…

(Потирает себе руки.)

Заправлялкин

Что делать! Ради интереса вашего высокородия готов на всякое бесчестие и поругание, авось, и мне что перепадет.

Староплутов.

Ну, теперь, Кузьмич, иди приготовляй все к собранию, а ты, Настюша, займи племянницу, а я в речь вступлю, надобно переговорить о деле. Надежка! неси товары туда.

Заправлялкин и Надежка уносят товары.

Явление VI

Староплутов, жена его и Тихина.

Настасья Трофимовна.

(подходя к Тихиной)

Ну, что, Анюточка, опомнилась ли ты от радости? Ведь эти все славности для тебя, мой друг, накуплены. А?

Тихина.

Покорно благодарю, тетенька. Да тут что-то много и ненужных для меня вещей.

Настасья Трофимовна.

Как, жизнь моя, не нужны? Ведь ты невеста, а на выборах женихов много, не ровен час…

Староплутов.

Мы для тебя, мой друг, ничего не жалеем. Доставили тебе воспитание знатное. Шесть лет в институте, в Петербурге, в столице – ведь это легко сказать! Тебя содержим с прислугою, живем, можно сказать, открыто, для кого же? Мне с Настюшей к чему бы так жить? Все это для тебя, чтобы приманить женихов; вот и вещей накуплено. А все это – наши убытки и расходы из любви к тебе.

Тихина.

Вы знаете, дяденька, как я вам благодарна за ваше попечение, но к чему вам так убыточиться? Я полагаю, что доходы с моего имения достаточны были бы на мое воспитание и для моих теперешних издержек.

Староплутов.

Эх, молодость, молодость! Тебе кажется, от тысячи душ так и бессчетные доходы! Посуди, мой друг, – хотя и есть кое-какие доходишки, но ведь нужно содержать заводы: овечий, конский, которые, на беду, многочисленны, ужас что все это стоит!

Тихина.

Дяденька! Зачем же было не уничтожить всего этого, чтобы вместо издержек на овец употреблять доходы на меня?

Староплутов.

Ты, мой друг, так рассуждаешь от неопытности. Я представлял сколько раз опеке о продаже всего ненужного, так вот же наш предводитель Достойнов слышать не хотел, а чрез то накопилося и долгов. Вот как пошлет тебе бог мужа, так я все вам и сдам. Хозяйничайте и наживайте сами.

Настасья Трофимовна.

А уж и женишок есть на примете.

Тихина потупляет глаза и щиплет ленту.

Староплутов.

Да, ежели бы нам его не упустить. Послушай, Анюточка, друг мой, теперь к речи пришлось, поговорим с тобой обстоятельно. К тебе сыскивается жених, он уже мне и тетке твоей делал предложение и просит руки твоей.

Настасья Трофимовна.

Ожидает только твоего решения.

Тихина в смущении молчит.

Староплутов.

Помещик достаточный.

Настасья Трофимовна.

Более 500 душ и капиталец на проценте.

Староплутов.

Сосед нам по землям.

Настасья Трофимовна.

Дом дворянский и как чаша полон.

Староплутов.

Чиновен, уважаем…

Настасья Трофимовна.

Экипажи, лошади, собой не стар, тебя знает…

Староплутов.

Да вот и предводителем будет. Ну, отгадала ли? Чай, сердце сказало, кто? Вижу на лице твоем удовольствие, моя милая предводительша.

Настасья Трофимовна.

Кажется, от радости не смеешь назвать. Борис Самсонович Кожедралов…

Тихина.

(вскрикивает)

Ах!

(В сторону.)

Как я ошиблась в своем ожидании!

Настасья Трофимовна.

Чего же тут пугаться?

Староплутов.

Что же ты, Анюточка, молчишь? Нравится ли тебе жених?

Тихина.

Кто, дяденька?

Староплутов.

Да Кожедралов, приятель наш.

Тихина.

Позвольте мне сказать откровенно: нет!

Староплутов.

Как нет?

Настасья Трофимовна.

Почему?

Тихина.

По всему. Может быть, он имеет все, почему вам нравится, но я не могу с ним быть счастлива.

Староплутов.

(с досадою)

Да, конечно, он не шаркун, не модник, не танцует. Вот какое дали тебе понятие насчет выбора женихов!

Тихина.

Напрасно, дяденька, вы думаете, чтобы нам даны были наставления смотреть на ищущих руки нашей с сей стороны. Ах, нет! С мудрою предусмотрительностью заботятся и о будущей нашей участи и, отпуская нас из благодетельного заведения, внушают нам самые чистые правила для безошибочного выбора себе покровителя и путеводителя на всю жизнь. Не велят нам смотреть на модников, на танцоров, но разбирать душу, сердце, ум, достоинства, и наставляют, как все сие разбирать.

Настасья Трофимовна.

А состояние?

Тихина.

О нем и не вспоминают. Советуют разбирать, с кем жить, а не что проживать.

Настасья Трофимовна.

Прекрасные советы! Но разве Кожедралов без души?

Тихина.

Позвольте мне говорить откровенно, и я надеюсь, что это между нами и останется. Ваш Кожедралов без души, потому что у него все люди – нищие.

Староплутов.

Сам богат…

Тихина.

На счет своих крестьян.

Настасья Трофимовна.

Неужели ему заботиться об этих тварях?

Тихина.

Ваш Кожедралов без ума: он ни о чем не может говорить, кроме приказных дел. Он без сердца, без правил: сколько, по его же словам, он отнял земли у бедных соседей, сколько разорил взысканием должных ему денег!

Настасья Трофимовна.

Как? Раздав свое, да еще и не взыскивать?

Староплутов.

А у соседей как не взять, коли по суду приговорено?..

Тихина.

Я наслышалась о сих взысканиях и как присуждено. Нет, тетенька и дяденька, благодарю вас за попеченье, я с ним не могу быть счастлива.

Староплутов.

Рассмотри лучше достоинства Бориса Самсоновича. Без ума! Сам по себе из приказных вышел в коллежские асессоры. Вот в сем же городе был домишко его отца, а теперь пятьсот душ и денег бездна! Вот-вот и предводитель наш, а этого без ума не докажешь!

Настасья Трофимовна.

За кого же ты думаешь выйти?

Тихина.

Увижу, кого изберу по сердцу. Но за Кожедралова не пойду.

Староплутов.

Да я хочу, и ты должна во всем исполнять мою волю. Тетка тебе это лучше растолкует. Настюша, матушка! иди да поговори с ней.

(Тихо жене.)

Не пугай ее, а так, ласково, исподволь, побольше прельщай ее подарочками, ну, знаешь?

Настасья Трофимовна.

Пойдем, Анюточка, ко мне. Конечно, я лучше с тобой поговорю и тебя выслушаю.

(Уходит.)

Тихина.

(уходя за нею)

Что они со мной хотят сделать?

Явление VII

Староплутов.

(один)

Вот награда за все заботы! Вот нынешнее воспитание! Не успела на ноги подняться, а уже рассуждает, что крестьяне бедны и в чем счастье состоит. В наш век этого не бывало. С ней, как я вижу, сладить даже и мне трудно будет. Надобно мастерить. Моя Настюша хоть и секретарская дочка, хотя и дано ей было родительское наставленье насчет удержания своего права, хотя по природе и крутенька и любила верховодить, но я подвернулся мелким бесом, уладил, улестил – и именьице перешло ко мне, и она стала ниже травы, тише воды. Да потому что старинного воспитания, в науки не углублена; тогда им еще не очень толковали математические истины и прочие пустяки, с которыми вот теперь и худо ладить. Дурак я, что послушал отдать ее в институт! В пансионе бы дороже расходы показывал, да и вышло бы на наш лад. Однако же худо, очень худо. Что я буду делать с отчетами по имению, как зять не по мне?

Явление VIII

Староплутов и слуга.

Слуга.

Кто-то к вам пришел.

Староплутов.

Да кто же такой?

Слуга.

Не знаю, господин какой-то, вот что часто бывает у вас в деревне и здесь был.

Староплутов.

Экой ты олух! Не знаешь назвать, кто часто бывает! Проси.

Слуга уходит, не отворив дверей гостю.

Явление IX

Староплутов и Кожедралов.

Староплутов.

А, милости просим! Прошу садиться. Мальчик! стулья!

Никто не входит.

Эка прислуга! Ну, я и сам.

(Подает стулья. В сторону.)

На беду и пришел, когда я так растерян. Прошу садиться.

Кожедралов.

Я думал, любезнейший друг мой, найти уже у вас кого-нибудь, кажется, назначенный час.

Староплутов.

Нет, еще рано, и никто еще не бывал. Что, много ли приезжих? Наши все здесь ли?

Кожедралов.

Дворян, любезнейший друг мой, гибель! Столько, что я ни на одни выборы такого множества не запомню. Наши все налицо, да и благоразумные поднялись.

Староплутов.

И той партии приехали?

Кожедралов.

То-то и беда-то, что приехали! Я, любезнейший друг мой, как увидел их, так, признаюсь, мороз по коже подрал.

Староплутов.

Да чего бояться? Наших больше.

Кожедралов.

Да всего только семь. Ну где, любезнейший друг мой, твои запасные? Будут ли и сколько?

Староплутов.

Десять голосов счетом, едва проспались от перепоя. Теперь их Заправлялкин мундирует.

Кожедралов.

Десять голов? Ну, так наш, любезнейший друг мой, верх будет. Знают ли свое дело? Наставь, пожалуйста, их, чтобы не испортили. Пуще всего береги, чтобы в другой уезд не сманили.

Староплутов.

Никому не удастся. Кузьмич знает свое дело. Мы и его в число поставим: пусть берет шар, в мундире там кто ему что посмеет сказать?

Кожедралов.

Конечно, любезнейший друг мой, пусть шары катает. Так я теперь как будто и надеюсь предводительствовать. Уж так, из залы на вечер ко мне.

Староплутов.

Ваши гости запивать магарычи. О том все мое попечение, чтобы вам власть и силу в руце дати, а остальными должностями распорядим.

Кожедралов.

А голубка-то, любезнейший друг мой, идет ли на корм? Говорили уже ей? Что оттоле слышно?

Староплутов.

М-м-м. Как бы тебе сказать: она что-то не понимает своих выгод.

Кожедралов.

Как вы себе, любезнейший друг мой, хотите. Я расчел, что мне выгодно на ней жениться, и готов приступить к делу. А не склеится свадьба, тогда на меня, любезнейший друг мой, после не жалей. Уж как стану предводителем, я вам тогда себя покажу! За сироту долг мой будет вступиться. Я взойду, как ее имение управляется, как шерсть со шпанских овец продается да на те деньги выписываются ежегодно инструменты для снятия шерсти же; как жеребенка продаются да покупаются кобылы да жеребцы; как масло продается да покупается соль, чтобы солить масло; и везде идет круговая порука, – как это, любезнейший друг мой? Тысяча душ с заведениями не только не дают дохода, да год от году умножается долг? А у кого вы занимаете? А? У себя! Все выведу наружу.

Староплутов.

По вашему же совету, батюшка Борис Самсонович, концы хороню.

Кожедралов.

А примут это у вас в резон? Дал я вам совет на бумаге? То-то же! Отдайте ее за меня, и все дело, любезнейший друг мой, будет чисто и гладко. В моей воле будет и долги утвердить.

Староплутов.

Батюшка мой Борис Самсонович! кроме этих запутанных обстоятельств, кроме желания очистить все хлопоты, вы знаете, что я, лично вас любя, всею душою желаю окончания сего брака. Настюша моя и спит и видит, чтобы уладить все поскорее, и теперь все с нею занимается и наставляет ее на истинный путь. Да все это воспитание! Просветили девку на свою беду да с нею и не сладим.

Кожедралов.

Поделом вам, любезнейший друг мой, за ваши глупости. Воспитал бы ее дома, чтобы из вашей воли не выходила! Добрый бы человек спасибо сказал, и вы бы остались с хлебом насущным на всю жизнь. Но, любезнейший друг мой, ваши плутовства по этому имению ужасные! Ведь ежели девка заартачится за меня выйти, я за вас примусь. Мой долг за сироту вступиться, я предводитель.

Староплутов.

Правду сказать, пропал я! Не можем ли мы как ни есть поладить?

Кожедралов.

Ничего нет, любезнейший друг мой, невозможного. Жаль мне и вас, с вами я хлеб-соль вожу, и мы друг другу в нужде помогаем. Но выгод своих терять не надобно. Итак, ведь как Анна Михайловна за меня не пойдет, так я тогда, любезнейший друг мой, теряю тысячу душ! Не так ли?

Староплутов.

Ох, к сожалению – так.

Кожедралов.

Итак, любезнейший друг мой, дабы вознаградить мою потерю, вы представляете ко взысканию вексель покойного зятя вашего, суммою ровно на 600 тысяч рублей.

Староплутов.

Да его, почтеннейший, нет и не бывало.

Кожедралов.

Ах, любезнейший друг мой, да разве нельзя его составить? Ведь у вас и у меня бумага старого образца на всякий случай есть, руку подписать не мудрено, маклера, номер – все можно подделать. А девять лет ни от кого спору не было, то опека и утвердит и велит взыскивать; платить нечем – велим продать Рощинское с осемьюстами душами, никто к торгам не явится, а вы его и купите. Племяннице же вашей останется еще двести душ, все невеста хоть куда, сыщутся тотчас женихи. Вы же мне, во удовлетворение моей потери, дадите закладную на триста тысяч. Вот видите, любезнейший друг мой, всякий останется при своем, и все будут довольны.

Староплутов.

Все это прекрасно обдумано и выгодно для обеих сторон, но многосложно. Не ближе ли к концу, ежели явится вексель от вас? Я не поспорю, но и утвержу его присягою, а вексель на триста тысяч вы мне дадите с залогом имения, и в другой губернии акты совершим. Так Рощинское вам прямо в руки и перейдет, как бы и в приданое вы бы получили.

Кожедралов.

Нет, любезнейший друг мой, сироту обижать грех, это не мое правило. Сиротское же мне впрок не пойдет. Иное дело с вами: вы с меня возьмете, я с вас – круговая порука, никто не обижен. А у сироты отнимать? О нет, нет!

Явление X

Те же и Настасья Трофимовна.

Староплутов.

Ну что, Настюша? уладила ли ты с профессоршей? Хочет ли она быть предводительшей?

Настасья Трофимовна.

Ни за что на свете. Девка на возрасте, девка имеет собственное состояние, да еще и воспитанная, так кто ее уладит!

Кожедралов.

Нет, матушка Настасья Трофимовна, все то не так. Девица еще не указных лет, следовательно, своего голоса не имеет, состояние вами же разорено и истощено, воспитание вы же ей доставили, а теперь запираетесь, что не можете сладить с нею. Это очень ясно, что действия ваши слабы и не основательны. Так ли надобно действовать опекуну?

Староплутов.

Да как же иначе? Нашлите указ из опеки выдать ее, за кого я хочу.

Кожедралов.

(подумав)

Да что же за беда? И не эдакие дела делывали, и все сходило с рук. Подайте, любезнейший друг мой, рапорт в опеку, что вверенная вашему опекунству сирота достигла возраста к замужеству, сыскиваются-де женихи, но такой-то не пригоден потому и потому, а такой потому, и проч., и проч. Чем больше, любезнейший друг мой, негодных женихов напишете, тем дело будет глаже. А притом-де и сам г. предводитель делает ей честь исканием ее руки, который жених, сиречь предводитель, по вашему опекунскому мнению, есть выгоднее всех поименованных, то вы обстоятельство сие представляете опеке на благорассуждение и просите в резолюцию указа. Известно, что опека согласится с мнением опекуна и предпишет исполнить. Тут поспешите только венцом, так и конец делу.

Староплутов.

А последствия?

Кожедралов.

Какие, любезнейший друг мой, последствия? Жалобу принесет? Так она еще не указных лет. Да палата, правление и сам губернатор нашу руку потянут. Ну, да пусть и откроется натяжка, дойдет до сената, отрешат, распубликуют, да брака не расторгнут. А она-то, моя голубушка, лет десяток поплачет, другой привыкать станет, а далее и вовсе привыкнет.

Настасья Трофимовна.

Истинная правда, мой батюшка, истинная правда!

Староплутов.

Благодарю вас, батюшка почтеннейший Борис Самсонович, за преблагоразумный и преполезный совет. Подлинно, ум хорошо, а два лучше того. Так-таки и сделаем. А женихов, что есть дрянь, всю в рапорте проименую, а вас, батюшка, как предводителя нашего, в заключение поставлю. Да тихомолком нужно и поспешить: не подвернулся бы какой недобрый жених, которого и забраковать нельзя будет.

Настасья Трофимовна.

Я все, батюшка, боюсь соседа нашего, Твердова окаянного.

Кожедралов.

А что Твердов? Не увивается ли он, магушка Настасья Трофимовна?

Настасья Трофимовна.

Нечего греха таить, батюшка Борис Самсонович! все пялит на нее глаза, и прошедшую зиму, как он был еще служащим да в отпуск приезжал, да в нашем городе в благородном собрании все с нею лакасезы вальсировал. Тут уж не без чего-нибудь дело стало. Да вот и теперь стал на одной с нами квартире. Как бы тут, мои батюшки, чего не вышло?

Кожедралов.

Ничего, матушка Настасья Трофимовна, что молодые люди вальсируют, тут бояться нечего, у них с вальсом все и оканчивается. А что тут стал, то и это не беда, будьте только осторожны. Да что, любезнейший друг мой, не думает ли он пуститься в баллотирацию?

Староплутов.

Не думаю. Его состояние завидное, так чего ему служить? Однако же повидаюсь с ним, попрошу его к себе в собрание, тут можно будет его заметить.

Кожедралов.

В случае каком, так его надобно будет обольщать высшими местами, прямо приглашать в губернские предводители. Это камень преткновения, о который не один высокое спотыкался и совращался с пути.

Староплутов.

Да ведь же надобно прежде быть уездным? Ну, как он пожелает баллотироваться по уезду?

Кожедралов.

Ну и катай его сквозь строй! А запасные ваши, любезнейший друг мой, на что?

Староплутов.

Премудро, прекрасно и обстоятельно! На все у вас совет здравый. И я скажу: поддержи бог вашу голову, то наш уезд будет долго в одинаковом порядке.

Кожедралов.

И, любезнейший друг мой! что мои одни советы без ваших действий? Старайтесь, пожалуйста, чтобы запасные болтуна не выкинули. Знают ли они право, лево, избираю, не избираю? Затвердите им все знаки, по которому куда класть.

Староплутов.

Как же, мой почтеннейший! Вот они обмундируются и придут ко мне на смотр, тут я им всю школу протвержу. Чрез три года, может быть, иное и забыли.

Явление XI

Те же и Твердов, выходит из своей комнаты.

Твердов.

Позвольте мне, милостивый государь Памфил Сидорович, рекомендоваться вам: я подполковник Твердов.

Староплутов.

Честь имею, мой батюшка Василий Петрович, себя рекомендовать. С покойным батюшкой вашим я был короткий приятель, да и с вами соседи по имению, да впервое видимся. Прошу нас полюбить. Вот жена моя, рекомендую вам.

Твердов.

Позвольте мне, сударыня, поручить себя благосклонному вашему вниманию. Счастливым себя почитаю, что имею случай теперь себя отрекомендовать. Прошедшую зиму я не имел той чести, чтобы быть вам представлену. Позвольте узнать о любезнейшей родственнице вашей Анне Михайловне: здорова ли она?

Настасья Трофимовна.

Здорова, мой батюшка, здорова.

Староплутов.

Куда же, Борис Самсонович?

Кожедралов.

Имею, любезнейший друг мой, свои надобности, а в собрание к вам буду.

(Тихо Староплутовым.)

Смотрите, любезнейшие друзья мои, не дайте промаха.

(Твердову.)

Здравствуйте и прощайте, любезнейший друг мой, извините, не заметил имени и отчества вашего. Познакомимся после.

Твердов ему сухо откланивается, и он уходит.

Явление XII

Те же без Кожедралова.

Твердов.

Почитаю для себя большим счастием, что случай привел меня остановиться в одном доме с вами и я…

Староплутов.

Чего в одном доме? Дом-то вить наш, мы наняли его весь, а половина оставалась пустая.

Настасья Трофимовна.

А вы, мой батюшка, по-военному: взъехали на квартиру, не спрося о цене, да, может быть, и съедете, не заплатя ничего. А квартиры-то ведь теперь ужасно как дороги.

Твердов.

Помилуйте, сударыня, я никак себя не доведу до такого поступка и сей же час прикажу, что надобно.

Староплутов.

К чему это? Будет время, успеем все кончить. Скажите, пожалуйста, вы для выборов сюда приехали?

Твердов.

Совсем нет. Цель поездки моей по другому предмету. Я был у вас в деревне и, не застав, поехал прямо сюда. Позвольте мне, не упуская случая, вручить вам письмо от дяди моего Семена Ивановича.

Староплутов.

А, старый знакомый! Что же он сам на выборы не приехал? Он в старину любил-таки в собраниях пошуметь. И теперь, чай, пишет какие-нибудь прожекты? Да что сам не приехал интриганить?

Твердов.

Лета и здоровье его удержали. Но письмо сие совсем о другой материи.

(Подавая письмо.)

Мое благополучие в нем.

(Стоит в смущении, взглядывая иногда на Староплутова.)

Староплутов.

(читает внимательно, потом)

Настюша, послушай-ка!

(Читает ей письмо тихо. Кончив читать, медленно складывает письмо, прячет, думает, нюхает табак.)

Настасья Трофимовна.

(мужу тихо)

Видишь ли? Я недаром боялась его. Отбоярь его.

Староплутов.

Благодарю за честь. Конечно, предложение очень приятно. Обещание дядюшки вашего отказать все имение вам – очень похвальное и необходимое, ежели намерение ваше исполнится, потому что имение племянницы моей совершенно расстроено, я его принял в неоплатных долгах.

Твердов.

Ежели бы я был счастлив получить согласие ваше, а что касается до имения, то я о нем не помышляю, имея столько…

Настасья Трофимовна.

Все женихи так, мой батюшка, говорят, а женясь, и пристанут требовать и доходы и нажитое.

Твердов.

Узнайте меня, сударыня, короче, и вы увидите, что правила мои…

Староплутов.

Конечно, с сим делом спешить не должно. Теперь у нас выборы, все мы заняты общим благом. Кончив баллотировку, я буду писать к вам, просить пожаловать ко мне в деревню, ежели что важное не помешает. А вы, как молодой человек, примите участие в выборах.

Твердов.

Я приехал совсем для другой причины, следовательно, извольте согласиться, что при моих намерениях к чему искать мне службы?..

Староплутов.

Конечно, конечно, к чему вам брать должность? Но быть на выборах, класть шар на достойных, поддерживать благомыслящих…

Твердов.

В таком случае извольте располагать мною, как вам угодно.

Староплутов.

Право? Очень рад. Извините же меня теперь, скоро соберется у меня дворянство, и вы тут узнаете все, относящееся к общему благу, ежели одолжите меня своим посещением. Пожалуйте, приходите, пожалуйте.

Твердов.

Со всею готовностию. До свидания.

(Уходит к себе.)

Староплутов.

Экое счастье! Два жениха разом.

Настасья Трофимовна.

Но этот не по нас.

Староплутов.

Избави бог! Он меня не пощадит. С письмом назад поедет, не более, ласкать же его нужно для всего. Эй, мальчик! мальчик!

Настасья Трофимовна.

Что тебе надобно?

Староплутов.

Пора распорядить напитки и прочее к собранию. Мальчик, мальчик!

Настасья Трофимовна.

Да где тебе их докликаться, глазеют все на улице. Да и напитки все на руках у Надежки, я ее пошлю к тебе.

(Уходит.)

Явление XIII

Староплутов один, потом Надежка.

Староплутов.

Да и Заправлялкин где-то запропастился! Целы ли-то запасные?

Надежка входит.

Послушай-ка, Надежка, вели же напитки носить, да расставьте толком. Да не забудь: что с билетиками, так подавать только почетным. Помнишь?

(Уходит, крича.)

Мальчик! мальчик!..

Надежка.

Помню, не забуду. Уже сколько-то будет выпито! Да что-то у нас не благополучно. Барышня все, запершись, плачет, барыня к ней пошла. Видно, барышня разбирает, за кого ей выйти. Чего разбирать? По-моему, за первого, кто посватается. Вот я – присватался Заправлялкин, ну и прощай, старый друг Митенька. Он то еще где, а тут я замужем, да еще и офицерша, а прочее, право, все вздор и суета.

Слуги вбегают торопливо.

Слуга.

Васильевна! барин нас со двора тройчаткой пугнул. Что нам тут делать?

Надежка.

Приберите комнату, расставьте стулья и идите за мною носить бутылки для дворян.

(Уходит.)

Слуги прибирают.

Конец первого действия

---

Примітки

Коллежский регистратор – найнижчий цивільний чин у царській Росії – чин 14-го класу.

Прощай, пописушка! – У виданні 1829 p., а також у пізніших перевиданнях комедії було помилково надруковано: «Прощай, поплясушка!» Вносимо виправлення за автографом другої редакції «Дворянских выборов».

Приказ – у тогочасній Росії установа, яка відала окремою галуззю управління; наприклад, приказ громадського призріння відав закладами, утримуваними на громадські кошти, – дитбудинками, лікарнями тощо.

Лакасез (від франц. la écossaise; écossais – шотландський) – екосез (екосес), старовинний шотландський народний танець, який у XIX ст. був поширений як бальний у світському товаристві Росії й України.

Действие второе

Та же комната. По углам столы с бутылками и рюмками, посредине комнаты стулья полукругом в два ряда.

Явление I

Надежка.

(показывая слугам различные бутылки)

Смотрите за порядком. Примечайте, кого барин поласковее встречает да поближе к себе усаживает, так тому подносите вот бутылки с билетиками; а кого не так ласково примет и мало с ним говорит, так вот с этих бутылок, ординарного; а кого не попросит садиться, так тому вот наливку подносите. Понимаете ли?

Слуги

(громко).

Понимаем, понимаем.

Hадежка.

Помните же.

Слуги.

Помним, помним.

Hадежка.

Пуше всего берегите, чтоб запасные не стянули какой бутылки. Ежели что и прозеваете, так почаще по карманам их обыскивайте и, ежели что найдете, тотчас Климу Кузьмичу скажите. Слышите ли?

Слуги

(так же громко).

Слышим, слышим!

Явление II

Те же и Заправлялкин; за ним запасные, все в губернских одинаковых мундирах, совсем не по них сшитых, треугольные шляпы разного разбора, шпаги также: старые, стальные, военные, короткие, длинные и проч., и проч., все в шляпах.

Заправлялкин.

(устанавливая их)

Сюда, сюда, благородная голтепа! становитесь в строй. Так, сюда, поворотись, так, стань здесь.

(Толкает их.)

Придет наш покровитель, поклонитесь, да не забудьте шляпы снять; осмотрит, так и пойдем на выборы.

(Надежке.)

А вы, моя кралечка, все в трудах и заботах? Жду не дождусь той минуты, чтобы возвести вас на приличную степень и избавить от унижения и рабства.

Надежка.

Ох, Клим Кузьмич! верно ли ваше слово? Я так много раз была мужчинами обманута, что уже не смею верить ничему.

Заправлялкин.

Клянусь вам моею официею и сим благородным дворянским обществом.

Надежка.

(в сторону)

Ненадежна же порука!

(Ему.)

Но скоро ли исполнятся наши желания?

Заправлялкин.

Сегодня изберут предводителя, завтра я при нем письмоводителем, а послезавтра я падаю к ногам вашим и доставляю вам благородное звание.

Hадежка.

Но скажите мне, Клим Кузьмич, откровенно, будет ли нам чем жить? В состоянии ли вы будете доставлять мне на мои благородные издержки?

Заправлялкин.

Да за кого же вы меня, моя голубушка, почитаете? Ведь я лет двадцать все при должностях служил и в казенной и в гражданской был надсмотрщиком, да вот семь лет поверенным у опекуна, который разоряет тысячедушное именье.

Hадежка.

Скажите правду, неужели Памфил Сидорович в самом деле разоряет имение своей племянницы?

Заправлялкин.

Про нас слово: так разоряет, что и я не умудрился бы так действовать. По-моему, уж, кажется, и со грехом бы так делать.

Hадежка.

А не без того, что из-за опекуна и вам тут что-нибудь на часть переходит?

Заправлялкин.

Да иначе же и нельзя! Ведь я получаю одно окладное жалованье; когда надобно что схимзить, то Памфил Сидорович вымыслит, а я произвожу, рассчитываю и чужими руками расписываюсь; и как это сверх моей должности, то я тут же за свой труд и делаю учет и в свою пользу. Но уж теперь Памфил Сидорович заплутовался до крайности, и мат ему приходит. Того-то для я и отстаю от него, а поступаю в письмоводители к предводителю, ко мне же попадут его отчеты, я все дыры там знаю. Вот-то его и нагрею на вашу долю, в случае вдовства…

Hадежка.

Благодарю вас, мой миленький, но это еще не верное, нельзя ли меня прежде обеспечить, а вы бы после вознаградили?..

Явление III

Те же и Староплутов.

Заправлялкин.

Вот, ваше высокородие, благородное дворянство, вами благодетельствуемое; все в порядке.

Староплутов.

(поодиночке каждого запасного осматривает, оборачивает и поправляет)

Да что кафтаны на них не прибраны по корпусу? Вот этот широкий надеть было на этого толстяка; вот длинный надел на карлу, а тому, видишь, слишком короток. Эх, Кузьмич! не позаботился ты уладить.

Заправлялкин.

Ей-же-ей-ей! ваше высокородие, до поту лица трудился. Такие все неуклюжие, несграбные! Не знаю, теперешний набор как-то плоховат, прошедшие выборы этой дряни получше мы было набрали. Да снимите же шляпы, олухи!

Староплутов.

Где же от прошедших выборов?

Заправлялкин.

Да все в расходе. Три по уголовному сосланы на поселение, четвертый отдан вечно в солдаты, пятый впьяне умер, шестой на станции ямщиком, вот один Ерофеич уцелел.

Ерофеич.

Я только, дядюшка, уцелел.

Староплутов.

Так еще все неучи? С ними беды чтобы не было! Да дворяне ли это?

Заправлялкин.

Ей-же-ей-ей! Истинные, коренные дворяне, и все из деревни Коноводовки нашего уезда. Смел ли бы я своему благодетелю подлых людей представить? Не за всяким только, а есть за ними и крестьяне. Так ли? Ну, говорите, что ли!

Запасные.

Так, так, так.

Староплутов.

Ой! они не знают никакого порядка.

Заправлялкин.

Да Ерофеич их будет учить, он уж бывалый.

Ерофеич.

Я их, дядюшка, буду учить, я уж бывалый.

Староплутов.

Знаете ли, где право, где лево?

Запасные.

Знаем, знаем, как не знать-ста.

Староплутов.

Ну, поднимите правые руки вверх.

Запасные поднимают кто правую, кто левую.

Ах вы, олухи!

(Бьет каждого по правой руке.)

Вот правая, вот правая, вот правая.

Запасные.

Ой-ой-ой! помним, помним.

Староплутов.

Нет, еще не так. Надежка! дай им по стакану в правую руку.

Исполняется.

Ну вот, в какой руке стакан, то правая рука. Понимаете ли?

Трифоныч громко хохочет.

Чему ты хохочешь, скотина?

Трифоныч.

Барышня пустой стакан поднесла.

Все запасные громко и глупо хохочут. Староплутов и Заправлялкин их удерживают.

Староплутов.

Да перестаньте же! Кто пискнет, того пешком без шубы и без хлеба домой прогоню. Слушайте же! Когда приведут вас в залу, вы тотчас и садитесь, где Кузьмич вам укажет, не смейте ни с кем разговаривать, сидите чинно; как встанут все, и вы встаньте и, подойдя к столу, возьмите шар правой рукой…

Ерофеич.

Знаю, дядюшка, знаю, вот в которой стакан?

Староплутов.

Так, так, и смотрите на меня: какое я ухо чешу, то вы на ту сторону и шары кладите. Ну вот, смотрите.

(Чешет правое ухо, запасные поворачивают руки направо.)

Ну теперь.

(Чешет левое, и они так же руки поворачивают.)

Ерофеич наблюдает за ними и неисправных поправляет толчками.

Так, так, Ерофеич, будь над ними капралом, да и наблюдай за порядком, да примечай, какое ухо стану чесать, – в этом все дело. Коли все удачно будет, так дам тебе сверх всего обещанного полтинник.

Ерофеич.

(кланяется ему в ноги и целует руку)

Благодарствуем, дядюшка. Будь уверен, знатно отхватаем!

Староплутов.

А если кто станет спрашивать: вы господа дворяне, согласны ли на то-то и то-то? Кричите в один голос: согласны! Нуте!

Ерофеич.

Ну, ребята, дружней, разом!

(Делает знак рукой.)

Запасные.

(громко кричат)

Согласны!

Ерофеич.

(восхищается)

Ай рабята! Ай дворяне!

Староплутов.

Хорошо, хорошо. А ежели спросят: увольняете ли вы такого-то? То вы кричите: увольняем. Нуте!

Запасные.

(тем же порядком кричат)

Увольняем!

Ерофеич.

(прыгает от радости).

Ай рабята! Ай дворяне!

Староплутов.

Если кто будет вас перезывать в чужой уезд, – да вы не знаете, что значит уезд? – ну, в другой угол, – то отнюдь не смейте ходить. Кузьмич! смотри сам за этим и Ерофеичу не верь. Теперь садитесь на стулья здесь и сидите смирно. Если кто из гостей приедет, встаньте, кланяйтесь и отдавайте место, переходя в другой ряд, а коли тесно будет, то невелики фигуры, и постоите. Зато вечером будет вам от меня попойка и пироги. Пусть ночь погуляют, а к свету чтоб проспались.

Запасные кланяются ему и целуют руки.

Ну, полно, полно, садитесь теперь.

Садятся в передний ряд с большим шумом.

Тише, тише, не шумите. Сидите смирно.

Заправлялкин.

Да не прикажите им драться. Вон Ерофеич Антонычу всю рожу исписал, всилу мушками залепил.

Староплутов.

Ну, ничего, сошло с рук. Здесь не деритесь, зато дома сколько угодно. А коли возьмет сердце, так дуй по бокам, а рожи не тронь: на выборах надобно товар лицом продать.

Явление IV

Те же и Митька; при входе его запасные с шумом встают, кланяются, и каждый несет ему по стулу.

Староплутов.

Постойте, постойте! Что вы делаете? Уймитесь!

Заправлялкин приводит их в порядок, выказывая между тем Митьке свою шпагу.

Что ты скажешь?

Митька.

Барин мой, Василий Петрович г. Твердов, приказал мне доложить вам, не обеспокоит ли он вас своим посещением?

Староплутов.

Милости просим, добро, дескать, пожаловать. Вот и дворянство собралось. Проси, проси.

Митька.

Слушаю-с.

(Отходя.)

Так вот это-то дворянство? Да, я вижу, что соперник мой точно дворянин. Беда моя!

Староплутов.

Экие вы скоты! Не распознали слуги от гостя. Кто в мундире со шпагою придет, тому кланяйтесь, да стульев не таскайте. Вот идет гость, ну, вставайте!

Явление V

Те же и Кожедралов.

Кожедралов.

Вот и я, любезнейший друг мой. Не опоздал ли? Желаю вам, любезнейшие друзья мои, здравствовать. Ба! да это никак запасные?

Староплутов.

Видно птицу по полету. Видите, сколько я молодцов набрал.

Кожедралов.

О, да какие же они, любезнейшие друзья мои, неуклюжие! Ой-ой-ой! не было бы с ними беды!

Староплутов.

Никакой. Они все природные дворяне, хоть небольшие, да помещики, не служили нигде по вольности дворянства; так права их никто не отнимет.

Кожедралов.

Да знают ли они, любезнейший друг мой, свое дело?

Староплутов.

О, уж как знают! Ну, Ерофеич! смотри. Баллотируется в уездные предводители Борис Самсонович Кожедралов.

(Чешет правое ухо, Ерофеич запасным толковал, и они руки поворотили направо.)

Баллотируется в предводители Иван Семенович Достойнов.

(Чешет левое ухо, запасные поворотили руки налево.)

Видите, а? Кажется, бояться нечего?

Кожедралов.

Ладно, любезнейший друг мой, ладно. Честь вам и слава!

Староплутов.

Да то ли еще увидите? Господа дворяне, согласны вы на то-то?

Ерофеич.

(запасным тихо)

Дружней! Ну!

(Делает знак рукой.)

Запасные.

(кричат)

Согласны!

Староплутов.

Увольняете ли вы такого-то?

Ерофеич и все запасные

(кричат по знаку ).

Увольняем!

Кожедралов.

Ай да молодцы же! Да какие же горластые! Где ты, любезнейший друг мой, таких повыбрал?

Староплутов.

Вот Заправлялкин их навербовал.

Кожедралов.

Спасибо, спасибо, любезнейший друг мой. Ты будешь достойный мой письмоводитель. Прошу приготовляться, завтра же и в должность вступай.

Заправлялкин.

С большою охотою готов все исполнить для моего благополучия.

Явление VI

Те же и Твердов.

Твердов.

Счастьем для себя почитаю быть в таком почтенном кругу. К вам, милостивый государь, как к хозяину, обращаюсь с покорнейшею просьбою – отрекомендовать меня господам, коих не имею чести знать.

Староплутов.

Это, это, батюшка Василий Петрович, не нужно. Здесь все дворяне, все равны, собрались для общего блага, следовательно, здесь не до этикета.

Кожедралов.

Вы, любезнейший друг мой, также намерены пуститься в баллотировку?

Твердов.

Убедительнейше прошу вас и всех господ оставить меня свободным от службы хотя сии три года.

Кожедралов.

Ну что же! С охотою, любезнейший друг мой, вы еще новы в уезде, никто вас не знает, как безо всего пускаться? Сие море глубокое и пространное, не спрося броду, нельзя соваться в воду. Тут, любезнейший друг мой, всякий Еремей про себя разумей, чтобы не сказали после: Ерема, Ерема, сидел бы ты дома.

Твердов.

Извините меня, что я многого не понимаю, прошу вас, Памфил Сидорович, руководствовать мною, вам известна общая польза; наставляйте, что мне должно делать.

Староплутов.

Со всею готовностию. Вот скоро пожалуют все дворяне, и мы положим, кого куда избирать, на того и вас просим избирательный шар класть, а на прочих черняки кидайте.

Твердов.

Но я слышал, что прежде должно присягнуть и потом класть шар, несмотря на приязнь, дружбу, вражду…

Староплутов.

В законе так писано. Вон поутру кто хотел, тот и присягал, а мы по совести поступим. И кого мы тут назначим да выберем, так я вас уверяю, что выбранные из-под присяги далеко от наших отстанут. Я и сам служил, и седьмой курс располагаю выбором, – все знаю. К чему нам присяга? Присягать-то мы присягнем, а выберем по чувствам нашим.

Явление VII

Те же. Выжималов, Забойкин, Драчугин, Подтрусов, Благосудов и несколько дворян. Общие приветствия: «Желаю здравствовать!», «Добро пожаловать!», «Все ли в добром здоровье?» – и прочее тому подобное слышно между всеми.

Староплутов.

Прошу покорнейше садиться. Эй, мальчик! дай-ка чего выпить.

Садятся. Благосудов и Твердов, как приятели, особо и подалее. Прочие, по выбору, около Староплутова. Слуги наливают вина, суетятся, толкают друг друга. Надежка ими управляет, Заправлялкин иногда тузит. Запасные сели в заднем ряду, но, заметив, что их вином обносят, встают, прохаживаются и с удовольствием посматривают на бутылки.

(Благосудову.)

Скажите, батюшка Дмитрий Иванович, какими судьбами вы к нам пожаловали, да еще и к нам пристаете? Благодарим вас, препокорно благодарим.

Благосудов.

Извините меня, я как дворянин не принадлежу ни к какой партии особенно, а готов содействовать общему благу. Здесь же я по просьбе приятеля моего Василия Петровича.

Староплутов.

(Подтрусову)

Вас, батюшка Макар Макарыч, я и не поздравляю в новом состоянии! Похоронили Веру Петровну? Каково с родственниками кончили раздел?

Подтрусов.

Довольно удачно. Кроме движимости, у меня оставшейся, я пятнадцать тысяч взял за седьмую часть чистоганом да и распрощался с ними. Стало, я не в убытке. Благодарю вас за участие во мне.

Староплутов.

(Забойкину)

А ты, головорез Амельян Панкратьич, как снег на голову! Сказал: буду – и, несмотря ни на что, прикатил, а?

Забойкин.

Наше дело дворянское: держать слово во что бы то ни стало. Старика отца оставил еле-еле живого, подумал: ведь за наследством не гоняться, я один сын – все мое, умирающего не подыму, чай, он к вечеру так и отойдет. Итак, схватив обывательских, от волости до волости, да уж как катал! То и дело кричу: «Зарежу, бездельники! Еду на исправничество, дам себя знать! Пошел, пошел, пошел, пошел!» Так вот так и летят, и только двух загнал!

Подтрусов.

Смотри, любезный, чтобы чего не вышло, разом огорошат.

Драчугин.

Какая бестия посмеет жаловаться, да еще и тогда, как он погрозил, что будет исправником! Тут все – приидите поклонимся! Не ровен час, может быть, и выскочит.

Забойкин.

Нечего, не ровен час. Сказал: буду – и буду. Кроме, что своим служил, да и из благоразумных трое у меня по дороге ночевали, угостил и их и лошадей, вот три шара и из их партии у меня есть. Где же будет их совесть, когда хлеб-соль забудут и не положат?

В продолжение сего Благосудов, вынув табакерку, берет табак.

Ерофеич, а за ним и все запасные один по одному подходят с шумом к Благосудову и берут табак. Благосудов, смотрев на них с удивлением, вдруг закрывает табакерку и говорит им: «Извините»; смеются вместе с Твердовым. Запасные, кому недостало табаку, возвращаются с досадою и чешут головы, другие чихают и кашляют.

Староплутов.

(вскакивает с досадою, к Заправлялкину тихо)

Да уйми ты этих скотов!

(Возвратившимся запасным.)

Не смейте ни у кого брать табаку, иначе всех выгоню со двора.

(Управившись с ними, садится.)

Забойкин.

Нет, благодетель Памфил Сидорович, старайся с своими запасными елико возможно. И вы, почтенные господа дворяне, помогите мне в сем разе, вспомните, что мне стоили угощения в отъезжих. Памфил Сидорович! а помнишь дельце-то, а? Ну, так помогай.

Староплутов.

Рады стараться всеми силами для общей пользы. И предмет, для чего я вас, милостивые государи, почтенные господа дворяне, пригласил, есть тот, что, сообразя все обстоятельства, выгоды и нужды общие и каждого из нас в особеннности, расположить на мере, кого в какую должность следует избирать. Начнем рассуждать с предводителя. Эй, мальчик! дай-ка чего выпить.

Драчугин.

С губернского, что ли?

Староплутов.

Нет, что нам нужды заботиться о том, что относится ко всей губернии? Будем думать о своих пользах.

Благосудов.

Да, кажется, более бы всего должно заботиться о выборе сего чиновника. Он есть главнейший по выбору, он есть… точно можно применить здесь священные слова: «Он есть душа и ум дворянства губернии».

Выжималов.

Да что нам до ума и до души? Был бы он богатый барин, чиновный, экипаж хватский, чтобы далеко губернского видно было, давай балы, давай обеды, так вот и вся недолга.

Староплутов.

Кажется, мы на такого и нападем. Фома Лукич Глупогордов каков обедец вчера задал, а?

Забойкин.

Я вам скажу, какова у него мадера, так на чудо.

Подтрусов.

Однако ж его зачернят, потому что когда мы шли от обеда, так многие говорили: обедать-то мы обедали, а выбрать – не выберем.

Выжималов.

Да кого же им еще надобно?

Драчугин.

Я вам скажу, и вы согласитесь, что человек!

Староплутов.

А кто?

Драчугин.

Петр Кондратьич Молододуров.

Несколько голосов.

Правда, правда! Вот человек!

Благосудов.

Помилуйте, как это можно! Он молод и почти нигде не служил.

Кожедралов.

У нас, любезнейший друг мой, разбирается не служба, а достоинства.

Благосудов.

Желал бы я знать, что вы находите в Молододурове?

Забойкин.

Все. Дом у него открытый: кто ни приди, обедай смело, хозяин о тебе и не спросит. И правду сказать, что стол у него и вина – барские. Экипажи чьи? Все его. Лошади – что это? – картины! Ах, какую я видел у него в санях пристяжную! Я вам скажу, бегал за ним следом по городу и то и дело вскрикиваю: матушка ты моя родная! Отец ты мой! Куда, все дрянь против нее!

Кожедралов.

О выборе губернского, любезнейшие друзья мои, пусть заботится губерния.

Подтрусов.

Но и мы часть сей же губернии.

Драчугин.

Четырнадцатая, Макар Макарыч, никак не более. Куда нам за толпою? Будем думать вслед за ними, да не прозевать бы своего.

Староплутов.

Конечно, ваша правда. Прохор Еремеич! Эй, мальчик! Дай нам чего выпить.

Выжималов.

Вот что дело, так дело! Что нам рассуждать о тех должностях, кои вместо выгод влекут за собой издержки! Жалованья ни копейки, а чести вдоволь. Нет, это не наше дело.

Староплутов.

Ну-тка, батюшка Андрон Парамоныч, благослови нас: кого нам в наши предводители посадить.

Выжималов.

(прихлебывая стакан)

Да! это дело важное. Предводитель всему голова. Чтобы имел состояние, да и голова… У! тут надобно голову.

(Выпивает.)

Драчугин.

Чтобы был сметлив, пролаза, служака и чтобы знал бумагу.

Благосудов.

Ум и честь – главнейшие достоинства; благородство – свойственно всякому дворянину; поведение – ничем незачерненное; суждение здравое, правду предпочитающий всему. Вот, по моему мнению, качества, необходимые предводителю благороднейшего сословия.

Забойкин.

Ха-ха-ха! Да так нам в речах пред выборами всегда говорят, да где таковых людей взять? Будем избирать из промежду себя, а не залетать высоко.

Благосудов.

Ваша правда, сударь, я не говорю, чтобы качества, нужные предводителю, были нам чужды. Всякий из вас очень может и достоин быть предводителем.

В продолжение сего разговора запасные тянули бутылки тихонько, выпивали между собою и опять ставили на прежнее место; наконец один из них, стянув бутылку, спрятал ее к себе в карман, а другой, так же тихонько, начал вытаскивать.

Ерофеич.

(увидя, подбежал и дал другому оплеуху, закричав при окончании речей Благосудова)

Вор ты, собачий сын! Зачем перекрадываешь?

Несколько запасных схватили Ерофеича и начали его таскать.

(Обороняясь, кричит.).

Пустите, не то зашибу, больно зашибу! Пустите!

Прочие запасные хохочут громко; гости все вскочили.

Староплутов.

(кричит)

Кузьмич, разнимай! Перестаньте, разбойники! Уймитесь, мошенники!

Наконец Заправлялкин унял и все привел в порядок. Староплутов усаживает гостей.

Твердов.

(Благосудову в продолжение суматохи)

Куда мы это попали?

Благосудов.

(хохочет)

В дворянское собрание.

Твердов.

Как к слову твоему пришлось, что здесь все достойны быть предводителями. Сделай милость, уйдем.

Благосудов.

Нет. Я очень рад, что ты свидетель сей сцены. Смотри и слушай: здесь ты всему научишься.

Староплутов.

(по приведении всего в порядок)

Смотри, пожалуй, какую кутерьму было подняли!.. Итак – разговор наш прерван на рассуждении, кого избрать в предводители.

(Толкает Выжималова.)

Начинай.

Выжималов.

Ну, что долго думать и разбирать! Некому другому быть, как Борису Самсоновичу.

Кожедралов.

Почему же бы этак, любезнейший друг мой? Есть много достойнейших людей.

Выжималов.

Да оно так! Достойнейших много, да способнее всех вы будете. Всякого из нас делишки вам известны, бумаги не боитесь, а она вас боится.

Подтрусов.

И завязать дело вы мастер. Пусть себе палата расписывает указы, а у вас все узел за узлом, да и пошло в длинный ящик.

Благосудов.

Вы располагаете озаботить своего предводителя наблюдением за всеми делами по уезду?

Драчугин.

Да как же иначе, Дмитрий Иванович? Назвался грибом, полезай в кузов. Он должен быть наш ходатай, наставник…

Благосудов.

Да, на все общеполезное, и притом преследователь ябеды, крючкотворства, лихоимства, жестокостей и тому подобных зол.

Выжималов.

(попивая из стакана)

Старые песни! Слыхали давно!

Забойкин.

(кончив свой стакан)

Э, да позвольте и мне сказать. Дело у меня с однодворцами: земля, не спорю, им принадлежит, они начали дело, и, к обиде всего нашего благородного сословия, палата отсуживает – кому же? – мужикам, а нас, дворян, и в грош не ставит, несмотря что наши заседатели в палате сидят. Ведь спасибо Прохору Еремеичу, что он, быв заседателем, послушал совета Бориса Самсоновича и такой крючок ввернули, что дойдет и до сената, а я навладеюсь. Такому-то и быть предводителем, он всем защита.

Драчугин.

А за Петровича, соседа моего, что, подравшись со мною, в одночасье умер, уж не сносить бы мне головы. Присягнул, что Петрович в тот же вечер был у него в гостях. Кто же, кроме Бориса Самсоновича, это сделает!

Подтрусов.

Да и по всем другим делам он же нам пригодится. Кто у нас без греха, верзи камень! А как Бориса Самсоновича изберем, так он тогда всякому поможет.

Выжималов.

Конечно, кто без греха? Вот уездные смахлюют дельце, а пролазы с просьбою к начальству; губернатор велит следствие делать кому же, как не предводителю? Ан дело и в шляпе, и члены наши защищены.

Забойкин.

У Бориса Самсоновича и мертвая рука пишет. Ха-ха-ха-ха! Как я вспомню, что был во свидетельстве по духовной Птичкина в пользу Бездушина. С ума сходил, что мне из-под присяги показать! А он и научил: ты, дескать, пиши, что сия духовная при мне точно рукою Птичкина подписана. Так и сделал. Ха-ха-ха-ха! Палата уж не добиралась, что мертвою рукою по духовной водили, и отдала Бездушину имение. Кто же другой так смастерит?

Драчугин.

А помните ли, при прошедшей рекрутской раскладке? Предводитель расхорохорился было, чтобы разложить по всей справедливости. Как наш Борис Самсонович мигом и расписал на вдовьи, сиротские имения да на отсутствующих помещиков, а мы свободны, и всякий без обиды остался.

Староплутов.

Да и по опеке, спасибо, много советов полезных подает. Опекун совсем уж пропадает, – к нему за советом: выкупит из беды, смастерит покойникову записку, расписку, заемное – что хочешь. Или отчеты, якобы готовы, но вдруг пожар – и документы сгорели. Такому-то и быть презусом в опеке и защищать опекунов.

Выжималов.

Такому, такому быть нашим предводителем. Ну, дружище, давай руку!

Кожедралов.

(встает и кланяется)

Благодарю вас, любезнейшие друзья мои, за доброе ваше обо мне мнение и лестные отзывы. Но, чтоб благоразумные не сыграли чего-нибудь, я для вида буду отказываться.

Драчугин.

Приятель, не делай сего. Помнишь, как Ферткин до смерти хотел быть исправником и для виду начал отпрашиваться, лишь предводитель заикнулся: господа дворяне! увольняете ли?..

Запасные.

(по команде Ерофеича громко кричат)

Увольняем!

Ерофеич восхищается; все гости вскочили и хохочут, а особливо Твердов и Благосудов, с презрением слушавшие весь разговор.

Староплутов.

(в смущении)

Ох вы, молодые дворяне! Не расслушали дела.

Благосудов.

По виду, кажется, не молодые, а только неопытны…

Староплутов.

Как же, батюшка? В первый раз на выборах.

Благосудов.

(улыбаясь)

Только лишь навербованы.

Староплутов.

(Заправлялкину)

Кузьмич! Клим Кузьмич! Толкуйте им дело.

(Тихо, ему же.)

Присматривай за ними, чтобы калабалыку не вышло.

(Вслух.)

Итак, предводитель выбран. Эй, мальчик! дай нам чего выпить за нового предводителя.

(Твердову и Благосудову.)

Вы, мои батюшки, я заметил, ничего не кушаете…

Благосудов.

Покорно благодарим.

Староплутов.

(Твердову)

Вы, батюшка Василий Петрович, человек военный: не прикажете ли пуншу?

Твердов.

Тем менее. Извините меня, я ничего не могу.

Староплутов.

Приучайтесь и применяйтесь к нашим обычаям, подражайте нам.

Твердов.

(тихо Благосудову)

Избави бог! Ах, друг мой! так это-то дворянство?

Благосудов.

Ожидай развязки.

Забойкин.

Судьею кому быть?

Подтрусов.

Нуте, Памфил Сидорович, объявляйте. Вы наш законодатель; мы три года вашу хлеб-соль едим, вам и книги в руки. Рече – и быша, назовите, тотчас и шаркнем.

Староплутов.

(прихлебывая вино)

Да, дело важное. Судья не последний человек…

Благосудов.

Не только не последний, но не первый ли в уезде?

Забойкин.

Извините. Исправник есть хозяин в уезде.

Благосудов.

Я говорю насчет его обязанностей. Он кладет основание делу.

Староплутов.

Точно. Он кладет всему основание, и потому он с первого взгляда должен тотчас смекнуть, как повести дело: на курьерских ли отпустить, на долгих ли, или в передачу по справкам, а не то, за неимением документов, иод спуд упрятать. Он первым отзывом своим о деле должен положить основание мнениям заседателей и секретаря, чтобы они не смели пикнуть в противоречие. Вот его главнейшая обязанность.

Благосудов.

(Твердову тихо)

Вот как понимают дело!

Твердов.

Оставь их, ты проповедуешь в пустыне…

Драчугин.

Каков секретарь и заседатели…

Староплутов.

Каков судья! Коли он секретаря приберет к рукам да из милости будет что ему и заседателям перекидывать, так суд будет как суд. Тогда наш брат смело не только отвечай, да и вновь заводи дела. Такого нам судью надобно. Да что? Не далеко искать: почему Андрон Парамоныч не судья?

Несколько голосов.

Правда, правда, ему быть судьею.

Выжималов.

Благодарю за лестное мнение, но…

Староплутов.

Нечего – но, быть делу так!.. Эй, мальчик! Дай выпить и за судью. Что, брат, не отделаешься. Надо же и обществу послужить.

(Взяв его за руку, тихо.)

Смотри же: помнишь Пристенских?

Выжималов.

(тихо)

Помню, помню.

Староплутов.

(так же)

Прижми их – мужики богатые.

Выжималов.

Знаю все, и план готов. Только, господа, заседателей ко мне выберем из благоразумных да поплоховатее.

Несколько голосов.

Начто их? Зачем это?

Выжималов.

А вот начто: чтобы не сказали, что мы всех своих посадили, пусть и от них кто-нибудь маячит, а я с ними слажу.

Кожедралов.

Это дело. Но как случится, любезнейший друг мой, к трактации какое наше дельце, знаешь, кудреватое, – так ты и распусти слухи, что у одного жена нездорова, у другого гумно погорело, – натурально, захотят понаведаться домой, а тут им подсунь дельце-то, не читав и подпишут.

Выжималов.

Правда, правда, знакома нам эта азбука.

Староплутов.

Прекрасно все обдумано. Подлинно наш уезд может хвалиться единодушием и готовностью на общую пользу.

Забойкин.

Ну, так выпить же за уезд! Подавгй-ка, не скупись!

Староплутов.

Чего скупиться! Я рад душу свою отдать, видя такое согласие. Не все же и умничать. Гм!

(Мигает на Благосудова и Твердова; кричит слугам.)

Эй, мошенники, скорее чего выпить!

Выжималов.

Ну, теперь примемся за исправника. Кого?

Забойкин.

Ни туча, ни гром исправничества от меня не отобьет.

Драчугин.

А почему бы, Амельян Панкратьич, вы так думали? Есть люди, которые с вами хотят потягаться.

Забойкин.

Как! Есть? Да кто же такой?

Драчугин.

Да хоть бы и я. Почему мне не быть исправником!

Забойкин.

Да уж коли ты исправник, так я фельдмаршал. Ты исправник! Ха-ха-ха-ха!

Драчугин.

Тут не смех, а дело. Пожалуй, ты смейся, а я буду. Вот ты-то уж никогда не будешь.

Забойкин.

Кто? Я не буду? Твоей-то роже и не допустить?

Драчугин.

Рожа не рожа, а не допущу. Слушай, не тронь меня, не то всем в собрании объявлю, что ты коновод.

Забойкин.

Врешь, бездельник! Какой я коновод? Вынули у меня лошадей, что ли?

Драчугин.

Вынули не вынули, да ты украл.

Забойкин.

Это ты метишь на тройку рыжих? Так люди мои свели, а не я.

Драчугин.

Ты мне сам признавался, что был с людьми и сам вывел.

Забойкин.

Я тебе открывался как приятелю, а ты разболтал. Да все-таки при обыске лошадей не отыскали, так я не объявленный коновод. А ты так вот молчи, а не то всем расскажу, как на прошлых выборах на бале у губернского предводителя за ужином нахлюстался да утащил серебряную ложку и пару ножей, а дворецкий при всех вынул.

Драчугин.

О! это по ошибке заложил в карман.

Забойкин.

Как по ошибке? Разве это табакерка? Нет, брат, вор, вор, – украл!

Драчугин.

Врешь, не украл, а впьяне положил в карман. Быль молодцу не укор. А ты помнишь ли, как Федосья Трофимовна…

Кожедралов.

Да перестаньте, любезнейшие друзья мои! А еще называетесь дворяне! Что это? На исповедь пришли, а? Кто старое помянет, тому глаз вон.

Забойкин.

Я замолчу, хотя и много кое-чего знаю, но пусть же он перестанет искать исправничества.

Драчугин.

Отстань ты добиваться на панство, а не то – все выведу наружу.

Выжималов.

Ну, да полно же, перестаньте. Вот я судья: мы вас рассудим. Прикажи-ка, Памфил Сидорович, подать чего-нибудь пред трактациею дела.

Подают вина, гости приметно опьянели.

Слушайте! Чур старого не вспоминать. Оба вы ребята теплые, на обухе рожь молачивали, оба вы можете быть лихими исправниками, а надобно одного. Кто из вас кому уступит?

Драчугин.

Ни за миллион не уступлю, мне честь дороже всего.

Забойкин.

Готов до зарезу, а не откажусь.

Выжималов.

Ну, кто же будет полезнее для уезда? Кто нам какие пожертвования сделает?

Забойкин.

Да вспомните все сии три года: я ли вас не поил и не кормил? Уж стоит мне это исправничество! Еще ли мало?

Драчугин.

Я обещаюсь всякий вечер угощать весь уезд в трактире, пока выборы кончатся.

Староплутов.

Ну что это за пожертвование? Это должное. Еще что?

Забойкин.

Предпишу по волостям давать обывательских всем вам, добрые мои приятели.

Драчугин.

Кроме снисхождений по следствиям, по взысканиям, кроме закрытия в передержательстве беглых, буду слабо действовать ко взысканию недоимки.

Выжималов.

Браво! Ты что прибавляешь, Амельян Панкратьич?

Забойкин.

Ну что! Семь бед, один ответ. Кроме всего, что приятель обещал, честное, благородное даю слово не взыскивать вовсе недоимки, хоть губернатор распишись.

Подтрусов.

А отрешат? А под суд отдадут?

Забойкин.

Да кнутом не высекут! Грамота меня защищает: я дворянин, а прочее все готов терпеть для пользы общей. Секретарь губернаторский за мной потянет, его удовлетворю, вот меня и не отрешат. Под суд не я первый, не я последний. Знаем, как в уголовную входят, да знаем, как чрез секретарскую и выходят. Авось-либо и милостивый манифест при мире случится, так и все покрыто. Бейте по рукам, готов за вас терпеть!

Кожедралов.

(Драчугину)

Любезнейший друг мой Прохор Еремеич, прибавляй!.. Видно, плохо, брат Прохор! Призадумался?

Драчугин.

М-м-м-м!

Все

(хохочут и кричат)

Победил Амельян Панкратьич, Дайте выпить за исправника!

Пьют.

Драчугин.

Не могу тянуться за Забойкиным. Послушайте, дайте же мне тепленькое местечко, чтобы я не оставался без службы.

Кожедралов.

Куда же тебя, любезнейший друг мой, девать?

Драчугин.

Куда хотите, лишь бы что-нибудь перепадывало, только не в депутаты.

Несколько голосов

(хохочут).

А почему же? Почему же?

Драчугин.

Пропадай их голова. Забудешь и людей и свои обычаи. Дежурь в губернии, жалованья ни копейки, доходов по тому же; только, только что достанется в год раза три подписать: «С подлинным верно». Нет, нет! давайте что помудренее, я охотник и знаю бумагу, да чтоб и на сапоги перепадывало. Вот жаль, что в казенной палате места не от выбора! Откупная и рекрутская части для меня нравились бы.

Выжималов.

Послушай, Драчугин, иди в земские заседатели.

Драчугин.

Чтобы я дал себя унизить? Я уже служил в уездном, мне честь дорога. Да что заседателю. Вот как злодей исправник, не хуже Забойкина, так он мне в три года порядочного следствия не даст, а все будет квасить меня в недоимке да препровождать команды, так еще вместо выгод своими докладывай.

Забойкин.

Сметливый парень из всего пользу извлечет. Каковая команда! За мою службу поссорился с гусарским ротмистром, шедшим с эскадроном, да и поджег конюшню: часть селения сгорела. По следствию вывел, что будто гусары виноваты, да как схимзил с ротмистра пять сот, да и спустил с рук, а чрез день начальству донес о происшествии. Жителям выкинул полтораста рублей да спросил их: согласны ли вы молчать и не…

Запасные

(по команде Ерофеича, кричат).

Согласны!

Ерофеич восхищается, все хохочут.

Кожедралов.

Ай, ребята! славно, славно, любезнейшие друзья мои!

Староплутов.

(Заправлялкину)

Да что ты зеваешь? Уйми их!

Заправлялкин.

Да никак не слажу. И они так же понатянулиеь, как ваше высокородие и вся честная компания.

Драчугин.

Нет, воля ваша, в земские не хочу, да к в уездные заседатели тоже, не велика находка. Служи там, кто хочет, а мне давайте, что погустее.

Выжималов.

Ну, Драчугин, иди в гражданскую заседателем.

Драчугин.

Покорный слуга! Вот там-то заседателю по усу течет, да в рот не попадает. Там одна станция – от секретаря до председателя и обратно, а заседатель лови мух. Иногда, иногда уже при каком дельце дадут косточку доглодать, а не то, так от дела, чрез правление смастерят, чтоб на пустячное следствие услали.

Кожедралов.

А надсмотрщичья часть? То, любезнейший друг мой, не безделица.

Драчугин.

Да, не безделица! Там кружка; а яелят кто? Все-таки председатель да с советником по докладу секретаря. Так что там перепадет? Их три голоса, а дворянских два.

Подтрусов.

Уж ежели милость ваша будет, так нельзя ли меня в гражданскую посадить, а не то, так в прокуроры.

Все

(хохочут).

В прокуроры! В прокуроры!

Выжималов.

Прямой ты, Макар Макарыч. Ведь прокурор от короны.

Подтрусов.

Ну, я этого не знаю. Так уж так и быть, посадите меня в палату, да в гражданскую.

Забойкин.

Да что тебе так захотелось?

Подтрусов.

Делишко-то у меня еще от отца. Несколько семейств казенных покойник при воеводстве записал за собою, а теперь скоты, дети их, вздумали отыскивать воли; спасибо, уездный суд с грязью смешал их доказательства, так прокурор в палату перенес. Вот мне и хочется пообработать это дельце. Кабы прокурором выбрали, так бы я повел дело иначе; но и заседателем как буду, так для члена, может быть, уважит председатель и прочие.

Выжималов.

Нет, брат Подтрусов, все-таки возьмут. Набивши руку, так и отцу родному не должно давать пощады, чтобы не избаловаться.

Подтрусов.

Ну, хоть и возьмут, да все меньше, чем с чужого.

Кожедралов.

Послушай, любезнейший друг мой! Коли дело пойдет плохо, так в день именин повытчика подберись к его столу да в дельце-то руку и запусти. Какой надобно документик, так ты его стибри или сомнительную подчистку учини да и не бойся решения. А его пусть судят, – таковский! Вперед не будет именин справлять. Проучишь, вперед будет осторожнее.

Подтрусов.

Благодарю вас, Борис Самсонович, подлинно за благой и преполезный совет. Помогите только, посадите в палату.

Выжималов.

Ладно, ладно, вот рука. Дайте-ка теперь выпить. Тебя, Макар Макарыч, в гражданскую, а Прохора Еремеича в уголовную…

Драчугин.

Помилуй, Выжималов! Ты меня на смех подымаешь, что ли? Там и повытчики едва питаются. Ну что там за дела? Когда-то, когда попадется что путное по смертоубивству, а из подсудимых чиновников никто не заботится честь свою выкупать – решай, дескать, как законы гласят, а я ничего не дам.

Выжималов.

Ну, иди в совестный суд.

Драчугин.

Ну так, еще куда!..

Забойкин.

Не надеешься, брат, на свою совесть, али ее не бывало?

Драчугин.

У тебя ее не попрошу. В совестном суде можно с голоду умереть. Одно вам скажу: как пред ревизором мыли полы, так и до сих пор чистехонько. Нет, там худо для нас.

Кожедралов.

Да так-то худо, любезнейший друг мой, что я и не знаю, где хуже. Суд сей я уподобляю пустыне: сиди, сиди, сиди, сиди, пока-то кто завернется, либо малолетний, либо безумный; не только от него что получить, – я знаю, иногда члены складываются, чтобы помочь бедному малютке либо дураку.

Выжималов.

Какая грустная материя! Прикажите-ка, Памфил Сидорович, подать чего. Ведь уж скоро и на выборы пора.

Драчугин.

Устройте же меня, а не то я наделаю шуму. Постойте, выбирайте в совестный суд, а оттуда уж я перейду в приказ.

Подтрусов.

Что же ты нашел путного в приказе?

Драчугин.

В приказе? О-го-го-го! Дело мастера боится. А суммы? А выдача капиталов? А получение процентов? Тут в расчетах своя рука владыка. Да никто и не поспорит, лишь бы скорее отпустили да выдали квитанцию. Одна выдача сделает счет.

Подтрусов.

А губернатор?

Драчугин.

Ну что губернатор? Его дело барское, куда ему в эти мелочи входить. Ящик опять, ящик в моем распоряжении. Сумму считают ведь не в один день с казначейством, а рука руку моет. Да иногда – не ровен час – и сам губернатор возымеет нужду к ящику, так и в наших руках. Притом же содержание заведений, подряды…

Кожедралов.

То часть непременного члена, любезнейший друг мой.

Драчугин.

Что мне непременный член! Деньги у меня, так я везде в доле – и с подрядчиками и с смотрителями, да и с самим членом. Славно, славно! Выбирайте в совестный суд…

Кожедралов.

Вот тебе моя рука, любезнейший друг мой,посадим, посадим.

Выжималов.

Ну, все дело теперь с концом, дайте выпить!

Все встают.

Кожедралов.

Не много ли будет, любезнейший друг мой? У меня что-то в глазах дво… двоится…

Забойкин.

Что за много? Эй, предводитель! так ли мы пьем в отъезжих?..

Выжималов.

(выпив)

Давай же скорее, давай, соловья баснями не кормят. Пора уж и на выборрры.

Твердов.

(Благосудову)

Неужели они в таком положении будут на выборах?

Благосудов.

Мы и туда пойдем, увидим, что там будет делаться.

Выжималов

(выпив, еще кричит).

Давай же, давай по последней! Уж поррра в дворррянское ессобрррание.

Подают вино, чокаются: «Здравствуй, предводитель!», «Здравствуй, судья!» и проч., и проч. Пьяная суматоха.

Кожедралов

(надев шляпу).

Пойдем же, пойдем, любезнейшие друзья мои. Пора, пора. Где моя шляпа?

Староплутов.

Ну, господа дворяне, к кому же на вечер?

Кожедралов.

Ко мне, ко мне! К предводителю на магарыч. Да прикажи сыскать мою шляпу…

Староплутов.

Да шляпа у тебя на голове. Эк задумался! А завтра к кому?

Выжималов.

Ну, к судье, что ли, по порядку.

Староплутов.

Нет, паки ко мне. Прошу на сговор. Сговорил племянницу.

Благосудов.

(Твердову)

Слышишь?

Твердов.

Слышу и ужасаюсь.

Староплутов.

(Кожедралову)

Так, что ли? Завтра сговор, завтра и отчеты пропусти.

Кожедралов.

Завтра, любезнейший друг мой.

(Поет.)

Утро вечера мудреней…

(Уходит.)

Забойкин.

У! да славно погуляли! Куда бишь ехать?

( Уходит.)

Подтрусов.

Дажжже не помню, куда я взялся служжжить.

(Уходит.)

Драчугин.

Это, это пррравая, а это, это левая. Помню.

(Уходит.)

Выжималов.

Не поздай же, Боррр, – ты наш обер-церрр.

(Уходит.)

Прочие дворяне также впьяне уходят.

Староплутов.

Кузьмич! поспешай с запасными, да не растеряй ни одного. Заложили сани в карету?

Слуга

(хохочет).

Готова.

Староплутов уходит.

Заправлялкин.

Порядочно и моя команда наклюкалась. Эй, вместе! По два в ряд! Поднимай правую руку! Ладно. Еще ввечеру дам пить, коли дело сделаете. Ступайте. Ерофеич! веди, а я за вами, чтобы который не ушел или не свалился. Прощайте, моя королева! Пожалуйте ручку на счастье…

Запасные уходят, как сказал Заправлялкин; за ними он идет.

Явление VIII

Благосудов, Твердов и Надежка в стороне прибирает бутылки.

Твердов.

Что это было? Неужели это дворяне?

Благосудов.

Дворяне, но какие? Получив после родителей в наследство имение и невежество, живут в праздности, в пороках. Промотавшиеся из них должны были продать имения; новыми помещиками сделались выгнанные из службы приказные, крючкотворством своим награбившие большие деньги и происками получившие дворянское звание. Пришельцы сии возобладали в уездах над развратно живущими дворянами, ввели свои правила, понятия, и, таким образом, все провождают жизнь без благородства, без чести и без ума, одни расточая, а другие награбливая имения.

Твердов.

И они же управляют делами в уезде, избирают из людей, известнейших по злым делам, в судьи, которые, поправ закон, теснят слабых, – это ужасно?

Благосудов.

Источник сему злу есть закоренелое нежелание доставлять детям воспитания. Но, благодаря мудрым мерам благодетельного правительства, зло сие начинает искореняться. Сколько мы видим молодых дворян в училищах? Военная служба, к счастью, так любимая нашим дворянством, много образует молодых людей, и уже они, по выходе в отставку, не пренебрегают занимать должности по выборам, проходят новую службу сию с тем же рвением и с свойственною честию, преследуют порочных, отсекают развратных от общества. Уже находим очень много в военных мундирах отличных судей, истребителей ябеды и защитников угнетаемых.

Твердов.

Но еще не в нашем уезде. Что может сия толпа пьяных и ужасных своими деяниями людей сделать полезного, избрав Кожедралова, Драчугина и тему подобных скаредов?

Благосудов.

Это избирают все запасные, которые теперь лишь так много нас смешили и пугали внезапным своим криком. Староплутов, имеющий везде и со всеми дела, оканчивающиеся всегда в его пользу, интересуется очень, чтобы посадить везде судей на свой лад. Все его боится и ему повинуется. В дополнение к тому, он кучами привозит так вообще называемых запасных, выдает им давно для сего случая изготовленные мундиры, одевает их уродами, – как вы сами видели, – ведет их на выборы и там уже делает, что хочет. В каждом тлочти уезде есть подобный Староплутову, привезший запасных. Часто они разрушают друг другу планы: объявляют цену выше и вина доставляют вдвое, запасные передаются туда, оставив своего принципала, как они называют, без всякой жалости.

Твердов.

Что это за шайка? Откуда эти запасные?

Благосудов.

По фамилиям дворяне, но коих род размножился. Часто несколько братьев и их дети, всего человек пятнадцать, имеют одного крестьянина и две десятины земли, что и называют деревнею. Наследственное невежество причиною, что они не заботятся об участи детей своих и нанимаются в запасные для того, чтобы прокормить детей до возраста, пока они сами, в свою очередь, начнут действовать на выборах. Бесспорно, что они не имеют никакого права быть в собрании; но что же делать, когда само дворянство терпит их присутствие я допускает сии беспорядки…

Твердов.

Подлинно, это ужасно, подумав, что сии твари решают участь других. Жизнь, имение, честь, спокойствие – вверяется чудовищу, коего за бутылку вина изберет пьяный запасной! Мое положение самое убийственное: судьба Тихиной в руках ее дяди, который, по своему произволению, назначает к должностям, кого хочет. Имение, вот как и от вас слышал, все разорено, и я боюсь, чтобы они, для закрытия своих деяний, не отдали ее против воли за подобного себе изверга и не помешали бы мне устроить ее счастье.

Благосудов.

Ничего нет мудреного, что они имеют замыслы, я вам дорогою расскажу свои подозрения. Пора на выборы, поедем посмотрим еще тамошних комедий.

Оба уходят.

Явление IX

Надежка, потом Митька

Hадежка.

Вам-то, Василий Петрович, и устроить наше счастье! Помещик – и более ничего. То ли дело, как барышня моя будет предводительшею! Мой Клим Кузьмич очень расхваливает и говорит, что она тогда будет первая барыня. А там и я – коллежская регистраторша! Тьфу ты пропасть! Приеду к своей же барышне с визитом, в коляске, по крайней мере, слуга меня вынимает, вхожу, кланяюсь, сажусь: «Какова ты, милая Анна Михайловна, в своем здоровье?..» Славно, славно! Умею быть барынею! Да вот еще что: приехав куда-нибудь в гости, прохожу через лакейскую: «Митька, ах! Митя! мой старый друг! – Он вскакивает, отворяет дверь. – Здорово, дружок! Каково поживаешь?»

Митька

(вошедший на последние слова).

Худо! Очень худо!

Hадежка.

Ах! я тебя и не видала. Что ты скажешь?

Митька.

Пришел вашему будущему благородию свидетельствовать наше холопское почтение.

Надежка.

Что же так печален?

Митька.

Все уныло, все постыло, и надежда изменила! Ах, Надежда Васильевна, что ты со мною делаешь?

Hадежка.

Рыба ищет, где глубже, человек – где лучше.

Митька.

Вот чувства!.. О неверная!..

Hадежка.

Не сердись, Митенька! в нынешнее время, когда все разными средствами добиваются дворянства, весьма простительно бедной девке, круглой сироте, пожертвовать безделицей – милым другом, чтобы стать не безделицею – коллежскою регистраторшей.

Митька.

Дворянство и чины – все суета, все прах; одна любовь дает счастье.

Hадежка.

Благородные люди иначе об этом думают.

Митька.

Да регистратор-то каков!..

Hадежка.

По мне, кто поп, тот и батька. Прощай, Митя. Еще жених увидит, так приревнует. Приходи на свадьбу.

(Уходит.)

Митька

(один).

Женщины!.. женщины, подобные моей Надежде Васильевне! Чего бы я не сделал в отмщенье вам! Истребил бы всех вас!.. Нет, мало! Истребил бы всех мужчин, кроме себя. Был бы к вам суров, видел бы, как вы все терзались, – и поделом вам!..

Конец второго действия

---

Примітки

Исправник – у царській Росії начальник поліції в повіті. На той час офіційно звався земський справник або капітан-справ-ник і входив до складу так званого нижнього земського суду, який обирався від повітового дворянства і складався із справника та двох або трьох земських засідателів: цій установі ввірено було забезпечення громадського «спокою» в повіті, слідство, нагляд за виконанням розпоряджень властей, за станом доріг і мостів, за відбуванням різних повинностей.

Депутат – член так званих дворянських депутатських зборів губернії, які складалися з губернського предводителя і депутатів, вибраних по одному від кожного повіту, вели послужні списки вибраних на посади дворян, родословні книги, видавали посвідчення про дворянство, брали участь у призначенні опік на маєтки за марнотратство або відступництво від православної віри.

Повытчик (від выть – відділ) – служитель канцелярії, який відав діловодством.

Совестный суд (мав ще назву мировой суд) – розглядав в основному цивільні справи (позови між батьками й дітьми і т. п.). При винесенні рішення міг керуватися не лише офіційними юридичними законами, а й життєво-етичними міркуваннями, спрямованими на примирення сторін.

Действие третье

Та же комната.

Явление I

Тихина работает, Настасья Трофимовна входит

Настасья Трофимовна.

Скажи, мой друг Анюточка, на что это похоже? Слыханное ли дело сидеть за работой, и кому же? Тебе!

Тихина.

Почему же, тетенька?

Настасья Трофимовна.

Как? Девке с таким состоянием, да еще и в губернском городе? Приедет кто-нибудь, подумает, что ты бедная девушка и на себя работаешь, – тотчас осудит.

Тихина.

Да разве только бедные девушки должны работать? При моем воспитании мне всегда твердили, что для девицы первый порок – праздность, и во избежание того советовали мне всегда чем-нибудь заниматься.

Настасья Трофимовна.

Можно похвалиться таким воспитанием! Вот этим воспитанием всех перепортили. Глядишь – девушки, на вашу руку ученые, съезжаются, и только у них и речей: я это сшила, я теперь вышиваю вот то-то. Да скажите же, пожалуйста, начто у вас служанки будут?

Тихина.

Прислуга моя также будет занята всегда, и я им буду служить примером.

Настасья Трофимовна.

Нет, Анюточка! Увидишь на своем хозяйстве, что им лучший пример – плетка да пощечина.

Тихина.

Избави меня бог от такого с ними обращения!

Настасья Трофимовна.

Поневоле, друг мой, должна будешь приняться за ум. Кружевницы любят спать, швеи не посидят на месте, коровница мало собирает, кухарка все ворует, ключница ни за чем не смотрит…

Тихина.

Я везде буду сама все обходить, все осматривать и исправлять непорядки.

Настасья Трофимовна.

Как! И на кухню и на скотский двор сама будешь ходить? Ну, после этого я скажу, что в тебе нет нисколько благородства… Как! Дворянке благородной и заниматься такими подлыми предметами?

Тихина.

Я горжусь, что посредством отличного воспитания, которое вы, сверх чаяния своего, доставили мне, имею понятие о человечестве, знаю все нужды и слабости подчиненных мне. Чрез него я знаю, каким образом могу доставить все выгоды подвластным мне, войти в положение их и сделать их усердными, довольными. Исполнив сие, скажу, что я благородно себя вела и правила, внушенные мне, исполнила на самом деле.

Настасья Трофимовна.

А я благодарю себя. И я. таки не подло себя вела и не отставала от других. Девки у меня духа моего трепещут, все работают, а я только погоняю. И коли у меня девка выдержит пять лет, так уж похвалится своим холопским здоровьем. Да как же иначе с ними и управляться? Или не посадить ли их в большой угол, да пусть едят и спят, сколько хотят? Стало, мы их рабы, а они наши господа будут?

Тихина.

Нет, но долг господина или госпожи есть заботиться о всех выгодах подчиненных им, упражнять их в работе, не изнуряя их, но чтобы они были заняты и не вдались бы от праздности в пороки. Извлекая пользу от работ их, употреблять ее не на одни прихоти свои и роскошь, но из них же недостаточным вспомоществовать, в болезни призирать и лечить…

Настасья Трофимовна.

Помилуй, Анюточка!.. Да себе же что останется?

Тихина.

При благоразумии довольно и для себя останется. Но удовольствие, что я исполнила свой долг, была благодетельницею подвластных мне, будет так велико, что подобного ему не доставит мне ни новая шляпка, ни модная карета, ни все глупости, подобные сему.

Настасья Трофимовна.

Ну, правду сказать, воспитали тебя! Ежели же муж твой будет иначе мыслить? Я чаю, тебя же учили, что жена должна повиноваться мужу? Что ты тогда скажешь, как он потребует оставить эту блажь, а примется управлять по-своему, а?

Тихина.

Я не пойду за такого, коего правила и понятия различны от моих.

Настасья Трофимовна.

Вот же Борис Самсонович Кожедралов предостойный человек, как же за него не идти?

Тихина.

Ваш Кожедралов есть злой человек, и я за него никогда не выйду.

Настасья Трофимовна.

Да других женихов что-то не слыхать.

Тихина.

Лучше вовсе не выйти замуж, нежели быть женой Кожедралова.

Настасья Трофимовна.

Как! Вовсе не идти замуж? Избави бог от этакого стыда!

Тихина.

Почему вы полагаете это стыдом?.. Я имею свои правила, свои понятия о сем предмете – и потому весьма равнодушна буду, ежели не выйду…

Настасья Трофимовна.

Да старой девке нельзя в люди показаться.

Тихина.

Ложное понятие, которое благодаря чистому суждению начинает искореняться. Постоянно ведущая себя девица почтенна во всяком обществе и во всех летах. Такая девица, без всякого сомнения, имела женихов, но не захотела замуж идти; так точно, как и хороших правил пожилой, неженатый мужчина, – он мог бы быть женат, но не искал сего.

Настасья Трофимовна.

Да свет судит не по-нашему.

Тихина.

Кто составляет свет? Толпа болтунов без рассудка шумит, кричит: это нетерпимо! Общество здравомыслящих рассуждает это ничего не значит! Натурально, я следую суждению последних, пренебрегая шум и крик первых.

Настасья Трофимовна.

Но за Твердова ты бы пошла? А? Что же не отвечаешь?

Тихина

(застенчиво).

За Твердова?

Настасья Трофимовна.

Да. Пошла бы ты за него?

Тихина.

Он… меня не ищет.

Настасья Трофимовна.

Но ежели бы…

Тихина.

Кажется… пошла бы. Он имеет преблагородные правила, судит здраво. Я имела случаи узнать его…

Настасья Трофимовна.

Вот же как ты в нем ошиблась. По выходе твоем из института, когда приехали мы в свой уездный город, он первый тебе показался, да еще военный, да строил тебе куры, так вот и понравился. Никого не видавши и не знавши мужчин до твоих лет, тут всякий первый хорошим покажется.

Тихина.

Напрасно, тетенька, вы так полагаете, что мы не знаем мужчин. Мы воспитываемся для того, чтобы жить в свете; итак, какое же было бы это воспитание, ежели бы не дали нам самого справедливого понятия о мужчинах, правил, как их различать и судить о них не по мундиру, не по наружности, не по состоянию…

Явление II

Те же и Староплутов в большом беспокойстве.

Староплутов.

Пропал, пропал я безвозвратно!.. Все пропало!..

Настасья Трофимовна.

Что, что, мой батюшка Памфуша? Ты вне себя…

Староплутов.

Ох, беда, Настюша! Вот теперь-то уж беда!

Настасья Трофимовна.

Да что такое?.. Староплутов. Выборы – ох! – выборы совсем не так пошли…

Настасья Трофимовна.

Как? Говори скорее, что случилось?

Староплутов.

Ох, беда, и более ничего. Хуже, чем при французах. Не знаю, как теперь изворочусь…

Настасья Трофимовна.

Да что такое?

Староплутов.

Губернский-то наш предводитель… Сколько раз настаивал, чтобы не выбирали из гвардейских! Они все люди придворные, а теперь – беда!..

Настасья Трофимовна.

Да что губернский сделал? Говори скорее.

Староплутов.

Ох! Заумничал крепко, да невпопад. Прежде нежели приступили к баллотировке, предложил разобрать, кто имеет право класть шар и кто нет.

Настасья Трофимовна.

Ну, ну, ну, ну!

Староплутов.

Тут-то и пошло все вверх дном. Благоразумные все и восстали: нашли первого Кожедралова, открыли, что ревизором за взятки отрешен и еще под судом. Вот его из списка и вон.

Настасья Трофимовна.

Кожедралова?..

Тихина

(в сторону).

Я что-то отдыхаю.

Староплутов.

Потом и начали, и начали… Драчугина, Выжималова… Одним словом, всех наших от выборов удалили. На беду, еще у меня в собрании порядочно понатянулись, так что никто слова в защищение свое промолвить не мог.

Настасья Трофимовна.

Ну, а запасные же что?

Староплутов.

Тех уже как метлой помели. Нашли, что не служили офицерами, поместьев не имеют. Ужасная революция!..

Настасья Трофимовна.

Да какое кому дело в такие тонкости входить? Сколько выборов все шло своим порядком, все было покойно и все были довольны, а теперь вздумали умничать. Ну что ж далее?

Староплутов.

Чем далее, тем хуже. Прежнее допущение всех подсудимых и привоз запасных вздумали назвать злоупотреблением…

Настасья Трофимовна.

Злоупотреблением!.. Да где же его нет? Разве хотят, чтоб его и по дворянству не было? Тебе же что? Ты остался?

Староплутов.

Мало того, что [не] остался, – но мне уже из рук вон худо! Нашли и доказали, что это все мои деяния; а тут запасные, попойка давешняя, и все, и все… Одним словом, подвели статью и меня из собрания исключили.

Настасья Трофимовна.

Так ты и вышел?

Староплутов.

Какое вышел? Меня чиннехонько секретарь с протоколистом, по приказу губернского, под руки вывели. Тут, знаешь, завистников и врагов у меня много, приняли в хохот, в насмешки…

Настасья Трофимовна.

Вот благодарность за все твое старание! Как в таком собрании и быть! Ты и сам теперь не желай.

Староплутов.

Нога моя во веки веков не будет! Решился и поклялся. Ну вывели-вывели, то бы еще не беда, – да просьб подано на меня что-то немало: все, с кем по землям у меня процессы; да и судей, что мне помогали, всех выставили. Губернский так и ревет – представлю высшему начальству…

Настасья Трофимовна.

А там уж разве нельзя и поправить?

Староплутов.

Нет… Сенат – не наш уездный суд, там Кожедралова и со свечою не найдешь!

Тихина.

Кто же предводитель?

Староплутов.

Пока мои дела выписывали, так я еще в уезде хлопотал, но как ни бился, как ни метался… Тут, спасибо, Кузьмич еще хотел прислужиться, ящики с шарами на Твердова переменил. Достойнов и этот временный предводитель, калиф на час, вздумал умничать, объявил губернскому, повели бедного Кузьмича на обвахту, а как все благоразумнее остались, то его таки и выбрали.

Тихина.

Кого, дяденька?

Настасья Трофимовна.

Кого?

Староплутов.

Ох! язык не шевелится… Выбрали Твердова и поехали к губернатору на утверждение…

Настасья Трофимовна.

Твердова? Ну! быть же добру!

Тихина

(в сторону).

Ах! как я рада! Это был мой выбор.

Староплутов.

Кругом беда! И что делать теперь с опекою? Ума не приберу…

Явление III

Те же и Кожедралов, входит медленно и печально смотрит на Староплутова.

Кожедралов.

Что, любезнейший друг мой?

Староплутов.

Что, Борис Самсонович?

Оба молчат, смотря друг на друга.

Кожедралов.

Так-то, любезнейший друг мой! Наконец и коса нашла на камень!

Настасья Трофимовна.

Да что это за порядок! Что за новые уставы! Кажется, ведь запрещено вмешиваться н дворянские дела! Почему бы не оставить всего, как прежде было?

Кожедралов.

Матушка Настасья Трофимовна! Забылись-таки немного и мы. Нам казалось, что как за нами стена запасных, так и все наше. Пришло же им в голову добираться, что это за дворяне. Не посмотрели, что это принято обычаем, что это еще от отцов наших вышло и освящено давностью еще от самого открытия наместничеств.

Настасья Трофимовна.

В прочих же уездах что? Или только на нас напали?

Кожедралов.

Чего, матушка Настасья Трофимовна! Везде одни песни. Досталось всем сестрам по серьгам. Теперь кучами запасные ходят по улицам, принципалы их уже не принимают…

Настасья Трофимовна.

И поделом им! Сколько на этих бездельников положили кошту, и – все понапрасну.

Кожедралов.

Они же, матушка Настасья Трофимовна, много и подправили. Их спрашивают: где вы служили? Так и горланят – нигде. – Поместья есть? – Нет. – Зачем вы здесь? – Привез-де вас вот этот дядюшка на свой счет и велел шары класть туда, какое он ухо почешет. Уж было же хохоту!.. А как спросили у дворян, согласны ли вывести Памфила Сидоровича? Так они громче всех и заревели: согласны!

Настасья Трофимовна.

Ох, искариотские души.

Кожедралов.

Нечего греха таить: сам, любезнейший друг мой, учил их кричать.

Староплутов.

Да тогда кричать, как я их спрошу. Ведь я думал, что буду в уезде по-прежнему верховодить.

Кожедралов.

Растолковать им было, любезнейший друг мой, дело-то.

Староплутов.

Разве ты не видал, что им ничего растолковать нельзя? Ну что же просьбы наши?

Кожедралов.

Что просьбы! Худо кончатся. Все твои, любезнейший друг мой, мошенничества вот как на ладони с самыми чистейшими доказательствами. О! да и меня же не пощадили, – все выставили. Худо, любезнейший друг мой, очень худо!

Староплутов.

Выдумай, как изворотиться. Ты на все мастер.

Кожедралов.

Везде, любезнейший друг мой, изворачивался, а тут что-то и ума не приберу.

Староплутов

(вполголоса).

И по опеке мне худо. Ведь теперь прежде всего меня от опекунства отрешат, а предводитель отчетов не пропустит. Вот беда!

Кожедралов.

Эта беда, любезнейший друг мой, еще не беда.

Староплутов.

Как так? Помоги, что мне делать…

Настасья Трофимовна.

Посоветуйте, батюшка, как бы нам что-нибудь удержать.

Кожедралов

(взяв их за руки, отводит от Тихиной).

А вот как. Если вы, любезнейший друг мой Памфил Сидорович, и вы, матушка Настасья Трофимовна, не перемените своего слова, чтобы принять меня в родство…

Староплутов.

Ни за что в свете не переменю.

Настасья Трофимовна.

Одна ты наша отрада! Не откажись только ты от нас, а мы за тебя обеими руками хватаемся, помоги только…

Кожедралов.

Ну, так вот слушайте, любезнейшие друзья мои! Немедленно ехать надобно в деревню; уж теперь нам не до выборов. Там поскорее нас обвенчать, и, взяв доверенность от Анны Михайловны на залог ее душ, мне скакать в Петербург деньгами работать и оправдываться. Убытка никому, и всякий при своем.

Староплутов.

Да еще при вашем старании и выйдем с честию.

Кожедралов.

Лишь бы выдраться, любезнейший друг мой, из беды, а уже не до чести. Что нам в ней!

Настасья Трофимовна.

Да Анюта-то наша слышать не хочет.

Кожедралов.

Ну, матушка Настасья Трофимовна, это уж ваше родственное старание. Сначала просьбой, там погрозите, а коли нечего делать, так насильно обвенчайте. В деревне все можно, кто узнает?..

Настасья Трофимовна.

Так-таки, мой батюшка Борис Самсонович, так, я то же думаю.

Староплутов.

Вот я с ней начну, а ты, Настюша, подхватывай… Подойди сюда, мой друг Анюточка! Ты видела, в каком мы все горе, а особливо я с твоей теткой?

Тихина.

Сердечное принимаю участие…

Староплутов.

Желала бы ты, друг мой, нам пособить, чтобы мы могли избавиться ог всех неприятностей?

Тихина.

Весьма бы желала и многим бы пожертвовала, но полагаю, что не в моей власти.

Староплутов.

В твоей, мой друг, в твоей.

(Целует ее руку, а она отнимает.)

Анюточка! друг мой, дитя сестры моей! Избавь меня от стыда и от убытков… Выйди за Бориса Самсоновича, и все дело поправлено!

Тихина.

Помилуйте, дяденька, это невозможно.

Настасья Трофимовна.

Почему же, мой друг? Победи свое отвращение. Лекарство же и самое противное принимают, чтобы избавиться от болезни, – так и тут.

Тихина.

Помилуйте! То все преходящее, а замужество вечное.

Кожедралов.

Ну, теперь, любезнейшие друзья мои, пустите меня! Уж резать, так всю правду отрежу… Матушка Анна Михайловна! Единственно входя в ваше положение, что вы как цветочек и некуда вам головки преклонить, – хочу быть вам тенью, защитой и подпорой. Каков я – вы сами видите. Состояние мое изрядное, а соединив с вашим, и сами во благе поживем, да и деток устроим. Я знаю, вы, ученые, воспитанные, все ищете счастья. Поживете со мною подолее, привыкнете, и коли не я, так дети наши сделают жизнь вашу радостною. Итак, следуя моему желанию, скажите, что вы согласны.

Тихина.

Не могу. Да вы что-то о моем состоянии говорили? Так я вам должна сказать, что оно расстроено и обременено долгами.

Кожедралов.

Все пустяки, матушка Анна Михайловна, все пустяки. Я знаю все и беру вас с имением, какое оно есть. Вы мне дадите доверенность, я буду заботиться об улучшении его и безо всего…

Староплутов.

Вот примерное бескорыстие!

Настасья Трофимовна.

Истинно, редкость в нынешнее время.

Староплутов.

Анюточка, друг мой! Я твой опекун, дядя по матери, отец по чувствам и расположению…

Настасья Трофимовна.

Я тетка по мужу и крестная мать твоя…

Староплутов.

Послушай нас, ты меня спасешь от большой беды!

Тихина.

Я не вижу, почему мое несчастье может быть вам полезно.

Староплутов.

После свадьбы все тебе растолкую.

Тихина.

Когда несчастье мое совершится, тогда поздно и себе, не только вам помогать. Дяденька и тетенька! Я единожды вам сказала, что я не выйду за Бориса Самсоновича, и сдержу свое слово.

Кожедралов

(отведя Староплутова).

Ну, и не приставайте, любезнейший друг мой! Теперь перемените с ней обращение на строгость и спешите выезжать, буде можно и сегодня. Я иду приготовиться тоже в путь и с вами, любезнейшие друзья мои, отправлюсь. Тут мы сведем знакомство и помаленьку, помаленьку да и поладим.

(Вслух.)

Прощайте, матушка Настасья Трофимовна! Прощайте, матушка Анна Михайловна! Прощайте, любезнейший друг мой Памфил Сидорович! Я сегодня уезжаю. А вы как?

Староплутов.

Да и мы сего же дня.

Кожедралов.

Ну, так я к вам заеду, да вместе и отправимся. До свидания, любезнейшие друзья мои!

Явление IV

Те же без Кожедралова.

Настасья Трофимовна.

Что я слышу, Памфуша! Отчего мы сегодня едем? Мы еще и дел своих не кончили, да и квартира…

Староплутов.

Надобно ехать.

(Тихо жене).

Я тебе после скажу.

Настасья Трофимовна.

А-а!

Тихина

(в сторону)

У них какие-то умыслы. Беда моя!

Староплутов.

Итак, вот благодарность за все мои труды, заботы, попечение и издержки! Вот как по-новому воспитанные готовы помогать родным в несчастье! Сущею безделицею не хотят пожертвовать, чтобы спасти…

Тихина.

Сущею безделицею? Собою, счастьем, спокойствием! А для чего – того мне не объявляют.

Староплутов

(сердито).

Говорят тебе – для моего спокойствия! Тебе не один раз уже твердили, что как бы ни была несчастлива замужеством, но после привыкнешь. Ты еще не была замужем, так этого и не понимаешь.

Настасья Трофимовна.

Да к чему тут представлять резоны! Помилуй, батюшка Памфил Сидорович, ведь ты дядя, опекун, отец. Так вместо того, что уговаривать, прикажи, настой и действуй решительно.

Староплутов.

И точно. Я уже потерял всякое терпение. Обстоятельства круты, время дорого, изволь-ка сейчас собираться. В деревне я за тебя не так примусь.

Тихина.

Боже мой! Что это? В такой крайности я должна буду обратиться к предводителю, он защитник сирот…

Староплутов.

Вот будет кстати! Твердов, который за тебя сватается…

Тихина.

Как! Твердов ищет руки моей, и вы еще ни слова мне не сказали?

Староплутов.

Дурак я что и проговорился. С ним дело кончено, я уж ему начисто отказал.

Тихина.

Как! Без моего решения? Наконец я должна вам решительно сказать: я вижу, что вы стесняете мою свободу, ищете меня погубить. Я, не имея никого к защите своей, должна сама действовать и прибегнуть к покровительству законов.

Настасья Трофимовна.

Ах ты дерзкая!

Староплутов.

Знаешь ли, что ты малолетняя и твой голос не принимается?..

Тихина.

И дитя когда режут, – закон и всяк, кто слышит, спешат к спасению его.

Староплутов.

О, да ты слишком уже разумничалась! В свою комнату! Настюша, друг мой, запри ее и не допусти ни с кем видеться, а ночью тихомолком и уедем. Я думаю, в до деревни тебя не довезу, в первой церкви обвенчаю. Слышишь ли? В свою комнату!

Тихина.

Извините, сударь, ни с места не сойду! Буду искать всех средств к своему спасению…

Староплутов.

Так я с тобой иначе справлюсь. Эй, мальчики! Люди!

Тихина

(с ужасом).

Что вы хотите со мной делать?

Староплутов.

Эй, люди!

Слуги прибегают.

Тащите ее!

Тихина не допускает к себе слуг.

Тащите, не слушайте ее! Нуте же, мошенники! Берите смелее! Иначе всех перекатаю!

Слуги ее тащат. Староплутов им помогает.

Тихина (кричит)

Помогите, помогите!

Настасья Трофимовна зажимает ей рот.

Явление V

Те же [и] Твердов.

Твердов.

Что здесь делается? Остановитесь!

Тихина.

Спасите меня!

Твердов.

Остановитесь, или я употреблю силу!

Староплутов.

Не мешайтесь, сударь, в семейные дела, оставьте нас. Ведите, ведите ее.

Тихина.

Именем человечества умоляю вас, спасите меня! Меня хотят погубить.

Твердов

(разгоняя и выталкивая слуг).

Вон, бездельники!

(Староплутовым.)

Оставьте ее, я настоятельно требую.

(Подводит Тихину к креслу и сажает ее.)

Успокойтесь, сударыня, при мне вам никто ничего не сделает.

Настасья Трофимовна.

Да какое вам дело, сударь, вмешиваться?

Староплутов.

Василий Петрович! Оставьте мои комнаты. Худо вам будет, вы не разочли дела.

Твердов.

Я вижу насилие и обязан вступиться. Теперь, сударыня, извольте объяснить, что здесь происходило.

Тихина.

Ужаснейшее вероломство! Меня хотели насильно увезти, чтобы против воли выдать за мерзавца Кожедралова для каких-то своих расчетов, гибельных для меня.

Твердов.

Как вы могли это? По какому праву?

Староплутов.

Как по какому праву? Я ее опекун, я властен располагать ею для ее благополучия; она несовершеннолетняя и не видит своих польз.

Твердов.

После суда, произнесенного над вами дворянством, вы уже не опекун. Дворянину только принадлежит сие почтенное звание, а вы исключены из сего благородного сословия…

Настасья Трофимовна.

Да что это! В нашем доме да еще и ругаться?

Твердов.

Настасья Трофимовна! Уважая пол ваш, оставляю вас без внимания. А о ваших, сударь, поступках доведу немедленно до сведения правительства.

(Тихиной.)

Успокойтесь, сударыня. Вы свободны теперь совершенно. Позвольте мне надеяться, что вы не запретите мне действовать к защите прав ваших.

Тихина.

Не преследуйте их только, они мои родные.

Твердов.

Они враги ваши, но я с ними поступлю по воле вашей, от вас зависит подарить меня благополучием иметь законное право защищать вас и удалить от сих гонителей.

Староплутов.

Нет, Василий Петрович, это уж прямо семейное дело, прошу не вмешиваться. В собственном деле нельзя быть судьею.

Твердов.

Это дело относится собственно к Анне Михайловне. Она должна решить участь мою без вашего участия. Вы же, по обращению с нею, совершенно чужие.

Тихина.

Что это значит? Я ничего не понимаю…

Твердов.

Поступки их доказывают, что они от вас скрыли мое предложение удостоиться получить руку вашу…

Староплутов.

Никогда, никогда не соглашусь!

Настасья Трофимовна.

Ни за что в свете! Покойная мать ее, умирая, поручила мне ее как дочь и предоставила мне на волю, за кого хочу – отдать.

Твердов.

Покойница надеялась, что вы будете желать ее счастья, а не погибели, соединив с Кожедраловым. От вас, Анна Михайловна, зависит судьба моя! Вы должны решить…

Тихина.

Они мои родные… их согласие… ежели они…

Твердов.

Боже мой! Неужели от них зависит мое благополучие? Вы, вы ободрите, решите меня, а я знаю, они согласятся.

Староплутовы

(оба вместе).

Ни за что! Ни за что в свете!

Твердов.

С вами после.

(Тихиной.)

Вы имели случай узнать меня. Ободренный вашим предпочтением, я надеялся очень много, оставил службу. Вспомните ваше рассуждение о выборе вашем, и ежели тогда надежда меня не обманула…

Тихина

(с стыдливостью подавая ему руку).

Je suis toute à vоus,

Твердов

(целуя ее руку).

Благополучие мое совершенно! Вся жизнь моя будет посвящена на устроение вашего спокойствия. Нуте, дяденька и тетенька! Теперь соглашайтесь для виду, иначе я не посмотрю ни на что. Я человек военный…

Тихина

(Твердову).

Я бы просила вас сохранить все приличие, чтобы от них не было никакого шуму.

Настасья Трофимовна.

Сказано и отрезано: не бывать!

Староплутов.

Как можно! Чрез это расстроятся все мои планы, да и я погиб безвозвратно…

Твердов.

Согласитесь только для виду, когда уже вам невозможно сего переменить. Может быть, я соглашусь сделать вам некоторое снисхождение.

Тихина.

Пожалуйста, я вас о сем прошу…

Староплутов

(подумав).

Я вам что-то объявлю… Настюша и ты, Анюта, оставьте меня одного с Василием Петровичем.

Настасья Трофимовна

(отходя, мужу тихо)

Не поддавайся, будь как камень, вспомни отчеты…

Тихина

(Твердову).

Будьте к нему снисходительны, счастье не в богатстве состоит.

Твердов.

Имея его в вас, мне ничего не нужно.

Явление VI

Староплутов и Твердов.

Староплутов.

Я должен вас предупредить. Вам, я думаю, насказано, что племянница моя имеет большое состояние?

Твердов.

Полгода, как я ее знаю, и в течение этого времени я старался узнавать только ее, а о состоянии мимоходом слышал, что она его имеет и что оно все разорено вами, как опекуном.

Староплутов.

Какая клевета! Я разорился на это имение, устраивая его, и все еще лежат на нем большие неоплатные долги, так что вы вместо выгод найдете себе одно огорчение и заботы. Вы же новы и неопытны в хозяйстве, то лучше подумайте, чтобы после не тужить.

Твердов.

Все, что бы я стал вам говорить о моих правилах и как я мыслю о богатстве, все вам будет непонятно. Я скажу вам одним словом: соглашайтесь на брак наш, или я ничем не уважу. Насчет же имения, что вы мне по описи, как принимали, сдадите, то я и приму.

Староплутов.

Гм! по описи, как принял, ох!

Твердов.

Да, по описи и при суде…

Староплутов.

Нельзя ли без сих лишних церемоний, не беспокоя никого? Тогда бы я, может быть…

Твердов.

Я же должен вас очистить и дать вам квитанцию.

Староплутов

(бросаясь на колени).

Благодетель мой! не погуби! Будь отцом родным!

Твердов.

Помилуйте, что это вы? Встаньте, пожалуйста, встаньте…

Староплутов.

Не встану. Облагодетельствуй на весь век… Избавь от стыда и поношения, а пуще всего избавь от разорения.

Твердов.

Как! Что такое? Да, пожалуйста, встаньте!

Староплутов.

Сказал, не встану, пока не услышу от вас милости.

Твердов.

Да какой? Говорите скорее.

Староплутов.

Грех меня попутал! Отчеты не так-то чисты. Многое по хозяйству, например овцы, лошади, как в руку не шло, так я перевел на свое имя для пользы же племянницы своей…

Твердов.

А перевели к себе в деревню! Изрядно! Но капитал, доходы – это в каком положении?..

Староплутов.

Не знав, каков будет у ней муж, и бояся мота, я купил имение.

Твердов.

На чье имя?

Староплутов.

На имя доброй моей жены. Ведь у нее ни отца, ни матери, круглая сирота… В случае смерти моей чтобы не осталась без куска хлеба…

Твердов.

Прекрасно вы ее устроили!

(Хохочет )

Да ведь это чужие деньги.

Староплутов.

Это в счет следующих мне процентов.

Твердов.

Да вы слишком уже перебрали! Но чтобы кончить все скорее, я подпишу, что принял имение в каком угодно вам положении, только вы с женою своею не противоречьте нашему браку, делайте вид, что сего желали и что очень довольны…

Староплутов.

Поневоле будем радоваться, особливо когда подпишете отчеты.

Твердов.

Да в отчетах что есть? Скажите мне лучше прямо.

Староплутов.

Ох! яко человек, много согрешил. Простите…

Твердов.

Но встаньте уж, пожалуйста.

Староплутов встает.

Все подпишу, только вы сами везде объявите о нашем сговоре…

Староплутов.

Еше одно слово. О долгах как мы условимся? Признаете ли их? Принимайте уже, чтоб кончить все гладко. При вашем состоянии это безделица.

Твердов.

Еще и долги? А сколько их и кому?

Староплутов.

Да в разные сроки, так что тысяч до ста бедной моей жене, круглой сироте.

Твердов.

Да скажите, долго ли этого будет?

Староплутов.

Последнее, благодетель мой, последнее! Решай дела..

Твердов.

Нет, вся ваша, долгов я ни за что не приму. И отчего все вашей жене? Это уж очень кругло для круглой сироты.

Староплутов.

Для ради моей к ней любви решился было на такую спекуляцию.

Твердов.

Ежели не решаетесь на уничтожение долгов, то поневоле от них отстанете и еще со стыдом, коли ими дорожите.

Староплутов.

Уж тут не до стыда, коли на убыток пошло.

Твердов.

Теперь в последнее вам говорю: чтобы только успокоить Анну Михайловну, я требую ненужного мне вашего согласия. Имение беру, как вы мне сдадите, с долгами квит – и более ничего слышать не хочу.

Староплутов.

Да хоть половинку признайте, хоть часточку в виде магарыча…

Твердов.

Стыдитесь, какой тут магарыч, когда дело идет о счастье племянницы вашей. Я иду…

Староплутов.

Подпишете все счеты безоговорочно?

Твердов.

Все, выключая долгов.

Староплутов.

Давайте руку!

Твердов.

Дворянское вам слово, что вас успокою.

Староплутов.

Так и быть! Ох, согласен… Жена! Анюта! Идите сюда. Что-то скажет Кожедралов, любезнейший друг мой?

Явление VII

Те же, Настасья Трофимовна и Тихина.

Староплутов.

Идите ко мне. Пришел час воли божией! По зрелом рассуждении и сообразив обоюдные выгоды, Анюточка, друг мой! вот твой жених… Настюша, матушка! давай и ты свое согласие… Ох! нечего делать… Не так-то я думал ее устроить.

Настасья Трофимовна.

Как! Ты таки согласился?

Староплутов.

Что же? Разве в петлю лезть прикажешь?

Твердов

(Тихиной).

Итак, сударыня, счастье мое не подвержено никакому сомнению?

Тихина.

Благодарю вас за все ваши пожертвования. Вы не будете раскаиваться. Я буду стараться упрочить ваше спокойствие, и поверьте, (с улыбкою) что не крайность освободиться от Кожедралова заставила меня решиться…

Твердов.

Я надеюсь узнать все.

Говорят тихо, в продолжение чего он целует ее руки.

Настасья Трофимовна.

Скажи, пожалуйста, как это он тебя убаюкал?

Староплутов.

Чего? Я его так приструнил, так напугал, что он согласился все подписать.

Явление VIII

Те же и Кожедралов.

Кожедралов.

Ну, любезнейший друг мой! Дела-то наши идут все плоше и плоше.

Староплутов.

Как это?

Кожедралов.

Сейчас был у меня частный, обязал по повелению губернатора подпискою не выезжать из города, пока его превосходительство не рассмотрит всех просьб и не нарядит чиновника производить следствие. От меня поехал тебя, любезнейший друг мой, и прочую братию отыскивать.

Староплутов.

Все не легче. Да к чему бы его превосходительству так много о таких пустяках беспокоиться? Не мы первые и не будем также в последних.

Кожедралов.

Теперь, любезнейший друг мой, подумаем о нашем деле. Нельзя ли сей вечер сговор сделать? Можно сказать, что невеста по болезни не выходит, а там ей скажем: как уж слово дано, то переменить нельзя.

Староплутов.

Ох, все кончено!

Твердов

(подходя к нему).

Не беспокойтесь, любезнейший друг не мой! Имени и отечества знать не хочу. Все уже кончено! Анна Михайловна сговорена и забывает все огорчения, вами причиненные.

Кожедралов.

Что, что, что? Что такое?

Твердов.

Больше я и говорить ничего не хочу.

(Занимается с Тихиной.)

Кожедралов.

Что я слышу! Правда ли это, любезнейший друг мой?

Настасья Трофимовна.

За грехи наши, правда, батюшка Борис Самсонович!

Кожедралов.

Да как же это случилось, матушка Настасья Трофимовна?

Староплутов.

Очень натурально. Всему злу причиною наши выборы!

Кожедралов.

Ох, беда, любезнейшие друзья мои! Жалею и о вас. Но надобно из худого извлекать сколько можно и хорошего. Просите его как родственника, чтобы он ходатайствовал за нас у губернатора. Пусть выпросит, чтобы следствие поручили советнику Ветошкину.

Староплутов.

Так что?

Кожедралов.

А то, любезнейший друг мой, что он-то дела мало разумеет, а взять-то возьмет получше знающего да у нас же спросит, как дело повести. Просите-ка своего родственника…

Твердов.

Напрасен будет ваш труд. Ни слова не скажу губернатору. Ходатайствовать о вас не было в наших условиях

(Смеется.)

Явление девятое и последнее

Те же и запасные кучею входят, крича: «Поздравляем, ваше высокородие! Поздравляем с счастливою удачею!»

Староплутов.

Цыц! Шшш! Да замолчите! Оглушили всех. Ну, с чем вы поздравляете?

Ерофеич.

Мы не знаем с чем; только, дядюшка, Кузьмич как вел нас на баллотировку, так наказывал: вы, дескать, неучи, как кончится баллотировка, придите поздравить его высокородие, – и сказал (смеется), что вечером нам попойка будет.

Староплутов.

Вон, мошенники! Вон, бездельники! Сейчас вон из моего дома! Вон, вон, вон! Вы уже мне не нужны.

Ерофеич.

А уговор был, дядюшка, такой, чтобы нас на своих подводах отвезти и хлебца в домы дать, да по целковому за службу. А мне, сверх того, обещал особо полтинник – за капральство. А погляди-ка, как дружно крикнули: согласны! – как тебя под ручки повели. Ха-ха-ха-ха!

Запасные все громко смеются.

Староплутов.

Ах, они негодные! Они еще пришли надо мною смеяться. Вон все из дому. Ступайте домой на всю ночь.

Ерофеич.

Нет, брат, далеко – не дойдем, и холодно – поколеем. А подай прежде наше уговорное. Как подговаривал в запасные, так все обещал, а как самого из нашего дварянского собрания вывели, а Кузьмича под калаур посадили, так и на попятный двор? Где Кузьмич? Он нас договаривал, подавай его сюда, а я вот ни с места. Ребята, садись!

Все запасные садятся без разбору.

Твердов.

Послушайте сюда, запасные!

Все около него собираются.

(Твердов зовет).

Митька!

Митька входит.

Возьми этих молодцов и сведи во флигель. Прикажи их угостить хорошенько и, наняв подводы, завтра отправить по домам. Дай им каждому деньги по уговору, а хлеба пришлю вам из деревни. Ну, довольны ли вы?

Запасные

(кричат).

Довольны, довольны, благодарим!

Бросаются целовать его руки.)

Твердов

не допуская до сего).

Запасные уходят; Митька, проводив их, возвращается.

Митька.

Василий Петрович! При вашей радости позвольте мне просить у вас милости…

Твердов.

Говори, что такое?

Митька.

Вам теперь нужен письмоводитель; окажите мне милость, определив меня.

Твердов

(смеется).

Да ты вовсе безграмотен! Какой же ты письмоводитель?

Митька.

Это, сударь, не беда. От сего зависит мое счастие.

Твердов.

Да почему и как? Говори яснее.

Митька.

Служанка Анны Михайловны, вашей невесты, давно, сударь, моя невеста. Иначе не хочет идти замуж, как за чиновного, за письмоводителя.

Твердов.

Вот, наконец, к чему все это. Позволит ли еще Анна Михайловна?

Тихина.

С охотою. Я должна ее наградить за ее усердие.

Твердов.

Дело кончено. Определяю тебя моим письмоводителем никак не далее, как до твоей свадьбы, которая завтра же и совершится. Теперь вступай в должность и с своею невестою уберите здесь комнату и приготовьте все к угощению, но не по-давешнему.

(Староплутовым.)

Ко мне обещали быть мои знакомые на вечер. Так не позволите ли в ваших комнатах, чтоб вместе и сговор отпраздновать?

Настасья Трофимовна.

Батюшка мой! Ведь мы здесь заезжие. Ваша радость, так бы и убытки…

Твердов.

Все мое, все мое, не беспокойтесь.

Настасья Трофимовна.

Ну, коли так, так мы очень рады.

Староплутов.

Рады, очень рады!

(В сторону.)

O-ox!

Кожедралов.

Ваши гости, любезнейший друг мой, ваши гости!

Твердов.

Нет, вы не в числе моих гостей, любезнейший друг не мой, да и вперед прошу избавить нас от своего посещения.

(Уходит с невестой и Староплутовыми.)

Кожедралов

(один).

Ну, так до свидания, любезнейшие друзья мои! Вот тебе и предводитель! Вот тебе и женился на богатой! Как-то снесу всю эту тучу?.. Но ежели, сверх чаяния, вывернусь, уеду из этой умствующей губернии и поселюсь там, где нам подобные еще водятся. Не только света, что в окне. Точно, точно так. А нам всем скажу: прощайте, любезнейшие друзья мои!

Конец

---

Примітки

Обвахта – гауптвахта, арештантське приміщення для військових